Я так никогда и не узнал, как оно к ним попало.

Взгляд Капы скользнул мимо меня, следя за Эмилией. Потом он взял себя в руки. Улыбнулся той хитрой улыбкой, которую я помнил ещё с тех пор, как мы были детьми. Теперь было странно видеть эту улыбку на покрытом шрамами лице мужчины.

— Что я здесь делаю? Немного того, немного другого. — Он махнул рукой. — А ты, брат?

— Немного того, немного другого, — ответил я.

— Не в этой форме. — Он скрестил на груди руки и внимательно посмотрел на меня. — Тебе следовало сбежать со мной.

— У меня были свои причины. — Я пожал плечами и с тревогой оглянулся.

Я очутился в опасном положении, и если Капе было всё равно, то мне — нет. Всего лишь то, что я стоял здесь с ним, — веская причина, чтобы быть втянутым в пренеприятнейшее расследование, но я не собирался отпускать его, пока не удостоверился бы в том, что прошло достаточно времени и Эмилия смогла уйти.

— Твои причины погубят тебя, — сказал он серьёзно.

— Не раньше, чем твои погубят тебя.

Глаза Капы сузились.

— Может, да, может, нет. Может, на некоторое время мы оказались в одной команде.

— О чём это ты говоришь?

Уголок его рта приподнялся. Я был в его руках, и он прекрасно это знал.

— Сними куртку, и я скажу.

Я фыркнул:

— В форме или без неё, я всё ещё сотрудник службы безопасности.

Он пожал плечами:

— Может быть. Сними куртку, и я скажу.

— О, да ради бога…

Я стянул с себя куртку и перекинул её через плечо. Это было полным безрассудством, но я хотел выбраться отсюда с чувством, что действительно узнал что-то важное. Если бы позже мне припомнили этот случай, я мог бы использовать это в качестве оправдания. Можно было сказать, что я пытался выудить у Капы информацию.

Капа ухмыльнулся и хлопнул меня по плечу:

— Так-то лучше, брат Амеранд.

Он медленно побрёл прочь. Обогнув стену, остановился между двумя дверями, ведущими в разные помещения. Я бы поставил все свои средства на то, что ему каким-то образом удалось узнать о системе передвижения уборщиков, и он привёл меня в такое место, где по крайней мере какое-то время стояла мёртвая тишина.

Капа прислонился к стене и оглядел меня сверху вниз. Я заставил себя ждать. Капа любил хвастать и никогда не отличался особым терпением. И вскоре оно пропало.

— Сюда текут новые денежки, Амеранд. Новые возможности. Может быть, ты уговоришь Эмилию изменить отношение ко мне.

— Это что, касается новой группы праведников из миров Солнечной системы?

Мои слова удивили его.

— Ты уже слышал? — Но через пару мгновений он угомонился. — Да, стоило догадаться.

— Капа, — сказал я, — эти люди строго соблюдают закон. Они не станут связываться с контрабандистами.

— Ещё раз повторяю, брат, я сейчас дружу с законом. — Капа обводил порт блуждающим взглядом, задерживая его на астронавтах, стоявших группами, торговцах и беседующих. Кто-то из игроков в кости громко вскрикнул. Карты и долговые расписки переходили из рук в руки под взрывы всеобщего смеха. — Многие люди думают, что новые правители Первого рода уже сейчас решили тут всё основательно перетрясти. В такой обстановке всегда найдутся наличные для того, кто знает толк в игре.

Это значило, что кто-то ему платил и этот кто-то уже приложил немало сил, чтобы удалить его регистрационные данные.

Кто-то купил Капу.

Меня затошнило от этой мысли. Я не мог понять почему. Я ненавидел всё, чем он занимался. Ненавидел контрабандистов и тех, кто создавал хаос, потому что они кормили банды и властителей тоннелей. Ненавидел то, как он будто невзначай предложил мне отречься от семьи ради клерков и их палачей. Но я всегда странным образом… уважал Капу. Из всех людей, которых я знал, он единственный был настоящим хозяином самому себе.

— Капа, не надо ввязываться в это. Эмилия говорит, что в этом деле Фортресс проявляет особый интерес.

— Лучше поверь мне.

Я ткнул его пальцем в плечо. Взгляд, которым он наградил меня, был угрожающим, но, по крайней мере, он смотрел на меня.

