— В самом деле? — В голосе Блума звучало удивление. — Полагают, это было ограбление.

Сири пожала плечами и подождала, прежде чем заговорить. В целом люди не любят затянувшегося молчания. И обычно начинают слишком много говорить, чтобы заполнить тишину.

— А-а… — Блум кивнул несколько раз. — Мне следовало знать.

— Знать что?

Блум скривил губы. Метнул быстрый взгляд на дверь.

Но Сири покачала головой:

— Здесь никого, кроме нас.

— Так вот, когда я услышал, что, в частности, вы возвращаетесь, это послужило поводом поверить в кое-какие… слухи.

Брови Сири вопросительно изогнулись дугой, приглашая Блума продолжить. Однако тот заговорил жеманно и уклончиво:

— В самых неожиданных местах неожиданно возникли неожиданные мнения. Подводные течения, странные шепотки в странных местах. — На его губах играла улыбка. — Вы, я уверен, понимаете меня.

И Сири как-то вдруг услышала тот самый шум неустановленного происхождения, появившийся на заднем плане. Шум, который всплывал и исчезал снова, подобно шёпоту в соседней комнате.

Она наклонилась ближе:

— А что они выражают, эти неожиданные мнения?

Но на этот раз Блум отступил. Жеманная улыбка поблекла, и на его лице осталось лишь выражение искренней озабоченности, которое Сири никогда прежде на нём не замечала.

— Что, возможно, на этот раз онизашли слишком далеко, — промолвил он шёпотом. — Что они довели Эразмус до нищеты, поэтому могут позариться на какие угодно другие места. Может, даже покинуть нас, громко хлопнув дверью.

— «Хлопнув»? Что вы имеете в виду? — тихо переспросила Сири.

Но он решительно покачал головой.

— Простите, — быстро произнёс Блум. — Я не могу. Не могу рисковать и вызывать подозрения. Я в самом-то деле пришёл только для того, чтобы дать вам это… — Обычно очень ловкий и уверенный в себе, Блум замялся, добравшись до кармана своего пиджака, и извлёк на свет тоненький белый квадратик. — Это для вашего командира, но я проинформирован о том, что её сейчас нет здесь.

Сири взяла белый продолговатый предмет. Оказалось, что это нечто удивительное — листок настоящей бумаги, плотной, как холст, с оттиснутыми на нём словами.

— Просто приглашение на заседание Совета Почётных и Избранных Граждан. — Блум встал. — Группа ничтожных людишек, занимающихся ничтожными делишками. Впрочем, как и все остальные, — с горечью прибавил он. — Но было бы славно, дабы соблюсти приличия, если бы она пришла.

— Блум, — тихо произнесла Сири. — Если вы надеетесь, что я могу что-то выяснить, почему просто не скажете мне об этом?

Но Блум снова покачал головой:

— Не здесь. Я не могу.

— Это не опасно. Обещаю.

— Нет, — отрезал он. — Вы не знаете… вы не знаете, что они делают, с клерками, с вашей сетью… — Он внезапно замолчал. — Позже. Я скажу где.

Блум выпрямился, вновь обратившись в того самого любезно-обходительного старца, каковым сюда и вошёл, и удалился. Дверь захлопнулась с громким щелчком.

Сири стояла, уставившись ему вслед и вертя в пальцах оставленное им приглашение. «Так. Что ты об этом думаешь?»

— Думаю, лучше приступить к работе.

«Да. Я тоже».

Я проспала двенадцать часов, несмотря на тот факт, что так называемая дверь не мешала проникновению голосов, а через кривое окно постоянно доносился крик длиннохвостых попугаев. Я пробудилась с ясной головой и сильнейшим ощущением голода.

Кто-то бросил моё снаряжение в дальний угол комнаты. Я получила истинное наслаждение от возможности переодеться в чистую форму и осчастливила свои ноги парой свежих носков. Потуже затянув пояс с кучей кармашков вокруг туники, я проверила, на месте ли то, что в них находилось.

Орри уже вернулся. Мои очки лежали рядом со снаряжением. Я подняла их и пристально вгляделась.

Там меня ожидали два сообщения от Дэвида. Я сглотнула и снова пристроила очки в поясной карман. Мне надо было позавтракать. Мне надо было начать контролировать ситуацию.

