— Единственным?

— Да. Единственной настоящей любовью. А теперь иди спать.

— Не знала, что ты так романтична, — пробормотала Лайра, целуя бабушку.

Лежа в постели, Лайра долго думала о том, чего добились бабушка и дедушка. Они превратили маленькое техасское ранчо в империю из пятнадцати тысяч акров, где добывали нефть, выращивали скот и чистокровных лошадей. Прекрасное место для большой семьи, и Прескотты надеялись, что в доме будет полно детей. Но родился всего один сын. Они окружили Кристофера любовью и вниманием и ожидали, что однажды он станет управлять ранчо. Кристофер нив чем не нуждался и не питал ни малейшего интереса к семейному бизнесу. Окончив колледж, он женился на далласской светской барышне Джудит Торндайк, переехал на ранчо и, несмотря на все усилия родителей, отлынивал от всех обязанностей. Жизнь родителей Лайры была наполнена экзотическими путешествиями и развлечениями и ненадолго прерывалась тремя беременностями. Разница между братьями Лайры Оуэном и Купером была всего год. Лайра родилась через пять лет.

Несмотря на вечное отсутствие родителей, детство Лайры на ранчо было идиллическим. Пока Кристофер и Джудит вели светский образ жизни по всему миру, братья и сестра выросли под любящим и неусыпным присмотром дедушки и бабушки. Те поощряли внуков искать и находить применение своим талантам. Для Оуэна и Купера главной страстью стало ранчо. Интересы Лайры лежали в области искусства: она влюбилась в кино и мечтала стать режиссером.

Родителей Лайры крайне раздражали непонятные стремления дочери. Они надеялись, что она займет место в обществе, выйдя замуж за члена богатой и выдающейся семьи. А вот Джиджи, наоборот, поощряла внучку в ее занятиях. Когда та окончила колледж, бабушка передоверила ранчо Оуэну и Куперу, а сама перебралась в Калифорнию. Лайра решила остаться здесь, чтобы учиться в одной из лучших в стране киношкол, и Джиджи хотела быть рядом. За это, как и за многое в жизни, Лайра была бесконечно благодарна Джиджи. И всячески ее оберегала.

Хотя бабушка была прекрасной женщиной, идеалом ее никак не назовешь. Она была злопамятной. Обсуждала политику только с демократами, ибо в ее извращенном сознании они в отличие от республиканцев были умны и благоразумны. Джиджи была упрямой и суеверной, и если можно считать кражу святой воды преступлением, к тому же еще и воровкой.

После воскресной утренней мессы Лайра и Джиджи отправились на рынок. Они бродили между лотками и покупали апельсины, виноград и букеты ярких ромашек, а перед возвращением домой зашли на ленч в пляжное кафе. Лайра всегда любила эти беспечные часы, но сознавала, что пора возвращаться в Лос-Анджелес. Поэтому в середине дня обняла бабушку, выехала на шоссе и направилась на север.

Когда она сворачивала на свою улицу, зазвонил телефон. Она остановилась у парковки и взяла трубку. Звонил Купер:

— Как Джиджи?

— Прекрасно.

— Все такая же задиристая?

— Да.

— Значит, все в порядке. Честно говоря, мне кажется, что ей стоит вернуться на ранчо, где мы с Оуэном могли бы за ней приглядеть.

— Она не хочет возвращаться, и ей не нужны няньки. Бабуля вполне способна позаботиться о себе.

— Эй, я позаботился бы о ней не хуже тебя. И звоню потому…

— Выкладывай, Купер. И поскорее, — нетерпеливо бросила Лайра.

— Ма и па только что купили дом в Лойоле, неподалеку от Джиджи.

— Что?!

Лайра едва не уронила телефон.

— Зачем им это?

— Па заявил, будто они хотят быть поближе на случай, если понадобятся Джиджи в ее последние годы.

— О, брось, — фыркнула Лайра. — Они обращаются с ней, как с древней старухой. Ей нет и семидесяти, а в наше время это не возраст. Кроме того, она абсолютно здорова.

— Я всего лишь пересказываю слова отца, — перебил Купер.

— Но я ему не верю, да и ты тоже. Единственный мотив — это деньги Джиджи. Они хотят быть поближе к ее деньгам, а не рядом с Джиджи. Понять не могу, почему она терпит такую откровенную жадность.