— Не связывайся с Фортресс, Капа. Повторяю, сэо— не такие, как прежние Лу и Би. Они тверды, как алмаз, а их ум острее вдвое.

Он хотел хлопнуть меня по руке, но я отдёрнул её.

— Я знаю, Амеранд. Именно об этом я и стараюсь рассказать тебе. — Он наклонился совсем близко. Запахло виски, табаком и потом, но глаза его были ясными. — Старался рассказать и ей.

Холодная дрожь пробежала по моему телу.

— Ты выражаешься туманно.

— Я выражаюсь очень ясно. Ты просто не хочешь верить в то, что слышишь. — Он снова пожал плечами. Его неутомимый проницательный взгляд блуждал по портовой площади, останавливаясь на том, что позже могло пригодиться. — Сэозадумали нечто особенное по отношению к мирам, а мы все хотим помочь Эразмусу и все вместе поднимем восстание.

У меня пересохло во рту.

— Капа, даже не думай втягивать в это Эмилию, иначе я убью тебя голыми руками.

— Новость для тебя, брат. — Он ткнул меня пальцем в плечо. Один раз. — Её уже втянули. Я здесь, чтобы вытащить её.

С этими словами он медленно побрёл прочь через свободную от людей портовую площадь.

Когда я проснулась на следующее утро после звонка Мисао, мне удалось справиться с чувством вины и страхом, вызванными известием о смерти Бьянки. На смену им пришёл праведный гнев. О чём, чёрт подери, думал Мисао, когда звонил мне в день рождения моей дочери? Если он считал, что может вмешиваться в мою жизнь всякий раз, когда ему вздумается, то понял, что не стоит этого делать. Ему просто следовало выждать, когда я почувствую себя хорошо и буду готова к встрече с ним.

Мне хотелось подольше побыть с семьёй. Дэвид приготовил свой классический завтрак для восстановления душевного равновесия: вафли со сливочным маслом и кленовым сиропом или, по желанию, с мороженым. Это желание неизменно присутствовало у детей. У всех, кроме Джо, которая ела свои вафли без ничего в подтверждение каких-то идей, недоступных пониманию непосвящённых. Не спрашивайте меня каких. Бекон и яблочный компот Джо тоже отвергла. Говоря с детьми о пустяках, я пила уже третью чашку кофе.

Всё это время я чувствовала на себе взгляд Бьянки. Пристальный взгляд мёртвых глаз давил прямо на тёмную впадину под моим черепом. Я старалась по возможности игнорировать это ощущение. Если мне не вполне это удавалось, дети ничего не говорили. Да и Дэвид тоже.

Джо в тот день готовилась к отъезду, возвращалась в Гонконг на орбитальном самолёте. Элли и Дэйл не собирались ночевать дома. Мы с Джо вместе доберёмся по канатной дороге до порта Эшланд. Там я попрощаюсь с ней и сяду в сверхскоростной экспресс до Чикаго. Примерно к пяти буду в офисе. Если Мисао хотел изводить меня как можно дольше, что ж… Ему придётся для этого поголодать, что послужит ему уроком…

Я лгунья.

Вот что происходило на самом деле.

Я была испугана. Я делала всё, чтобы не допустить этого. Я боялась того, что произойдёт, когда я снова войду в это здание. Боялась мыслей и чувств, которые возникнут у меня после рассказа о том, что стряслось и как умерла Бьянка. Я не хотела оставлять семью, смеющуюся шуткам десятилетней давности за столом с отбитыми краями, уставленным едой, обеспечивающей повышение уровня холестерина у меня и у Дэвида.

Но ни камешек в моём сердце, ни холодный взгляд Бьянки на моём затылке не покидали меня.

— У тебя подёргивается глаз.

Я резко обернулась и уставилась на Джо, которая в ответ состроила мне гримасу. С небольшими рюкзаками за спиной, свалив в кучу рядом с собой багаж Джо, мы стояли на платформе в ожидании вагона канатной дороги.

Снаружи налетевший с озера ветер трепал прозрачные защитные экраны, но здесь, внутри, нам было тепло и уютно, и мы могли без всякого риска наблюдать сильный шторм, разбушевавшийся на озере Верхнее. Платформа была полностью в нашем с Джо распоряжении. Поездка по канатной дороге в такой день — не для слабонервных. А мне даже нравились серо-стальное небо и волны, неистово пляшущие под музыку ветра.