Майкл взял жену за руки и заставил сесть, а сам устроился рядом, медленно вытягивая шпильки из копны волос, которые, как облако, укрыли ее плечу и спину.

От его ласк дыхание стало прерывистым.

— Ты такая красивая… — прошептал муж.

«И ты — тоже».

Рафферти страстно целовал жену, пока его пальцы расправлялись с пуговицами и крючками на блузке. Через мгновение прохладный воздух коснулся обнаженных плеч и шеи.

Когда Майкл дотронулся до груди, покрытой тонкой рубашкой. Роза затаила дыхание. Обводя круговыми движениями коричневые соски, он довел Розу до такого состояния, что они превратились в чувствительные вершины.

Руки продолжали сладостные пытки, а губы покрывали пылкими поцелуями шею. Девушка запрокинула голову, чтобы насладиться ощущениями, и ухватилась за плечи мужа, дабы не упасть. Сил совсем не осталось.

Позднее она не сможет вспомнить, как Майкл раздел их обоих. Он не переставал целовать и ласкать ее, не отпускал даже на мгновение. Но Рафферти как-то удалось сделать это, ибо они, нагие, оказались на кровати, ежесекундно касаясь друг друга и упиваясь новыми ощущениями.

Когда муж взял сосок в рот, Роза сначала ойкнула, а потом застонала. Мужские руки ласкали бедра. Майкл заставлял ее мечтать о том, чего раньше она не хотела, играл на ее теле, как великий музыкант на инструменте, извлекая из него прекрасную и пугающую мелодию.

Она была натянута, как лассо на необъезженной лошади, но уже готова сдаться. Тело пылало, дыхание стало неровным. Плоть ощущала неизведанную благодатную боль. Хотелось остановиться и продлить эти чувства навечно.

Майкл накрыл ее собой так, чтобы Роза не чувствовал его веса. Он облокотился на локти и колени, продолжая целовать веки, лоб и кончик носа.

— Мне не хочется причинить тебе боль, любимая.

Она инстинктивно прижалась бедрами к его телу, издавая сладострастные стоны.

— Тебе будет больно… Но только в первый раз…

— Неважно, — со значением ответила она. — Пожалуйста…

Муж оказался прав: боль пришла, но Роза постаралась не замечать ее, и постепенно, когда пара слилась в любовных ласках, неприятные ощущения отступили.

Майкл не пытался учить жену, ибо она инстинктивно следовала за его движениями, подчиняясь прекрасному ритму страсти. Как приятно было чувствовать рядом его дыхание, слышать свое имя, ощущать мужскую силу и не бояться ничего.

Они — муж и жена, единое целое. Роза поняла это лучше, чем все другое на свете.

Волна удовольствия захватила ее, и девушка вскрикнула от счастья, когда тело Майкла вздрогнуло и он застонал от удовлетворенной страсти.

Казалось, время остановилось. В мире существовали только двое. Роза чувствовала только объятия мужа, его поцелуи, его ласки. В ту ночь он разделил с ней свою любовь. Только Майкл…

Лунный свет освещал комнату, а молодые люди лежали, тесно прижавшись друг к другу.

Голова Розы покоилась на плече мужа, а его подбородок упирался ей в голову.

Майкл решил, что жена заснула. Она уже давно лежала без движения. Ему было приятно просто прислушиваться к мерному дыханию. Слава Богу, она научилась доверять ему хоть немного, и не вырывается из объятий.

— Откуда шрам? — тихо спросила девушка.

— Я думал, ты спишь.

— Мммм… Немножко, — она провела по шраму пальцем. — Как это случилось?

— Мы с Диллоном украли серебряный таз у дворецкого и решили покататься на нем с лестницы. Все закончилось печально. Разбилась дорогая ваза. Миссис Джергенс, наша экономка, была страшно недовольна, — от детских воспоминаний он улыбнулся.

— Расскажи мне о своей семье. Откуда ты родом. Обо всем.

— Обо всем?! — засмеялся Майкл. — Ну, с чего начать? — он внимательно смотрел на лежавшую рядом женщину и жалел, что отсутствие света не позволяет видеть ее лучше.

Когда молчание затянулось, она сказала:

— Начни с самого начала.

