Второй телемаркец, Ялмар Юхансен, тоже превосходно ходил на лыжах, но — в отличие от Бьоланна — умел управляться с собаками. По опыту ледовых походов он вполне мог соперничать с Начальником. Несмотря на кроткий и терпеливый характер, Юхансен не останавливался перед принятием серьезных решений. Юхансен уже сжег за собой не один мост, например, ушел с военной службы и от жены. Судя по всему, Ялмар Юхансен жалел и о том, и о другом. Он катился по наклонной плоскости. Южный полюс мог стать для него поворотным пунктом — или конечной станцией.

Если Фритьоф Нансен был представлен во Фрамхейме Ялмаром Юхансеном, то Отго Свердрупа представлял Сверре Хассель. Помимо него и Линдстрёма, в морской части похода принимал участие еще один представитель Свердру-па, Якоб Нёдтведт, однако он сошел на берег в Буэнос-Айресе. Нёдтведту с самого начала не понравилось в этом третьем плавании «Фрама». Надо сказать, что Амундсен пытался заполучить в экспедицию и близкого сподвижника Свердрупа, Ивара Фосхейма, но это ему не удалось.

Если судить по жалованью, Хассель был наиболее ценным членом берегового отряда. Лейтенант Преструд с капитаном Юхансеном довольствовались сотней крон в месяц, тогда как Хассель в качестве шкипера «Фрама» получал 150 крон. Сверре Хассель не только четыре года проплавал с капитаном Свердрупом; за его плечами было два года службы в военно-морском флоте и экзамены на шкипера и штурмана. Вместе с Юхансеном он был лучшим в экспедиции знатоком собак.

Сверре Хассель сделал ставку на таможенную карьеру. Да, он ценил приключения, но считал, что никакой азартный полярник не сумеет сбить с курса благоразумного государственного служащего. Он вовсе не собирался на Северный полюс, думал пройти с «Фрамом» только часть пути, чтобы приглядеть за собаками. Когда Амундсен перед приходом в Мадейру решил сообщить Хасселю (единственному из низших чинов) об изменении планов, таможенник выговорил себе день на раздумья и лишь потом согласился. Помимо Начальника, Сверре Хассель был во Фрамхейме самой сильной и склонной к размышлениям личностью. Он вел дневник.

Не успел «Фрам» достичь своего нового места назначения, а у Хасселя уже сложилось собственное мнение о руководителе третьей экспедиции «Фрама»: «Похоже, г-ну А. не свойственны та тактичность и то самообладание, которые я назвал бы одними из лучших качеств Свердрупа». Вскоре Хассель начинает ловить на себе косые взгляды нового начальника, объясняя их дерзкими финансовыми требованиями, с которыми пришлось согласиться Амундсену, дабы залучить к себе человека, имеющего опыт обращения с ездовыми собаками. Тем более удивляет Хасселя, что с его мнением как специалиста по лайкам на борту «Фрама» совершенно не считаются.

Собственные соображения есть и у Ялмара Юхансена, но не о начальнике, а о собаках: «Если хочешь иметь дело с собаками и получать от них наибольшую отдачу, нужно в обращении с ними исходить из того, что они по меньшей мере не глупее тебя самого. Этим следует руководствоваться, когда начнется жизнь в ледовой обстановке и поездки с упряжками. Если проявить неосторожность и, например, отхлестать какую-нибудь собаку не вовремя, когда она не поймет, за что ее наказывают, с такой лайкой непременно возникнут проблемы во время движения. А стоит ей улучить момент и вырваться на волю, заставить ее вернуться к саням будет нелегко. По-моему, у этих животных сильно развито чувство справедливости».

Значительно позднее Юхансен отметит, что упряжка Начальника «разбежалась кто куда из-за его халатности и неразумного обращения». Возможно, в меньшей степени, чем в походе на «Йоа», но обращение с четвероногими участниками экспедиции сыграет свою роль в отношениях между руководителем и кое-кем из подчиненных.

