Майкл поднял лицо, но еще продолжал ласкать лицо девушки. Его вопросительный взгляд проникал в ее душу. И Роза почувствовала себя такой же обнаженной, как в ту роковую ночь на постоялом дворе. И в это мгновение вернулись все страхи. Она испугалась Майкла больше, чем отца или брата, ибо понимала, что муж способен причинить ей большую боль, нежели оба родственника вместе взятые. Брат и Глен оставляли синяки на ее теле, а Рафферти, если ему позволить, погубит душу и разобьет сердце.

Девушка отступила на шаг и отчаянно ухватилась за поручни крыльца.

— Нам не стоило допускать этого, — хрипло прошептала она, а потом, собрав силы, добавила: — Мы никогда не повторим подобного.

Майкл наблюдал за Розой. В воздухе повисла напряженная тишина. Наконец он кивнул:

— Ты права. Такое не повторится.

В это мгновение двенадцать месяцев показались ему вечностью.

Роза с облегчением вздохнула, когда Майкл ушел раньше обычного на следующее утро. Воскресный день и вечер прошли беспокойно, и когда взгляды молодоженов встречались, они мгновенно вспоминали о поцелуе. Роза не смогла бы вынести напоминаний утром, ибо не сомневалась: муж чувствует то же самое. Раз ушел рано, значит, избегает ее.

Вспомнив о приглашении Рэйчел Хендерсон на посиделки, Роза одевалась с особой тщательностью. Она нарядилась в самое хорошенькое платье, то, что мать Рэйчел, Эмма, подарила ей на свадьбу, а потом расчесывала каштановые волосы до тex пор, пока те не заблестели, как солнышко. Уложив высокую прическу и убедившись, что выглядит старше своих лет, Роза почувствовала себя более уверенной.

Непонятно, почему она так нервничает. Ведь предстоит встреча со знакомыми людьми. Она помнила и Присциллу Джекобс, жену священника, и Офелию Тэрнер, супругу кузнеца.

Нет смысла переживать. И все же девушка беспокоилась.

Ровно в десять утра она отправилась в сторону дома Хендерсонов, ибо знала: дорога займет не меньше двух часов. Вчера Майкл предложил нанять для нее повозку, но Роза отказалась, сославшись на то, что любит пройтись пешком. Хотя дело было в том, что она не имела ни малейшего понятия, как управлять лошадью. У матери никогда не было нужды в экипаже: Вирджиния никуда не выезжала.

Самое ужасное, что во время пешей прогулки много времени для размышлений, а ее мысли постоянно возвращались к Майклу.

Рафферти видел, как жена направилась через город к дому Рэйчел. На ней было хорошенькое платьице, гармонирующее с золотыми искорками в глазах. Подарок Эммы Барба на свадьбу. Жаль, что он сам ничего не купил Розе.

Майклу хотелось сделать ей множество подарков: модные платья, сверкающие драгоценности, шляпки с цветами и перьями. Более всего он мечтал подарить ей свободу улыбаться как можно чаще и даже смеяться. Он хотел большего, чем тот краткий поцелуй. Мечтал отнести в свою постель и заняться любовью.

Так хотелось…

— Черт подери, — пробормотал Майкл, когда Роза исчезла из виду.

Интересно, когда он успел влюбиться в свою жену?

Роза никогда не умела шить и поначалу чувствовала себя неловко в компании вышивающих женщин, в руках которых так и порхали иголки. Но вскоре девушка расслабилась и наслаждалась товарищеской обстановкой, царившей в гостиной Хендерсонов.

Разговор шел о привычных вещах — о Хоумстэде и его жителях. Они болтали об урожае и разведении скота, о тех, кто заболел, кто собрался уезжать и кто только что приехал в долину. Хотя Роза говорила очень мало, женщины старались, чтобы она чувствовала себя уютно. И с течением времени девушка уже не ощущала себя белой вороной.

— Томми МакЛеод вчера сломал руку, — заявила Офелия, втягивая нитку в иголку. — Он свалился с дерева у реки, — она откусила нитку зубами. — Чэду пришлось отнести его к доктору Варнею.

— Мальчик очень непослушный, — подтвердила Присцилла. — Не знаю, как Дорис справляется с ним. Я на тридцать лет моложе, но не могу сладить с двумя детьми.

Рэйчел кивнула.

