Но надсотница плавала и ходила вместе со всеми. Ее терпеть не могли, но вместе с тем ею восхищались. Эта женщина была вдвое старше, чем ее подчиненные. Первый суточный марш она не сумела пройти до конца — со стертыми до живого мяса ногами ее пришлось уложить на повозку. Это она перенесла спокойно — целый обоз вез вместе с ней почти сотню двадцатилетних парней и всех девушек полулегиона. Второй марш, через месяц, она завершила во главе подчиненных.

Через несколько месяцев учений солдаты получили награду. В гарнизоне появились десятники и офицеры в светло-серых мундирах. Император послал их специально затем, чтобы они посмотрели, как тренируется армектанский гвардейский полулегион… Через три дня они вернулись в Кирлан. Вскоре пришло письмо с просьбой прислать добровольцев — четверых щитоносцев и столько же пеших лучников. Впервые в истории империи императорская гвардия готова была принять пополнение не только из гвардейских клиньев, но и из обычных отрядов легиона… Надсотница прочитала письмо на утреннем построении и потребовала от своих офицеров представить список добровольцев. Она ждала до вечера, потом пошла спать.

Никто не вызвался.

Известие об этом отправили в Кирлан. Император ответил лично; его короткое, состоявшее из полутора десятков слов письмо повесили на стене в большой столовой. Император не держал обиды на солдат гвардейского полулегиона. Он восхищался их выдержкой и называл их образцом для остальных.

Все три колонны, сначала гвардейская, потом остальные, получили от Агатры по пять дней отпуска. Потом учения возобновились.

Надсотница отнюдь не скучала, ожидая вызова во дворец.

В Кирлане произошло нечто странное, и надсотница пыталась понять, что именно. В дворцовых коридорах толпа придворных, просителей и прислуги внешне оставалась такой же, как всегда. И тем не менее что-то изменилось… Агатра прошла полдворца, прежде чем поняла, в чем дело. В воздухе висела война.

В воздухе висела война, и надсотница гвардейского полулегиона поняла, что это значит. Это вовсе не был эпитет, придуманный кем-то, кто сам не знал, что говорит. Будучи армектанским солдатом, ветераном многих битв и кампаний на северной границе, Агатра вспомнила, каким весом обладает взгляд Арилоры. Когда Непостижимая госпожа опускала к земле лицо, все чувствовали ее дыхание. Война, третья из сил, самая могущественная из всех. Неуничтожимая, висящая между Шернью и миром, правящая даже Полосами и Пятнами. Агатра чувствовала себя странно помолодевшей. К ней словно вернулось нечто забытое, нечто, являвшееся для солдата самим смыслом существования.

Арилора поселилась во взглядах, которые бросали на Агатру обитатели и гости дворца. Голубой мундир с серыми полосками почетного гвардейца привлекал теперь куда больше внимания, чем самое красивое платье. Какой-то мужчина на лестнице (кто это был? дворцовый урядник?) протянул руку и, улыбнувшись, подал ей деревянную собачку. Она машинально взяла ее и удивленно остановилась; потом обернулась, но незнакомец уже ушел. Недорогая игрушка, наверняка купленная для ребенка… Она поняла, что этот человек просто хотел ей что-то дать. У него в руке оказалась игрушка, и он дал ее женщине-солдату, которой завтра предстояло где-то далеко вновь возрождать армектанскую гордость. Это был армектанец. Если он даже и не служил Непостижимой госпоже, то уважал ее и чтил.

Агатра уже знала, что Армект выиграет эту войну. Как и любую другую, рано или поздно. Армект вырос из войны — и, возможно, точно так же война выросла из Армекта. Ведь где-то и когда-то она родилась… Агатра знала где.

Ее императорское высочество работала в дневном кабинете. При виде своей фаворитки она лишь махнула рукой и кивнула на комнату рядом, не переставая диктовать и вместе с тем слушая какого-то человека, небогатого мужчину чистой крови, а может быть, мещанина, поскольку по его одежде понять было трудно. Агатра пошла, куда ей было указано. Долго ждать не пришлось. Она смотрела в окно, когда за спиной скрипнула открывающаяся дверь.

— У меня два дела и ни минуты времени, — сказала ее величество, идя к стене, на которой висели многочисленные полки.

