У судовладельца Енса Амундсена все сыновья уродились игроками. Нельзя сказать, чтобы третий по старшинству был наименее азартным, просто он делал меньшие ставки, играл с большей оглядкой на действительность, нежели братья. Леон — единственный из четверых — ни разу в жизни не прогорал дотла. Игроком же он был профессиональным. Уже год играя в игру, где на кону стояли слава, деньги и второй (то есть последний) полюс, он умудрялся сохранять абсолютно невозмутимый вид. Впрочем, Леон ничем не рисковал. Он только взял на себя часть Руаловых забот.

Утром 6 сентября на рейде Фуншала бросил якорь «Фрам». Прошел ровно год с того дня, как стало известно об открытии Северного полюса Робертом Э. Пири. Тяжело гружённое полярное судно окутано завесой молчания. Оно покинуло норвежскую столицу еще 7 июня, в пятую годовщину обретения королевством независимости, и с тех пор проводило океанографические наблюдения в северных широтах. В Кристиансанне на борт взяли ездовых собак.

Животные стояли на палубе в виде сотни вопросительных знаков. Почему собак надо тащить по жаре вокруг мыса Горн, чуть ли не вокруг света, когда можно было преспокойно погрузить их на корабль у входа в Берингов пролив? К тому же «Фрам» везет с собой дом. Сто вопросов и всего один ответ — дом.

Еще во время стоянки «Фрама» в Кристиансанне Руал Амундсен составил следующий документ: «Настоящим обязуемся не разглашать предметов, обсуждавшихся во время совещания, — устно ли, письменно, впрямую либо намеком». 30 июля бумагу подписали трое лейтенантов: капитан «Фрама» Турв. Нильсен, Кр. Преструд и Я. Фр. Ертсен. Даже касательно «совещания» со всех офицеров взяли подписку о неразглашении тайны. Спустя почти месяц, перед прибытием на Мадейру, такую же подписку дал Сверре Хассель. Хассель — опытный полярник, он ходил со Свердру-пом. Кроме того, именно он принимал собак, когда их доставили из Гренландии. Сто вопросов должны были больше всех волновать Хасселя. И капитан посчитал необходимым дать ему ответ.

Утром Леон Амундсен, прихватив с собой последнюю корреспонденцию, всходит на борт — в следующие полтора года команда не получит ни одного письма. Три дня «Фрам» стоит на рейде под погрузкой и для проведения ремонтных работ. Экипаж отпущен на сушу размяться. По постановлению офицеров одного из его членов списывают на берег и отправляют домой: «Посовещавшись с командой, мы заявляем, что буфетчик Андерс Теркельсен Саннвик был неоднократно уличен во лжи, а также вовлекал товарищей в конфликты и ссоры».

Пробил час истины.

9 сентября все готово к отплытию. В половине пятого на «Фрам» прибывают братья Амундсен. Пока корабль стоял на Мадейре, руководитель экспедиции воспользовался случаем пожить несколько дней в комфортабельных условиях: как и брат, он поселился в гостинице. Из посторонних на судно допущен только Леон Амундсен. Ему предстоит забрать почту для доставки ее в Норвегию.

В кубрике Ялмар Юхансен пишет прощальное письмо в Шиен, жене Хильде: «Тысяча благодарностей за письма. Я прочту их внимательно, когда будем в море: перед выходом из порта слишком много разных дел, я вывожу свои каракули, сидя внизу в одной рубахе, и с меня градом течет пот. Вообще-то я прекрасно переношу жару, думал, будет куда хуже. (Теперь мне пора наверх.)

…Представляешь, какой нам преподнесли сюрприз? И всего-то за каких-нибудь пятнадцать минут… Оказывается, мы идем не к Северному полюсу, а к Южному! Амундсен собрал команду и объявил, что с сент. месяца прошлого года его план претерпел серьезные изменения. После истории с Пири и Куком, из которых по крайней мере один мог побывать там (на Северном полюсе), план втихомолку совершенно пересмотрен. Сейчас мы поужинаем и прямиком двинем к Южному полюсу, где будут высажены для зимовки на ледовом континенте 10 человек. Оттуда "Фрам" еще с десятью пойдет в Буэнос-Айрес. Там в экипаж наберут пополнение, и он займется океанографическими исследованиями, после чего "Фрам", уже в 1912 году, заберет нас. Иначе как сюрпризом и не назовешь! Сам Амундсен тоже безмерно удивлен, что о плане, подготовленном год назад, не просочилось никаких сведений. Сказал, что не собирается никого принуждать, а хочет только спросить каждого в отдельности, согласны ли мы идти с ним. Все ответили: да!..»

