Она нашла список людей, подвергавшихся экспериментам. Вошла в систему, получила код доступа. Она классифицировала объекты по половому признаку, по возрасту, по времени прибытия. По месту происхождения. Результаты показали, что все женщины были с Обливиона. Дюжина. Она пробежала глазами по именам.

Барай Ру Амос была в списке пятой. Мать Амеранда, которую он искал по всем планетам, заселённым диаспорой, надеясь вопреки всему, что она по-прежнему жива, была отправлена на Госпиталь.

Она умерла после родов. Это был десятый экспериментальный эмбрион, который имплантировали ей.

Эмилия посмотрела на свою запертую дверь. Они могут оказаться за ней прямо сейчас, в ожидании, какое решение она примет. Или на другом конце линии связи уже ждут её следующего сообщения.

Ждут, к примеру, чтобы посмотреть, кому она направит это сообщение: Великому стражу или Амеранду.

Ждут, придётся ли им убить её.

— Нет, — шепнула она экрану и пустой комнате. — Нет, не думаю.

Она подняла руки и положила пальцы на клавиши. Проглядела ещё несколько раз все записи, делая пометки, отмечая самое важное, перепроверяя коды и впечатывая их в соответствующие персональные данные. Просто на тот случай, если кому-то снова придётся обратиться к этой информации. Организация работы имела первостепенное значение. В академии всегда подчёркивали это. Эмилия всегда приводила в порядок все свои рапорты и заносила их в файлы. Годами. Очень старательно.

Если кто-нибудь придёт посмотреть, она хотела быть уверена: он найдёт верную информацию.

Эмилия проверила свою работу и убедилась, что всё сохранила должным образом. Она встала и пересекла свою комнату. Присела на край кровати. Голову переполняли случайные мысли: отдельные островки, выстраивавшиеся в цепочку памяти. Надежда вспыхнула и тут же погасла, потому что она была нереальна. Она — не Амеранд, и у неё нет своей Терезы Дражески, которая придаст сил и заставит верить.

Она легла и укрылась одеялом. Нашарила в кармане пиджака и извлекла наружу один из скальпелей, которые ей дозволено было иметь при себе в силу своей медицинской специальности. Она знала своё дело. Она знала, что надо делать. И в каком порядке.

К тому времени, когда датчики на полу зафиксировали кровь и по тревоге вызвали бригаду неотложной помощи, получившую разрешение взломать дверной замок, Эмилия практически истекла кровью. Было решено не делать попыток реанимировать её, потому что отдельные органы могли принести гораздо больше пользы.

Ториан вздохнул и закрыл активное окно.

— Прости, Эмилия, — прошептал он, и его пальцы пробежали вниз по чёрному прямоугольнику.

— Страж? — Из глубин разума раздался участливый голос.

Ториан сложил ладони домиком. Обстановка офиса поблекла перед ним, фигуры и очертания предметов материализовались перед его внутренним взором. Он стоял посреди муравейника клерков, в новом главном дворце.

Хаген Кейн поклонился ему:

— Вам следует знать: Тереза Дражески осуществляет передачу сообщений за пределы системы.

«Да неужели? С разрешённой для этого станции?»

— Да, но в не разрешённое для этого время.

«Нет. Ну надо же. Раз так, могу сказать: наше время пришло. Будем работать с тем, чем располагаем. — Жар разлился по его шее и по затылку. — Мы следим за Амерандом Жиро?»

— Да.

«Хорошо. Предупредите меня, когда прояснится линия его поведения. Нам понадобится время, чтобы активизировать запасной вариант на тот случай, если он не оправдает надежд и провалится, не доведёт дела до конца».

— Будет сделано.

Глава клерков снова поклонился, и Ториан разомкнул кончики пальцев. С сожалением он повернулся к столу спиной. Казалось, у него оставалось ещё несколько дней.

«Все важные составляющие на месте. Всё идёт своим чередом. И даже если одно или два выйдут из строя, будет время провести корректировку. В конце концов, теперь, когда мы нейтрализовали соларианцев, кто станет вмешиваться?»