— Возможно, потому что он ее сын, — предположил Купер.

Но Лайра проигнорировала отвратительно правдивое заявление.

— Каждый раз, когда эти люди делают нечто ужасное и мне кажется, что Джиджи больше никогда с ними словом не перемолвится, она всегда твердит одно и то же: «Пусть это тебя не волнует». И на этом конец дискуссии.

— Как я уже сказал, он ее сын.

— Знаю-знаю, — раздраженно фыркнула Лайра.

— Ладно, мне пора. Ты как?

— Нормально.

— Не пропадай!

Лайра прикусила губу, полная решимости не расстраиваться. Впереди у нее хлопотливая неделя, но все сложится хорошо, если она останется спокойной и сосредоточенной. Она не позволит родителям вывести ее из себя.

В ушах звучали слова бабушки: «Пусть это тебя не волнует. Пусть это тебя не волнует…»

Лайра не обратила внимания на предостерегающие звоночки.

Она набрала код, чтобы открыть ворота автостоянки. И едва въехала внутрь, как ворота снова закрылись. Наконец-то она дома.

Большой роскошный седан стоял на месте, предназначенном для машины миссис Экхард, рядом с местом Лайры. Седан стоял прямо на разделительной линии, так что девушка едва смогла открыть дверь. «Приус» миссис Экхард будет стоять в аэропорту еще неделю, пока та отдыхает на Гавайях. Лайра забирала ее почту. Так кто воспользовался ее местом? Да еще и припарковался так небрежно?!

Девушка схватила сумочку и ключи и, протискиваясь между машинами, заметила в углу заднего стекла треугольный стикер прокатной фирмы. Повернувшись, чтобы пересечь стоянку, она заметила приоткрытый багажник.

В одной из квартир второго этажа орал телевизор. Только поднявшись по внешней лестнице и пройдя коридором к своей квартире, Лайра сообразила, что шум доносится из ее собственной гостиной. Похоже, кто-то смотрел мультики. Странно… Машина Сидни стояла на парковке, так что та скорее всего дома. Но она в жизни не смотрела мультики! Почему же Лайра ясно расслышала «ябба-дабба-ду»?

Лайра замедлила шаг и недоуменно вскинула брови при виде царапин на новенькой никелированной пластине замка и трещины в стене у косяка.

Наконец в голове завыли тревожные сирены. Дома ли Сидни, и если это так, кто с ней?

Лайра подступила ближе и едва не подскочила, услышав мужской голос.

— Да заткни ты этот ящик! — завопил кто-то. — У меня голова раскалывается!

Телевизор тут же затих. И тут Лайра услышала второго:

— Зачем нам ждать, пока она очнется, чтобы снести ее вниз и сунуть в багажник?

— Мы не потому ждем. Просто еще не стемнело. Хочешь, чтобы тебя увидели?

— Нет, но почему бы ее не связать?

— Потому что ты забыл в машине веревку и скотч, вот почему.

— А с чего ты решил, будто это моя работа? Мог бы сам принести. И что нам делать, если она не очнется? Ты слишком сильно ее огрел.

— Да она подняла такой вой! Пришлось огреть, чтобы заткнуть ей рот. Если бы мы нашли, что искали, давно бы смылись.

Лайра как можно тише отошла, убежала в коридор и с сильно колотящимся сердцем набрала 911. Объяснила оператору, что творится в квартире, и хотя голос дрожал, все-таки постаралась ответить на вопросы возможно более отчетливо. Оператор выслал полицейский патруль и велел Лайре оставаться на линии. Но Лайра этого не сделала, и хотя не выключила телефон, положила его на сумку. Затем нашла маленький баллончик перечного спрея. Она не собиралась входить в квартиру, пока не услышит Сидни. И обязательно дождалась бы полицию, но на всякий случай нуждалась в другом оружии.

Лайра слетела вниз к машине и открыла багажник. Обнаружила тяжелый гаечный ключ и помчалась наверх, настороженно прислушиваясь, не завоют ли сирены. Почему так долго?

Сжимая баллончик со спреем в одной руке и гаечный ключ в другой, Лайра хоть и умирала от страха, но все же приготовилась сражаться до последнего.

Она снова приникла к двери, пытаясь уловить голос Сидни. Телевизор все еще был настроен на анимационный канал. Взломщики молчали. Что там происходит?..