Что ж! О'кей! Натали без колебаний повесила трубку и позвонила в посольство. Процедура соединения с ответственным и необходимым для решения проблемы чиновником была настолько тягостной и унизительной, что Натали за это время трижды захотелось оплевать свой родной звездно-полосатый флаг.

«Да, мы знаем о вашем пребывании здесь, миссис Уоллес. Да, мы знаем о фирме «Котильон». Да, мы сожалеем, но сейчас уик-энд и посол находится в загородной резиденции». В конце концов она услышала голос, который ожидала услышать. Бесцветный, нейтральный, очищенный путем долгих тренировок от всякого акцента. Таким же голосом разговаривают все чиновники во всех посольствах всех стран мира. Как последний шанс, Натали решила использовать «блат».

— Мой папа рассказывал о вас, мистер Финни. Вы вместе работали в Праге.

— Конечно, я отлично помню вашего отца. Наше сотрудничество доставляло мне удовольствие, надеюсь, взаимное. Рад услышать голос дочери мистера Стюарта. По моим сведениям, вы находитесь в Ленинграде…

— Я в Москве, в «Национале».

— Чем я могу быть вам полезен?

— Моя фирма «Котильон» планирует поставки меховых изделий для генералитета Советской Армии…

— А!

Это «А!» было многозначительным. Но, пока собеседник терялся в догадках, нужно было, не останавливаясь, переходить в атаку.

— Мне нужно попасть на прием в Кремль. Я хочу лично увидеть этих русских воинов, желающих щеголять в новой форме.

— Прекрасная идея. Но вам придется удовлетвориться только моим описанием. Я не имею никакой возможности пригласить на прием третье лицо…

— Ни малейших шансов?

— Абсолютно никаких.

— Вы были со мной так любезны, — съязвила Натали.

Почти час пришлось Натали ждать связи с офисом Грега в Вашингтоне.

— Так уж это важно? — спросил Грег в ответ на ее просьбу.

Она представила себе, что подумал Грег, войдя в кабинет, сняв трубку и услышав ее крик о помощи из далекой Москвы. Вероятно, он ночью без особого энтузиазма занимался любовью со своей сексуально озабоченной женой, глотнул на завтрак охлажденного апельсинового сока, наскоро погладил по головкам еще не проснувшихся детей, завел мотор «кадиллака», пробился через автомобильные пробки, поручил негру из охраны отогнать машину на стоянку и теперь, раздраженный и не готовый к принятию каких-либо решений, выслушивает нелепую просьбу своей кузины. После свидания с Джервисом они не встречались ни разу и даже не звонили друг другу. Грег не выказал ни удивления, ни интереса к рассказу Натали. Он был сух и сдержан как никогда.

— Удачи тебе! — сказал он.

Связь прервалась.

Натали пошла в ванную. Едва она разделась, зазвонил телефон. Она узнала тусклый голос чиновника из посольства. Теперь он был более оживленным и ворковал, как голубок.

— Миссис Уоллес? У нас в семье случилась неприятность. Только вы можете выручить нас. Моя супруга неожиданно простудилась. Врач прописал бедной Каролин постельный режим. Она вся обложена грелками и глотает аспирин. А я обязательно должен присутствовать на кремлевском приеме. Каролин в отчаянии, что я буду скучать там один. Вы, по моим сведениям, свободны сегодня вечером…

— У вас абсолютно точные сведения. И я буду счастлива увидеть вас в материализованным образе, а не только общаться с вами по телефону…

В ответ Финни сделал не очень удачную попытку рассмеяться. Натали заранее решила подружиться с мистером Финни. Ей был необходим не только гид, но и союзник. Но Финни оказался на редкость неприветливым и непроницаемым типом. Внешне он походил на изрядно полысевшего президента Гарри Трумэна, отрастившего крохотные усики и облаченного в смокинг.

Он поддержал ее за локоток, когда она садилась в принадлежащий посольству лимузин с американским флажком на капоте, и шепнул на ухо, остерегаясь русского шофера, замершего, как каменное изваяние, на водительском месте:

— О сути дела потом. Сейчас вы моя внучка.

Натали чмокнула его в щеку.

— Спасибо, дедушка! Привет тебе от папы.

