Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Но за этой интригой кроется иная стратегия. В деловых вопросах Руал Амундсен всегда опирался на других. Советчиков у него было много — Леон, Алекс Нансен, братья Гаде, Трюгве Гудде, Хокон Хаммер; настало время одному из них опять выйти на сцену. Густав Амундсен, который два десятка лет, со времен экспедиции на яхте «Йоа», «ходил во тьме», готов снова занять место доверенного лица при полярнике.

Когда Руал Амундсен вернулся с Аляски, его братья Тонни и Ежик, как обычно, пребывали в бедственном положении. Тонни, занимавшийся производством сухого молока, не только пострадал от тогдашних экономических спадов, но потерял жену и единственную дочь. В последующие годы в письмах полярника сквозит неотступный страх, как бы старший брат не наложил на себя руки. Пока что Тонни снова, с большими затратами, пытается встать на ноги — на средства родни. С сухим молоком покончено, теперь он загорелся идеей разводить кур.

Непостоянство типично и для Ежика. Он тоже бросался от одной иллюзии к другой, не в состоянии прокормить ни себя, ни свою семью. Благодаря своей жене Малфред и брату Леону, Густав Амундсен большей частью жил щедротами полярника. У Ежика были хорошие связи, но, увы, желающих субсидировать капитана Амундсена-старшего уже не находилось. Слишком сомнительная у него репутация. Однако он обладает двумя важными качествами: верит в Руала и ненавидит Леона.

После того как примерно в середине мая Леон заявил, что прекращает оплачивать экспедицию «Мод», немедля происходит резкий перелом. 5 мая полярник, как договорено, написал Трюгве Гудде и попросил переоформить составленный на Нильса Гудце документ о передаче Ураниенборга на имя Леона. Через двенадцать дней адвокат получает еще одно задание, датированное 17 мая: «Поскольку ты — как никто другой — знаешь и дом, и домашнее имущество, прошу тебя, будь добр, назначь максимально низкую цену — самую низкую, на какую, по твоему мнению, можно пойти, — чтобы все вернуть».

Теперь полярник намерен продать собственность, которую всего несколько дней назад перевел на брата, причем продать за предельно низкую цену. И для этого есть свои причины. Во-первых, Руал Амундсен привык распоряжаться усадьбами независимо от того, кто именно считался формальным владельцем. И раньше Леон, в частности по налоговым соображениям, периодически числился формальным владельцем как Ураниенборга, так и Рёдстена. В экономических делах братья прежде составляли симбиоз, где Леон выступал как практик, а Руал — как высшая инстанция. Теперь полярник единолично решает продать собственность брата, словно давнее единство продолжает существовать. Возможно, Леон и не стал бы возражать, если бы не второй момент: Руал хочет продать по самой низкой цене. И не на открытых торгах, а из-под полы, Херману Гаде.

Через месяц после провала в Пизе окончательно рушатся иллюзорные надежды полярника на скорое разрешение экономических проблем. Его ждет новая роль: борьба одинокого героя с кредиторами. «Придется мне отбиваться от волков, подступающих со всех сторон, — пишет Руал Херману 10 июля. — Имя им легион, и один алчней другого. Но если смотреть им прямо в глаза, они, знаешь ли, идут на попятный двор». После этого живописного сравнения полярник переходит к делу: «По поводу здешней собственности, как мне известно, тебе написал Густав. Я-то без крыши над головой не останусь». Стало быть, Густав действует тайком. Герой об этом знать не знает.

Посол Гаде подхватывает намек и тотчас же отвечает телеграфом из Риги. Разумеется, полярник может по-прежнему рассчитывать на своего состоятельного товарища. Теперь Руал сообщает подробности, и почтой, и телеграфом: «Спасибо тебе за вчерашнюю телеграмму из Риги и за всю ту помощь, какую ты собираешься мне оказать. Ты поистине настоящий друг и можешь поверить, я этого не забуду. Ответил я тебе телеграммой, попросил прямо связаться с Нансеном [адвокатом. — Т. Б.-Л.], так как мое имя в этом деле возникать не должно. Стало быть, если ты примешь решение и в пользу Ураниенборга, то станешь обладателем прелестного уголка, где сможешь отдохнуть, приезжая в Норвегию. А уж я за ним присмотрю».