Агатра ждала. Васенева нетерпеливо перекладывала какие-то листы и свитки на полках, видимо, в поисках нужного письма. Наконец нашла.

— Завтра или послезавтра твой командир вручит тебе удостоверение тысячника легкой пехоты. Обрадуйся, сделай вид, будто это для тебя новость. Пусть старик получит удовольствие оттого, что сделал тебе сюрприз. Таким образом приобретают друзей.

Агатра с величайшим трудом сдержала радость.

— Спасибо, — сказала она. — Значит ли это, ваше величество?..

— Ты будешь командовать легионом, который сама для себя придумала. Мало того, через несколько дней ты получишь приказ выехать в Тарвелар. Сама выберешь солдат из всех, кто туда доберется. У меня тоже появилась идея… что, не веришь? Напомни там насчет полулегиона дартанской гвардии, это, кажется, стража представителя? Она ему не понадобится, и потому она твоя. Через два-три дня будет созван новый военный совет. На этот раз ты уже примешь в нем участие.

Ошеломленная Агатра молчала.

— Но теперь у меня к тебе дело. Полгода назад ты была в Акалии. Слушаю тебя. — Она показала два письма, которые держала в руке. — Их я отправляю еще сегодня. Верховный судья трибунала в Кирлане отзывает первого наместника, по этому поводу твое мнение меня не интересует. Но это, — она подняла свиток побольше, — приказ о переводе для тысячницы, командующей акалийским гарнизоном. Тысячница Тереза? — Она заглянула в письмо. — Насколько я помню, весьма знаменитый воин. Ее переводят в тыл, поскольку северная граница — теперь тыл. Слушаю тебя.

Агатра молчала.

— У меня нет времени, — раздраженно сказала императрица. — Я спрашиваю твоего мнения, поскольку у меня на то есть причины. Ты была там и давно знаешь эту женщину. Я слушаю.

— Перевод в тыл? — Агатра не могла поверить.

Императрица выжидающе смотрела на нее. Надсотница взяла себя в руки, ибо было совершенно ясно, что Васенева сразу же выставит ее за дверь, если не услышит чего-то достойного внимания.

— Это лучший городской гарнизон, который я когда-либо видела. А тысячница Тереза — возможно, лучший командир из всех, что есть в Вечной империи. Особенно когда речь идет о действиях конницы. Если в Морской провинции нет никого лучше нее, то уж в Армекте наверняка тем более нет. Я никого подобного не видела, а я знаю всех армектанских тысячников и надтысячников.

— Если бы завтра ей предстояло стать главнокомандующим всех армектанских войск? Здесь, в Кирлане. Не вождем на войне. Самым главным воином здесь, в этом дворце. Я слушаю.

У Агатры перехватило дыхание.

— Это… обсуждается?

— Надсотница, у меня действительно нет времени.

Агатра не знала, что сказать. Она понятия не имела о том, что задумала императрица. Действительно ли надсотница полулегиона могла сейчас помочь или помешать карьере своего бывшего командира? Главнокомандующий всеми войсками Армекта?

— Нет, ваше величество, — с тяжелым сердцем сказала она.

Императрица удивилась.

— Нет? Почему?

Агатра вздохнула.

— Тысячница Тереза… действительно замечательный командир. Но такая должность… нет, ваше величество. Наверное… наверное, она не справится. Наверное, даже не захочет… Не знаю, ваше величество.

— Ты шутишь. Не справится?

— Главнокомандующий в Кирлане — скорее политик, чем солдат, императрица. Тысячница Тереза… Нет, ваше величество.

— В Акалии она прекрасно справляется. Кажется, будто никто там ничего не решает. Только она.

— Это военный округ, ваше величество. В военных округах коменданты гарнизонов имеют решающий голос. Именно этого ведь от них и ждут, чтобы они действовали решительно. Но здесь, в столице? Нет, ваше величество. Тысячница будет здесь пытаться руководить высшими урядниками так, как она руководит своими офицерами. Я… сама видела, как она вышвырнула за дверь первого наместника. Он это заслужил! — поспешно добавила она. — Здесь… через несколько месяцев ее лишили бы должности. Так мне кажется. Ей пришлось бы уйти… и притом бесславно. Слишком обидно для нее.