В отличие от Юхансена Сверре Хассель рано занимает по отношению к Начальнику намеренно безучастную, отстраненную позицию. Еще на борту «Фрама» он решает, что у него нет ни малейшей надежды войти в состав группы, которая, собственно, и пойдет к Южному полюсу. Смирившийся с этой мыслью государственный служащий вырабатывает для себя стратегию с прицелом на послеэкспедиционную жизнь. «Я хотел бы по мере своих сил принимать всё крайне терпеливо и вести себя так, чтобы потом ни о чем не жалеть». Сверре Хассель еще до прихода в Антарктику понимает, что столкновение с Амундсеном почти неизбежно (оно заложено в картах, сданных ему Начальником), поэтому решает держаться как можно дальше от руководителя экспедиции. Это оказывается отнюдь не просто.

7 июня 1911 года в Китовой бухте большой праздник. 17 мая отмечали более скромно — как день рождения Линдстрёма. «Амундсен не захотел справлять его как национальный праздник, предпочтя для этого 7 июня», — записано в дневнике Хасселя. Помимо всего прочего, в этот день исполняется год со времени выхода «Фрама» из Бунне-фьорда.

Фрамхейм украшен портретами короля и флажками. На обед подают четыре блюда. Под конец встает Ялмар Юхансен и предлагает выпить за здоровье начальника экспедиции. «Ничто не создает в походе такого воодушевления, как разумное, твердое и мудрое руководство, — пересказывает здравицу Хассель. — Преструд провозгласил тост за морской отряд».

8 Антарктике лето и зима перепутались. В Иванов день, 23 июня, поступает распоряжение вскрыть рождественские подарки. Начальник подстраивается под здешнее время года, а все праздники зависят исключительно от него.

В экспедиции царит полная, почти необъяснимая идиллия. «Никаких разногласий, ни одной кислой физиономии, всё совершенно идеально, — пишет об этом райском блаженстве Руал Амундсен. — Только неустанный труд в дружеской компании, проникнутой духом самоотдачи и безоговорочного доверия друг к другу во имя достижения общей цели».

Всё под контролем. Всё… кроме англичан и быстро текущего времени. Когда выходит Скотт? Выходит? Скотт не пойдет пешком, а вкатит на барьер за рулем своего автомобиля на гусеничном ходу. Как вкатывает на плоскогорье поезд Бергенской железной дороги. Скотту даже не нужно ждать потепления. Что там писал этот чудак из Бё? Моторные сани с печкой? Техника сейчас развивается с потрясающей быстротой. Кто знает, докуда уже добрались англичане? Помнится, инженер Мартене поехал для опробования своих моторных саней именно в Англию…

Норвежцы соблюдают собственный график. До наступления зимы им удается разместить вдоль будущего маршрута несколько складов. Правда, Начальник некоторое время проболел. Его мучили кровотечения из прямой кишки — последствия травмы, полученной в походе на «Йоа». Он даже не участвовал в сооружении последнего склада, поручив руководство вылазкой Юхансену: «Он старше всех и наиболее опытный».

Но вот Амундсен выздоравливает. Собаки откормлены, снаряжение подготовлено. Всё идет по намеченному графику. А как дела у англичан? Какой график соблюдает капитан Скотт?

Руал Амундсен решает выступить раньше срока. Всё готово. Всё… кроме погоды. Весна заставляет себя ждать. Наконец 8 сентября Начальник не хочет больше ждать. Они выходят. Восемь человек с двумя палатками и несметным количеством собак. Температура держится около минус 30. Амундсену кажется, что выкрашенные черной краской ящики с провиантом напоминают гробы. Вскоре заметно холодает.

Вечером 12 сентября полярникам требуется горячительное. Бутылка джина лопнула от мороза. Тогда решено открыть водку. Закоченевшие участники похода собираются вокруг промерзшей бутылки «Люсхолмской». Надо согреться, ночью Амундсен предсказывает минус 60.

Возле склада на 80° южной широты они разгружают гробики — и поворачивают в обратный путь. Начальник сделал выбор между временным отступлением и провалом. Утром 16 сентября им остается покрыть до Фрамхейма 75 километров. Ханссен и Стубберуд отморозили себе пятки, однако в самой плохой форме Преструд. Лейтенант спит в одном мешке с Юхансеном и ночью греет не хуже, чем когда-то Нансен, но днем пользы от него куда меньше. Его упряжка разбежалась, и он здорово поморозился. На последнем этапе Преструда подвезли выдохшиеся собаки Юхансена.