Я дотронулся до его плеча, чтобы уверить его: на какое-то мгновение мы остались одни. Он кивнул и выпрямился.

— Всё в порядке? — спросил он высоким дребезжащим голосом. На нём был простой светло-голубой пиджак и брюки цвета буйволовой кожи. На ногах — новые начищенные ботинки. Всё в абсолютном соответствии с его положением лакея. Всё, кроме выражения его проницательных глаз.

Я пожал плечами.

— Мне нужно встретиться и поговорить с Лян Чэнем, — сказал я. — Что-то не так с этими праведниками. И одному Богу известно, что именно. — Я вытащил из кармана куртки письмо Эмилии и протянул ему. — Ты можешь передать это матушке Варус?

— Конечно, конечно. Сядьте и поешьте, мой сын-капитан. — В нашей маленькой полутёмной квартирке пахло жареной уткой и чесноком, а мой желудок уже громко урчал. — Я знаю, у тебя нет времени отдать должное этой еде. — Он отмахнулся от моего предложения ещё до того, как я его произнёс. — Я отнесу то, что останется, матушке Варус.

Поджав ноги, я сел на ковёр рядом с отцом, с жадностью поглощая приготовленные на пару сдобные булочки, начинённые уткой и капустой. На короткое время я мог притвориться, что там, за дверью, меня ничто не ожидало. Я налил ему чашку крепкого чая и слушал вполуха какую-то местную сплетню. Мне было достаточно слышать его голос, спокойный и высокий, и знать хотя бы мгновение, что с ним всё хорошо. Не важно, что случится потом, а сейчас по крайней мере один член моей семьи находится в безопасности.

— Думаешь, они заставят нас потом праздновать рождение?

— Что?

Я оторвал взгляд от запечённого в тесте яблока, которое откусывал с превеликим удовольствием.

Отец настороженно взглянул на меня:

—  Сэо. Их ребёнок родится через месяц-другой. Думаешь, нас всех заставят собраться?

Ах да. Некоторое время тому назад наши правители объявили, что у них будет наследник. А разве примерно в то же самое время не ожидалось ещё два или три отпрыска у их родни? Детали вспоминались как-то расплывчато.

— Уверен. Они даже привезли сюда старого мастера Блума, чтобы он организовал вечеринку.

У моего отца задёргался уголок рта.

— Самопровозглашённый Владыка Дэзл, устраивающий вечеринку по случаю дня рождения младенца? О, держу пари, ему это понравится.

Я покачал головой:

— Ты недооцениваешь его, отец. Никому из нас не известно, под сколькими личинами он может скрывать свою истинную сущность. Спорю на галлон чистой воды, лучше всего ему даётся образ старика с подорванным здоровьем.

Отец кивнул, но сомневался, что он мне поверил. Не было ни времени, ни причин, чтобы спорить по этому поводу. Я поднялся, отец тоже встал и проводил меня до двери. Уходя, я обнял его за худые плечи, а он с нежностью похлопал меня по руке, проявляя так свои чувства. С настроением далёким от лучезарного я продолжил путь по центральным улицам.

В доме номер 39, в котором располагалась служба безопасности, раньше находились бутики для туристов. Под моим началом было пятьдесят сотрудников службы. Штат более чем вдвое превосходил обычную численность. Всё потому, что здесь существовала проблема с теми, кто был родом с Обливиона, и потому, что у нас велась торговля водой.

Несмотря на клерков, реально осуществлять контроль над системой Эразмус Фортресс могла только через торговлю водой. Из всех лун системы лишь на Фортресс были собственные запасы воды. Всем остальным приходилось её импортировать.

Само собой, Фортресс утверждала, что направила все усилия на поддержание постоянного и достаточного запаса питьевой воды, но почему-то в действительности этого так и не произошло. Рынки, где велась торговля водой, открывались буквально через день, и приходилось задействовать каждого оперативного сотрудника службы безопасности, чтобы предотвращать массовые беспорядки. Сотрудники сопровождали транспорт, подвозивший воду к цистернам, поддерживали порядок на площади, где в установленные часы продавался и покупался её излишек. Всегда говорили об источниках и о том, что делать, чтобы снова заработал центральный водопровод. Я даже не надеялся прожить так долго, чтобы увидеть, как произойдут эти чудеса. Да и зачем Фортресс добровольно отказываться от возможности держать всё под своим контролем?