Юхансен, как и остальные члены экипажа, приготовился зимовать в Северном Ледовитом океане от трех до семи лет, так что гораздо более короткий поход к Южному полюсу был встречен с облегчением. Хотя в принципе экспедицию на север не отменили и она должна была продолжить третий поход «Фрама», эта мрачная перспектива отодвинулась на неопределенное время. Руал Амундсен предусмотрительно не стал раскрывать, кого возьмет с собой покорять полюс, а кому придется изучать океан. Но в отношении себя Ялмар Юхансен не сомневался.

«Теперь многие вопросы касат. снаряжения и иных вещей прояснились, ибо я исходил из того, что их предстоит использовать в дрейфующих льдах. А. понял, что кое-что кажется мне весьма странным, особенно в отношении дома, который нам предстояло соорудить на льду, да и всякое другое… и сегодня с улыбкой сказал мне, дескать, наконец-то осуществится моя мечта, имея в виду желание побывать в южных полярных морях, о котором он был наслышан». Слышать о мечте Юхансена Амундсен мог только от Нансена. План покорения Южного полюса разрабатывался Фритьофом Нансеном в логове на Земле Франца-Иосифа, где они с Юхансеном зимовали вдвоем.

Торжественность мига, когда двадцать моряков стояли на палубе «Фрама», сгрудившись возле карты Антарктиды, будет превзойдена лишь кульминацией похода — когда десять рук водрузят в центре материка норвежский флаг.

Как только переполох улегся и все члены команды, подобно Юхансену, сделали сенсационные приписки к письмам, экспедиция грузится на корабль. В девять часов Леон Амундсен покидает его, забрав всю корреспонденцию. В мешке с почтой он увозит также три братовых обращения: к королю, Нансену и норвежскому народу. Руал сочинил их в капитанской каюте за тот месяц, что они шли до Мадейры.

Каждый обменялся с управделами экспедиции «последним крепким рукопожатием». Когда Леона Амундсена доставляют в шлюпке на землю, всякая связь с миром прекращается. «Брат взялся передать, куда мы направились, — сообщает Руал Амундсен в последующем отчете о походе, — я ему нисколько не завидовал».

Спустя полчаса заводят дизель и полярное судно приходит в движение. На море штиль. В небе светят звезды. Руал Амундсен вздыхает с облегчением: «Ночь выдалась восхитительная».

В отношении родины Руал Амундсен прибег к той же тактике, которой воспользовался на борту «Фрама»: прежде чем оповещать массы, заручился поддержкой главных действующих лиц.

По сути дела, судьба экспедиции зависела от одного-единственного человека. Кроме него, до официального объявления следовало также поставить в известность короля.

Любопытно, что, совершая поход на корабле, который фактически принадлежал норвежскому государству, Амундсен не счел нужным отдельно известить о новых планах ни правительство, ни стортинг. Между тем в конце года благоволившее к нему правительство Гуннара Кнудсена ушло в отставку. Новой власти оставалось удовлетворяться сообщениями газет.

Послания в оба замка — в Христиании и в Люсакере — были доставлены нарочными утром 1 октября. Вручить письмо королю, на Карл-Юхансгате, взялся сам Леон, тогда как отъехать подальше и выполнить значительно более трудное поручение в Пульхёгде выпало на долю океанографа Бьёрна Хелланн-Хансена. Там требовался специалист, который бы сразу заверил профессора Нансена, что, хотя цель похода изменилась, научные задачи экспедиции останутся дл£ нее первостепенными.

В сопроводительном письме Хелланн-Хансену Руал Амундсен подчеркивает крайнюю важность для себя того, чтобы король и Нансен «получили уведомление в один и тот же миг».Впоследствии наш полярник справедливо назвал операцию по достижению Южного полюса «переворотом». Она и в самом деле осуществлялась как революция, как дворцовый переворот. Восставшие ударили одновременно по нескольким стратегическим пунктам, не дав противнику возможности предупредить своих, посоветоваться, собраться с силами.