Я шла по коридору, и в моих мыслях многократно пронеслось слово — трусиха.

Сначала я отправилась в клинику, но Сири уже там не было. Сказали, что её отпустили на рассвете, потому что если она чувствовала себя настолько хорошо, чтобы измучить всех своим занудством, значит, с ней всё в полном порядке. Она догадалась оставить мне записку на обрывке какого-то листа.

«Если у полевого командира найдётся время после завтрака, могла бы она прийти в комнату 356, чтобы проверить диагностический компьютер?»

Ах, все радости раннего утра. И самая главная — моя раздражительность. Неужели моя выздоровевшая подчинённая не придумала ничего лучше? Я затолкала листок в поясной карман и направилась в обшарпанную столовую. Пересекая вестибюль, поймала себя на том, что мой взгляд блуждает из стороны в сторону. Спустя мгновение я осознала, что искала глазами Амеранда Жиро.

«Слишком рано», — пожурила я себя, свернув в столовую, находившуюся по левую сторону от меня.

Там было почти пусто. Лян нанял на работу много местных поваров и других сотрудников. Подсобные рабочие сновали взад-вперёд, убирая со столов после завтрака и накрывая их к ланчу. Сам Лян сидел за удивительно красивым столом, изготовленным из камня и переработанного пластика. Он был украшен резьбой и отполирован гладко, подобно раковине. На столе были разложены большие плоские подставки под горячее. «Именно так пахнет рай, когда попадаешь в него».

— Доброе утро, — сказал Лян. — Присядьте. Поешьте.

— Спасибо.

Еда была бесподобно хороша. И её было много. Рис, приправленный клубникой и малиной, яйца всмятку, поджаренные картофельные хлебцы, тушёные томаты, копчёная рыбка и, что доставило истинное наслаждение, бифштекс. Было не так много колоний, которым в условиях постоянной засухи удавалось с таким успехом выращивать свиней. Цыплята и утки тоже были на славу.

Лян откусывал небольшие кусочки от маленького тоста, чтобы поддержать компанию и послушать мой рассказ о том, что произошло в чёрном пространстве неба.

Когда я закончила, он вздохнул:

— Да, на это ушло не так много времени.

Я прищурилась, пытаясь смотреть ему в лицо и одновременно поглядывать на чашку, в которую наливала чай.

— На что?

— На то, чтобы вернулись стражи и ситуация обострилась.

— Вы сказали, что здесь царит жестокость и случаются похищения людей. И потом, здесь была Бьянка…

— Одно похищение. И уже давно. Мы старались поддерживать стабильные справедливые отношения с местными группировками. К слову, не без помощи капитана Жиро.

Я кивнула и поставила на стол заварной чайник.

— Приятно узнать об этом. — Я глотнула чаю из кружки. — Ой, боже! Это… настоящая гадость.

— Привыкнете, — сказал Лян, снова вздохнув. — Так его пьют местные. И вы правы — у нас есть некоторые проблемы, но это другой уровень. Контрабанда водой — серьёзный бизнес и связана с коррупцией в самых высших кругах. Это нечто большее, чем просто споры и перебранки над несколькими ящиками запасов, которыми мы в любом случае позволяем им завладеть.

— Понимаю. — Я отодвинула от себя керамическую кружку. — И это даёт нам новый повод для беспокойства.

— Тот факт, что кто-то пытается вас убить?

— Тот факт, что они не пытаются нас убить. Кто бы ни платил Капе, он хочет заполучить нас живыми и держать под своим контролем. Почему?

— Предположу, что вопрос риторический.

— Боюсь, что на данный момент именно так и есть. — Я опустила глаза в свою пустую тарелку, будто с удивлением обнаружила, что у меня пропал аппетит. — Что вы можете рассказать мне о произошедшем с Бьянкой Файетт?

Глаза Ляна сузились, превратившись в щёлки. Он сделал большой неторопливый глоток полуночно-чёрного чая. Мой мгновенный интерес сосредоточился на том, что Лян просто хотел доказать, что способен на это.

— Возможно, Бьянка Файетт очень хорошо умела услышать то, что ускользало от других, — сказал он. — Но здесь она представляла опасность для нашей деятельности. Что бы с ней ни случилось, более чем вероятно, что же произошло по её собственной вине.