Моей официальной работой было поддержание порядка и покоя на улицах. Это значит, что мне приходилось всякий раз убеждаться в том, чтобы дети Дэзл убивали не слишком много сынов Обливиона и наоборот. Очень много времени я проводил в беседах. И почти столько же отслеживая изменения в сферах влияния, грядущие за взлётами и падениями отдельных группировок, банд, организаций и семей. Мои перелёты по чёрному небу тоже носили регулярный характер. Я был одним из немногих дипломированных пилотов на Дэзл. Этот статус позволял мне видеться с Эмилией и другими старыми друзьями. Статус, который я сохранял отчасти благодаря хорошим отзывам Хамада.

Ещё одно, что следует помнить. Помнить, что бы ни случилось.

Я вошёл в помещение службы безопасности через центральную парадную дверь. Остановился, чтобы приложить ладонь для идентификации к планшету на рабочем столе Хамада. Хамад бегло взглянул на меня и утвердил моё прибытие своей печатью. Мы кивнули друг другу, и я пошёл к бывшей кладовой, где теперь располагался мой офис.

Обустроен он был весьма удобно: стол, экран, стулья, застеклённый шкаф с выдвижными ящиками. А сейчас своё место в этой обстановке занимал ещё и крест, который принёс праведник, доставленный сюда Хамадом по моей просьбе.

— Благодарю, что пришли, сеньор Чэнь, — сказал я. — Простите, если заставил вас ждать.

— Надеюсь, никаких проблем, капитан Жиро?

Одна из черт, импонирующих мне в праведниках, — их рефлексивная вежливость. Лян Чэнь был рассержен, но, поскольку я был учтив и любезен, он не мог не ответить тем же.

— Ничего нового. Садитесь, пожалуйста. — Я сел за свой стол с шероховатой поверхностью и жестом пригласил его занять самое лучшее и самое новое кресло.

— Спасибо. — Лян сел, закинув ногу на ногу и скрестив руки. Он был невысоким, но зато крепким и сильным, чем мы в Эразмусе не отличались. — Чем могу вам помочь?

Я обдумал и отверг множество подходов к решению проблемы по дороге сюда. Мягко выражаясь, наши взаимоотношения с Ляном были сложными и запутанными. Мы не любили друг друга, но и не испытывали ненависти. Мы жалели друг друга — тому хватало причин — и нуждались друг в друге.

В конце концов я решил последовать примеру Великого стража и высказаться прямо.

— Мне стало известно, что из миров Солнечной системы прибывает новая группа работников.

Лян пожал плечами, откровенно раздражённый тем, что я говорю о таких незначительных вещах.

— Это обычная замена одних другими. У нас недостаточно рук для выполнения того, что мы должны делать, поэтому силы работников истощаются очень быстро.

Секунду я наблюдал за Ляном. Кроме того, что был вежлив, он отличался и невероятной честностью, что мне также нравилось в праведниках. Они говорили только то, что имели в виду, и имели в виду именно то, что говорили. А если вдруг это было не так, то сразу же становилось очевидным, как дважды два.

— Так, значит, нет ничего такого, что мне следовало бы знать?

Я мог сильно усложнить Ляну жизнь, но сделал другой выбор, и он прекрасно это знал. Он помогал людям, отчаянно оберегая их от жажды и голода. Я был благодарен ему за это, но моя благодарность была такой же, какую я испытывал к Хамаду, не больше и не меньше.

Лян снова пожал плечами:

— Не могу сказать наверняка. Возможно, они решили расследовать смерть Бьянки Файетт.

Я прищурился:

— Бьянки Файетт?

Он нахмурился. Настоящий, нескрываемый гнев сковал его плечи, а морщины, прорезавшие лоб, стали казаться глубже.

— Да. Она была одной из стражей. Её… нашли мёртвой год назад.

Да, вот оно! Именно это я и пытался вспомнить.

Смерть праведника. Это случалось время от времени. Центральные улицы были не такими уж безопасными даже для тех, кто их неплохо знал. Я видел рапорт. Я видел место, где это произошло, и наблюдал за тем, как тело было передано праведникам. Поскольку они не подняли никакого шума, я просто забыл об этом.