Невольницы ловко прислуживали за столом; невольников-мужчин в Сей Айе было немного. Готах знал почему. Невольников всегда не хватало, так как они требовались на шахтах, в каменоломнях — одним словом, на тяжелых работах. Мальчиков из невольничьих хозяйств обучали боевым приемам для службы в личной охране или для выступления на аренах. Но почти никогда не случалось, чтобы свободный мужчина, даже умирающий с голоду, добровольно продался в неволю. Можно было почти не сомневаться, что он попадет на каторжную работу, которая убьет его за полгода. Женщинам ничего подобного не грозило.

Легкомысленные разговоры за едой не утомляли посланника, но вряд ли они его интересовали; в Сей Айе его волновало нечто совершенно иное, чем летняя жара и вызванная ею засуха. Он задал пару коротких вопросов, дал несколько подобных же ответов, пошутил… Никто ему не навязывался, хотя, с другой стороны, следует признать, что к нему относились весьма по-особому, ибо именно рядом с ним выделили место Жемчужине Дома. Хайна ела рядом с самой княгиней; Кеса заботилась о госте, иногда предлагая более достойное блюдо или попросту заменяя ожидавшую за креслом невольницу. Готах вежливо протестовал, поскольку Жемчужина выглядела смертельно уставшей, хотя и пыталась это скрыть; наконец он сам ей услужил, долив вина в золотой кубок, прежде чем это успела сделать девушка в коротком платьице. Кеса вопросительно посмотрела на него — и несколько мгновений эти двое почти полностью чужих друг другу людей обменивались взглядами. Посланник неожиданно наклонился и тихо сказал несколько слов. Она спросила. Он ответил. Она рассмеялась и слегка укоризненно покачала головой.

Эзена, погруженная в размышления и участвовавшая в общем разговоре примерно так же, как и мудрец-посланник, услышала короткий смех Жемчужины и, несколько удивившись, посмотрела на нее внимательнее. Кеса улыбалась часто, отгораживаясь от мира вежливым выражением лица, поднятыми изогнутыми бровями — короткой королевской улыбкой, которая скорее смущала, нежели наоборот. Но она никогда не смеялась. Даже когда шутила, будя госпожу по утрам или раздевая ее перед сном.

— Кеса, ты уже разговаривала с комендантом Йокесом?

Вопрос потонул в разговоре конюшего с Хайной и гвардейцем, но Кеса расслышала его без труда.

— Да, ваше высочество. С командиром того отряда тоже. Комендант Йокес сейчас вернулся с ним в корчму, чтобы отдать распоряжения солдатам.

— Он придет сюда?

— Как только вернется, — сказала Жемчужина.

— Хорошо.

Невольница убедилась, что ее высочество ни о чем больше спрашивать не собирается, после чего вернулась к разговору с посланником. Заинтригованная Эзена поглядывала на них, ведя ничего не значащую беседу с Охегенедом.

«Нет, нет… — подумала она. — Еще раз».

Долго ей ждать не пришлось. Посланник что-то объяснял, ноздри Жемчужины слегка дрогнули. Она приложила руку ко рту, словно сдерживая смех, искоса посмотрела на княгиню… и испугалась, встретив ее испытующий взгляд и не зная, как себя вести.

Эзена не отводила взгляда. Вместо этого она улыбнулась с теплой женской иронией и наклонила голову, словно спрашивая: ну, что ты?.. Подмигнув зеленым глазом, она тут же демонстративно повернулась к коменданту гвардии, поддерживая разговор столь оживленно, словно он рассказывал невесть о чем.

У Жемчужины порозовели щеки.

Никто уже ничего не ел, шла лишь ленивая беседа. Во время короткой паузы в разговорах где-то далеко раздался мрачный вой.

— Волки? — спросил Готах.

— Здесь их нет, — ответил конюший. — Собаки, господин. Примерно в полумиле отсюда, может, чуть дальше, за дворцом — псарня. Из моей комнаты, из северного крыла, их слышно намного громче.

— К сожалению, да, — подтвердил Охегенед.

— Охотничьи собаки? Я никогда еще не участвовал в охоте с собаками.

— О, случай наверняка представится, ваше благородие! Ты ведь не уезжаешь уже завтра?

— Собственно… не знаю, — ответил Готах.

Княгиня задумчиво покачала головой, нахмурив брови.