«С начала…» Рафферти представил отца, мачеху, Диллона и детей. Миссис Джергенс и мистера Харви, дворецкого. Потом родительский дом и отели «Палас» Это были его семья и его прошлое, но воспоминания оказались горькими.

— Мой отец приехал в Америку из Ирландии бедняком. У него не было ничего, кроме страстного желания заработать и реализовать свою мечту. Джон Томас отправился в Калифорнию добывать золото.

Майкл ощутил, как забилось сердце, припоминая хорошее и плохое.

— И оказался одним из счастливчиков. Собрал достаточно золота, чтобы построить отель для королей и королев, и назвал его «Палас».

Челюсти сжались, рассказывать не хотелось, но Майкл сделал над собой усилие, пора открыться жене.

— Долгое время отец содержал любовницу, простую ирландку, как и он сам, — он замолчал на мгновение. — Потом встретил мою мать, она была из высшего общества, и решил жениться на ней. Строил грандиозные планы для своего отеля, и жена должна была помочь в их осуществлении. За три дня до свадьбы он дал деньги любовнице и отослал ее.

Майкл представил Джона Томаса — красивого, гордого, полного амбиций, вознамерившегося добиться своей цели. Интересно, любил ли он ту ирландку? Было ли ему легко избавиться от нее, или отец все же страдал? Майкл никогда не спрашивал его об этом. Непонятно, почему?

Роза нежно гладила спину мужа, чувствуя, как тяжелы для него откровения.

— Я родился через девять месяцев после свадьбы. Вскоре мама умерла. И миссис Джергенс, наша экономка, заменила ее в детстве. Когда Джон Томас начал строить сеть отелей, я все время ездил с ним. Денвер. Чикаго. Нью-Йорк… Маленькому мальчику все было интересно.

— Но ты был одинок, — прошептала Роза, не спрашивая.

Рафферти посмотрел на жену: как быстро она его раскусила.

— Думаю, что да.

— Продолжай, — попросила девушка.

Он прижал ее крепче.

— Полагаю, что отец тоже был одинок. Он сильно переменился после знакомства с Кэтлин О'Хара. Они поженились, когда мне исполнилось десять лет. Через пять месяцев в нашем доме появился Диллон.

— Диллон? Но я думала…

— Что он мой брат? Конечно. По отцу. Любовница-ирландка родила его после того, как Джон Томас отослал ее. День рождения Диллона через несколько дней после моего. Понимая, что умирает, мать отослала его к нам.

— О, Майкл…

— Я не знал правды до шестнадцати. А потом возненавидел его.

— О…

Рафферти покачал головой.

— Причин для этого не было. Я ведь не испытывал подобных чувств по отношению к другим детям Джона Томаса и Кэтлин. А вот Диллона не выносил. Завидовал тому, как отец относится к нему, успехам в учебе и бизнесе, всему, что у него получалось.

Он замолчал: не хотелось вновь возвращаться в прошлое. Майкл уже изложил свои мысли на бумаге. Отослал письма. Сделал все, чтобы исправить ошибки. Эта ночь — не время для воспоминаний.

— Но ты больше не завидуешь ему, — и опять ее слова прозвучали как утверждение.

Рафферти поцеловал волосы жены.

— Ты права, — и чтобы поменять тему разговора, провел пальцем по шраму на ее руке. — Теперь твоя очередь. Откуда это взялось?

— Мы с Марком часто дрались, — без колебаний ответила Роза. — Мне было семь, когда брат загнал меня на дерево. Там оказалась острая сломанная ветка. Доктору Варнею пришлось зашить рану.

Майкл опять поцеловал девушку в голову, ему бы хотелось, чтобы ее воспоминания были более счастливыми, такими, каким он видел их общее будущее.

— Могу поспорить, что ты всю жизнь с кем-то сражалась.

— Большую ее часть.

— Теперь это не нужно, — он укусил ее за мочку и услышал вздох удовольствия.

— Ты можешь довериться мне, Роза.

Она подняла глаза и посмотрела на мужа. Тот заметил, что ее взгляд жаждал ответа. Девушка еще боялась, и Рафферти понимал ее страхи. Она никогда никому не верила. И он хотел стать этим кем-то.

Не дождавшись ответа, Майкл прижал щеку жены к своей груди.

— Не стоит говорить. Обещаю, что все теперь наладится.

Потрясающие новости дошли до Розы, когда она утром отправилась за покупками.