Ториан покинул свой личный офис. По ту сторону, за его дверями, в центральном дворце, в разгаре были празднования. Восемьсот членов Кровавого рода заполнили большой зал и разошлись по смежным боковым комнатам. Слуги передвигались в этой блестящей и сверкающей толпе так ловко и изящно, как настоящие танцоры. Они предлагали еду и напитки, которых также было в избытке на столах, накрытых у входа в каждую комнату.

Наряды присутствующих впечатляли. Золото, и серебро, и самые настоящие драгоценные камни старушки Земли, а не их местные аналоги сияли и переливались, как осколки радуги, на платьях и мантиях. Обращали на себя внимание и сотрудники безопасности, в своей самой официальной униформе, к которой очень шли позолоченные, но весьма функциональные мечи и кинжалы, так же как метательные орудия глубокого чёрного цвета.

Было достаточно тепло. Воздух заполонили запахи духов, призванных обострять чувства и ощущения. Всё шумело и переливалось и с наступлением ночи становилось ещё более шумным. Танцоры, одетые и обнажённые, кружились и выделывали ногами сложные па, скользили и парили на сценах самых разных размеров. Повсюду выступали иллюзионисты, работали светографики, играли музыканты. На огромных экранах играли в интерактивные игры, и люди издавали ликующие возгласы на соревнованиях по фехтованию, в воздушных боях и даже в поэтическом конкурсе.

Ториан вытянул шею в поисках фигуры в чёрно-белом.

Ему не потребовалось много времени, чтобы выделить из толпы Блума. Господин Дэзл стоял посреди группы юных кузин и рассказывал что-то, вызвавшее их громкий смех. Блум бросил взгляд в сторону Ториана, и тот кивнул. В ответ Блум раскланялся перед своей небольшой аудиторией и грациозно двинулся туда, где стоял страж.

— Вы выполнили свою задачу просто блестяще, — тихо сказал Ториан. — Сколько времени ушло у вас на подготовку празднеств?

Блум обвёл внимательным взглядом всё сборище. Как инженер, оценил уровень подготовки, яркость света и само действо.

— Три дня. Может, четыре, если возникнет необходимость уточнить.

— Не думаю, что таковая случится. — Ториан выдержал паузу. — Предложение остаётся в силе, Блум. Вы заработали себе место среди нас.

Блум посмотрел Ториану в лицо. Поклонился, и Ториан ощутил всю искренность этого жеста.

— Я глубоко вам благодарен, Великий страж. Но — нет. Я досмотрю, как доиграют до конца мою последнюю великую пьесу, а потом я… исчезну. — Он улыбнулся, глядя на изумлённого Ториана. — Повторюсь, вы не понимаете меня.

— Допустим.

— Это потому, страж, что вас никогда не учили, насколько важен своевременный уход со сцены. Абсолютно важен.

— А разве не этим я сейчас занят?

— Вы знаете, что нет. И всё-таки я желаю вам удачи в вашем новом предприятии. Скучно вам не будет.

Ториан протянул руку, и Блум крепко сжал её. Гораздо сильнее, чем ожидал Великий страж.

— Мне будет вас не хватать.

Блум ещё раз поклонился. Широкий, величественный жест, которого Ториан от него ожидал. Потом Хозяин Дэзл отвернулся и ушёл прочь. В толпу людей, предававшихся веселью на вечеринке, творцом которой он был. По затылку Ториана и по его шее пробежала необъяснимая лёгкая дрожь, когда он наблюдал, как уходит Блум.

Отпусти его,советовал он самому себе. Он никогда не присоединится к системе, а как иначе он сможет служить?

Ториан продолжил прокладывать путь через толпу, часто останавливаясь, чтобы обменяться приветствиями и комплиментами, даже с третьестепенными родственниками. Он обошёл стороной детей, которые, конечно, находили свои собственные развлечения среди взрослых, полностью игнорируя те игры, что были придуманы специально для них. Им владели грусть и уныние. Сожаление о долгих годах, предшествовавших этой минуте, становилось чем ближе, тем сильнее.

«Это всего лишь перемена, последняя перемена. Лучше, чтобы всё закончилось поскорее».

В дальнем конце Большого зала Май Эразмус взирала на свой двор, сидя в кресле с высокой спинкой и баюкая на руках свою дочь Индэн. Другие младенцы лежали в специальных плетёных колыбельках, которые давали им свободу барахтаться и щебетать и одновременно позволяли фиксировать основные показатели состояния организма.