Когда Гаде вызвался купить одно или даже оба имения, изначально не подлежало сомнению, что все так и останется в распоряжении полярника. Примечательно, ведь тихий, уединенный уголок на берегу Бунне-фьорда предстает теперь в совершенно ином свете, нежели всего полгода назад: «Можешь поверить, нынче здесь чудесно. Фьорд блестящий, спокойный, а на безоблачном небе — жаркое солнце». Однако важнейший довод продавца не пейзаж, а скорее человеческий элемент: «У нас будет много волнующих мгновений в этом безмятежном уютном месте, когда вы приедете сюда отдохнуть. Здесь можно обрести полный покой. Уединенность почти как на полюсе».

Живущий за рубежом Гаде, как и адвокат Гудде, все это время оставался в неведении касательно скрытых обстоятельств. Такая уж у полярника натура, он никогда не раскрывает одному человеку все стороны дела. Каждый получает частицу его доверия, но от каждого скрыта по меньшей мере одна сторона. Гаде вряд ли догадывается, что стал пешкой в борьбе с величайшим из «дезертиров», что «волчище» — это Леон.

Да, брат ни в коем случае не должен стать владельцем имений, но дело тут не в самом этом «безмятежном уютном месте» и не в экономических обстоятельствах. Руал Амундсен всегда был щедр к своим друзьям и соратникам, однако и на презрение и нетерпимость к «предателям» тоже не скупился, даже в мелочах. Он не послал «дезертирам» бесплатных экземпляров «Северо-Восточного прохода» и точно так же не желает видеть своего бывшего партнера, родного брата в волчьей шкуре, хозяином усадеб на Бунне-фьорде.

Согласно первоначальному договору между Руалом и Леоном, стоимость обоих имений, включая обстановку Ураниенборга, оценивалась при передаче в 75 тысяч крон. Эту сумму и следовало вычесть из Руалова долга Леону. Для полярника договоренность весьма выгодная, ведь реальная стоимость составляла около 50 тысяч крон. Дружеская же цена для Гаде исходит из оценочной стоимости около 25 тысяч крон. И 14 июля Гаде переводит данную сумму адвокату Нансену, с распоряжением приобрести оба имения.

В конце июля между братьями разгорается конфликт. 26 июля Гаде получает следующую телеграмму: «Немедля покупай Рёдстен. Формальности тормозят продажу Ураниенборга. Руал».

Фактически формальности сводятся к тому, что согласно акту передачи имущества владельцем Ураниенборга является Леон, который не желает продавать его по заниженной цене. На Рёдстен нового передаточного акта не составляли; поэтому Леон может только сорвать продажу, заявив протест против низкой цены — как кредитор. Что он и делает. В результате Рёдстен оценивают в 22 тысячи крон.

«Что мне делать? — вопрошает полярник в следующем письме к Гаде. — Разгорелась ожесточенная вражда, дошло до того, что его дети ходят по двору, смотрят мне в лицо и не здороваются. Целые толпы чужих подростков с криками и визгом слоняются по усадьбе, шастают к моей купальне — просто чтоб позлить меня». Волки так и лезут со всех сторон. И взглядом их уже не остановить. «Пришлось поставить замки на садовые калитки, чтобы прекратить безобразия, и это помогло».

Полярный герой очутился в центре классической соседской склоки. Он бы с превеликим удовольствием уехал в Рио, но «очень уж досадно уйти с поля боя, уступив победу брату. Он бы лопнул от гордости, если б сумел выдворить меня». Раз нет возможности покорить Северный полюс, хочешь не хочешь оставайся на посту при своих заборах. «К счастью, у меня есть Густав, который сейчас оказывает мне неоценимую поддержку. С утра до ночи занимается моими делами». Для старшего брата Руала Амундсена, для мастера на все руки, вновь настало время величия. «С утра до ночи» он трудится ради своей большой цели — ради двух братьев-капитанов, младшего и старшего, живущих в соседних домах возле Бунне-фьорда. А Леон, архисоперник, брошен во тьму внешнюю.

В книге «Моя жизнь» полярник, рассказывая об экономическом «предательстве» брата-управляющего, поворачивает ситуацию ровно на 180°, ибо утверждает, что именно Леон хотел принять «меры к продаже дома для покрытия своих претензий». На самом-то деле как раз полярник, спасая свое имущество от банкротства, старался формально перевести его на имя посла Гаде.

90
{"b":"159349","o":1}