— Если он принялся вновь за старые дела, я могу это только приветствовать! — Финни на мгновение расплылся в довольной усмешке, как кот, лизнувший сливок.

Сотрудники ГАИ контролировали движение вдоль кремлевских стен, заворачивая посторонний транспорт и выстраивая правительственные ЗИЛы, «мерседесы» и «кадиллаки» иностранцев в одну линию, медленно втягивающуюся в Боровицкие ворота Кремля. Военные охранники в парадной форме и при всех регалиях внимательно изучали приглашения, заглядывали сквозь опущенные стекла в нутро роскошных автомобилей и по одному впускали их в узкий короткий туннель под Боровицкой башней. Дорога между кремлевских храмов, дворцов и служебных строений извивалась как змея. Натали попыталась завязать разговор с Финни, но «дедушка» был угрюм и молчалив. От него веяло металлическим холодом, как от бронзовой Царь-пушки или Царь-колокола с отколотым краем.

Снег сыпался с темного неба. В лучах прожекторов затеяли круговерть белые хлопья. Солдаты — вряд ли это были рядовые, но форма на них была солдатская — с медвежьим гостеприимством распахивали дверцы машин и раскрывали над выходящими на холод гостями черные казенные зонтики. Армейская прислуга — юноши, чьих подбородков еще не касалась бритва, — помогала прибывающим освободиться от верхней одежды, а женщинам указывала место, где они могли бы с удобством сменить уличные сапоги на выходные туфли. Мать рассказывала Натали об этом русском ритуале. Такое происходило везде — на приемах, в театрах, в ресторанах.

Финни провел Натали через последний кордон, и они оказались в огромном зале, залитом светом. Хрустальные люстры искрились под высоким потолком. В нарядной толпе мелькали лакеи с серебряными подносами, уставленными бокалами с шампанским. Глаза слепило от блеска бриллиантов на женских шеях, хрусталя и золотых армейских погон.

— Кажется, произошла реставрация монархии, — шепнула Натали.

— Армия всегда была в России на особом счету. И при царе, и при большевиках, — неохотно пояснил Финни.

— У меня дыхание перехватило от всего этого зрелища.

— Русские коммунисты — самые богатые коммунисты в мире.

— По тому, что я наблюдала на улицах, этого не скажешь.

— Они предпочитают не выставлять свое богатство на витрины магазинов, как мы, французы или итальянцы… Вожди не любят посторонних глаз и внешне ведут скромный образ жизни. Это повелось еще со времен Ленина. Пиршества и развлечения происходят за закрытыми дверьми. О том, что там происходит, знает только прислуга, но помалкивает. Ведь ей достаются очень жирные объедки.

Оказывается, Финни был не лишен сарказма.

Натали растерялась. Разыскать в этом блестящем хороводе маршала Лапшина и вызвать его на откровенную беседу было задачей совершенно невыполнимой, но Финни пришел ей на помощь.

— Гостей принимает кандидат в члены Политбюро Худенко. Он и его супруга здесь за хозяев. Рядом с ним два маршала — Аксенов и Капеев.

— Жена Худенко просто само очарование.

— Этим отличается новый режим от старого, перестройка от «застоя». Горбачев ввел моду на хорошеньких жен. При Брежневе было по-другому. Жен его друзей-соратников неудобно было показывать людям.

Супружеская пара Худенко справлялась с процедурой приветствия гостей с вполне светской непринужденностью. Они ничем не отличались от манхэттенских состоятельных биржевиков, устраивающих пышный прием «напоказ». Та же живость, легкость, ни к чему не обязывающая приветливость. Когда очередь дошла до Финни с его спутницей, раздались преувеличенно бурные сожаления по поводу отсутствия американского посла из-за его занятости, сочувственные расспросы о здоровье милой Каролин — супруги Финни и комплименты в адрес Натали. Помощник что-то шепнул на ухо жене партийного босса, и товарищ, вернее, госпожа Худенко расплылась в улыбке.

— Как же, как же! Я наслышана о «Котильоне». Я покупала ваши манто и жакеты в Нью-Йорке. Потрясающее качество меха. Григорий, послушай, госпожа Невски пошила мое американское манто.