— Нет, господин. Разве что ты от меня сбежишь. Я хочу тебя попросить, чтобы ты остался в Сей Айе, пока… как можно дольше.

— Спасибо, ваше высочество.

— Есть книга, которую я очень хочу прочитать, господин.

— Понимаю, ваше высочество. А потом мы ее сожжем?

— Это зависит от того, что в ней будет.

Никто из присутствующих не имел понятия, о чем княгиня разговаривает с посланником.

— Уже поздно, — заметила ее высочество.

Конюший и гвардеец первыми встали из-за стола и пожелали княгине доброй ночи.

— Кеса, пришли ко мне в спальню Энею. Не жди, пока я лягу, ты заслужила отдыха как никто другой. Сегодня я очень многое о тебе узнала.

Жемчужина встала из-за стола, поклонилась княгине и гостям.

Ее высочество отпустила и вторую Жемчужину. Но Хайна не пошла во дворец. Стоя у дверей и опираясь о стену, она смотрела в усыпанное звездами небо.

Княгиня и посланник остались за столом одни. Мудрец Шерни не ушел, так как его остановил взгляд княгини.

— Ваше высочество, — сказал он, — нам предстоит много долгих разговоров, разговоров очень трудных, в том числе и потому, что я… взял с собой не ту книгу. — Он многозначительно кивнул. — Не этого я ожидал в Сей Айе. Я хотел бы поговорить прямо сейчас, но уже ночь, и лучше будет, если мы оба обуздаем свое любопытство. Завтра снова будет день.

Она на мгновение опустила взгляд, но посланник отгадал все ее мысли.

— Я не настаиваю. Хорошо, поговорим утром, — сказала она. — Когда ты уже будешь кое-что обо мне знать, господин, ты согласишься исполнить мою просьбу? Пока только комендант Йокес… а вот, похоже, и он… — Она повернулась к входу во дворец, где пришедший разговаривал с Хайной. — Только комендант Йокес знает, кто я. Я бы хотела, чтобы кто-нибудь поговорил об этом с моими Жемчужинами. Лучше будет, чтобы они не терялись в догадках.

— Ты справедливо заметила, княгиня, что я сам еще мало что о тебе знаю. Но конечно, я с тобой согласен.

Йокес и Хайна о чем-то тихо спорили. Наконец невольница махнула рукой. Йокес, в запылившейся одежде, но, похоже, не слишком уставший, подошел к столу и по-военному сдержанно поклонился княгине. Потом посмотрел на посланника.

— Ваше благородие…

— Комендант, — ответил Готах.

Йокес открыл было рот, но княгиня запротестовала.

— Нет, никаких подробностей. Все хорошо?

— Да, ваше высочество.

— Этого достаточно.

Вдали снова раздался вой собак. Княгиня прикусила губу.

— Ваше высочество, у меня есть еще одно дело.

— Очень важное?

— Ну тогда… слушаю.

— Ваше высочество, я должен спросить про Анессу.

Посланник насторожился.

— Не сегодня, комендант.

— Сегодня, ваше высочество. Ты мне уже несколько раз отказала — прямо или давая понять, что об этом нельзя спрашивать. Но сейчас я хочу знать.

— Я немного устал… Могу я попрощаться, ваше высочество? — спросил Готах.

— Нет, — отрезала она и снова посмотрела на коменданта. — Я ясно сказала: не сегодня.

— Сегодня, ваше высочество. Здесь и сейчас.

Непреклонность коменданта удручала княгиню. Впервые он демонстрировал открытое неповиновение, и притом не с глазу на глаз (хотя свидетель присутствовал по ее собственному желанию…) Но в этом неповиновении скрывалось нечто… правильное. Более того, это ей даже льстило. Эзена поняла, что она уже действительно никакой ни для кого не узурпатор. Дартанский рыцарь мог ссориться со своей госпожой, с высоко поднятой головой напрашиваясь на ее гнев и даже наказание. Он никогда не стал бы устраивать ссору с занимающей неподобающее ей место прачкой…

— Ваше высочество? — не уступал Йокес.

— Хорошо, — раздраженно бросила она. — Иди на псарню и… забирай ее себе. Отныне она твоя невольница, я отдаю ее тебе, и делай с ней что хочешь. Мне больше не нужна эта… вещь. Ну? Ты получил, что просил, теперь иди. Я хочу еще поговорить со своим гостем о важных делах.

Йокес поклонился, повернулся и пошел к дворцу.