— Мама часто говорила, что надеется на рождение внучки. Тогда я узнаю, что значит воспитывать девочку, — теплая улыбка озарила ее лицо. — Возможно, следующей зимой мне представится такая возможность.

— О, Рэйчел! — Офелия бросила иголку и схватила подругу за руку. — Неужели ты ждешь ребенка? Вы с Норманом собираетесь сделать меня тетушкой?

Женщина опять кивнула, ее глаза странно увлажнились.

— Какое счастье. — добавила Присцилла. — Надеюсь, роды пройдут нормально.

— Если я похожа на маму, то все обойдется. Она всегда говорила, что роды означали для нее лежать спокойно и позволить природе делать свое дело.

— А вот моя матушка считает рождение детей одновременно божьим даром и наказанием, — Офелия взяла иголку и принялась осторожно вышивать. — Я пройду через все трудности, только бы родить Чэду сына.

Две женщины сочувственно закивали, а Роза просто слушала и наблюдала.

— Я рада быть женой Чэда, — продолжила Офелия. — Я влюбилась в него с первого момента, когда увидела на танцах много лет назад, но он был так увлечен Адой Райдер, что не обращал на меня внимания, — она вздохнула.

Рэйчел кивнула.

— Я тебя прекрасно понимаю, мне тоже с трудом удалось понравиться твоему брату.

— Когда мы с Чэдом поженились, то мне не хотелось делить его даже с детьми. Я думала, что буду счастлива, просто деля с ним постель. А уж если после этого появится ребенок… — краска залила ей щеки.

Женщины обменялись многозначительными взглядами. Рэйчел причмокнула языком, а Присцилла хохотнула.

Несмотря на то, что лицо покраснело, Офелия продолжила:

— Правда, ведь мы знаем, как это здорово, — она обвела взглядом женщин и остановилась на Присцилле. — Даже в Библии сказано, что союз мужчины и женщины благословен. Помните «Песню Соломона»? Не знаю, почему об этом нельзя говорить и все нужно держать в секрете. Мы вечно болтаем о рождении детей. Почему же постель — табу? Ведь мы все замужем?

Рэйчел слегка наклонилась вперед, ее щеки порозовели, и женщина заговорила шепотом:

— Не знаю, но это совсем другое…

Розе казалось, что она подслушивает чужие секреты. Она, конечно, догадывалась, о чем они разговаривают, но знала об этом не из собственного опыта. Раньше ей никогда не хотелось приобрести подобные знания. Ведь замужней женщине приходится просто выносить присутствие мужчины. Во всяком случае, так было у ее матери, и девушка полагала, что подобное происходит и с другими женщинами.

Однако Офелия так не считает. Для нее постель — волшебство.

И опять нежеланные воспоминания об объятиях и поцелуе Майкла стали преследовать Розу. Она думала о сильных руках и гулко бьющемся сердце, о его запахе, смешавшем в себе мыло, воду и чуточку рома.

Интересно, как она будет себя чувствовать, очутившись в его постели?

Щеки Розы вспыхнули. Подняв глаза, она заметила, что Рэйчел внимательно наблюдает и улыбается, словно делясь чем-то очень сокровенным.

И опять Роза почувствовала себя чужой.

Рабочие не имели опыта, но трудились с огромным энтузиазмом. Они точно следовали инструкциям Майкла и к вечеру почти покончили с фундаментом. Скоро появится отель Рафферти.

Майкл отошел и посмотрел на строительную площадку, представив гостиницу, выкрашенную в белый цвет, с вывеской, написанной огромными черными буквами.

Они построят десять спален. Поначалу многие из них будут пустовать, но впоследствии, когда будет нужда, гостиницу можно расширить. Вестибюль будет свободным, но не слишком большим. Самое огромное помещение Майкл отводил под ресторан, который первым принесет деньги. Он станет приносить прибыль еще задолго до того, как после строительства железнодорожной ветки из Буаза появятся приезжие. Позднее шахтеры и лесорубы, владельцы ранчо и фермеры будут приезжать в Хоумстэд по дороге на север. Тогда гостиница будет переполнена.

Рафферти покачал головой, посмеявшись над своим желанием добиться пусть ничтожного, но успеха. Когда-то он мечтал о том, что будет руководить всей сетью отелей, а не о столь малом начинании.