— На сегодня — все, — заявила фотографу. А тот, уже не обращая на нее внимания, увлеченно снимал Эльку.

Отмыв руки, Лена уселась на кухонном диванчике и пила чай, поданный заботливым другом фотографа, которого все звали Мариком.

Лена видела — ему хотелось поболтать, он не скрывал своего интереса к «натуралке», так он назвал ее.

— Тебе, наверное, не слишком комфортно среди нас? — допытывался Марик, лучась дружелюбием.

Лена пожала плечами.

— Знаешь, я вообще человек довольно зажатый, мне поначалу бывает трудно в любой незнакомой компании, — призналась она.

Марик понимающе кивнул:

— Да, так бывает, но ты быстро освоишься, у нас все очень хорошие.

— Я заметила, — Лена улыбнулась в ответ.

— Ты всем понравилась, — заверил ее Марик.

Лена поперхнулась чаем, обожгла язык, закашлялась:

— Извини. — Она отставила чашку, схватила салфетку, протянутую Мариком, вытерла губы.

— Мы тебя шокируем? — с сочувствием спросил Марик.

— Нет, все нормально.

Лена изо всех сил старалась быть вежливой. Или, как это принято сейчас называть, толерантной. И все-таки происходящее казалось спектаклем в театре абсурда. Странная пьеса, дикая, но хочется досмотреть до конца, любопытно… Конечно, она и раньше знала о том, что существуют такие мужчины и женщины, читала о них, видела в кино, но лично сталкиваться не приходилось, и вдруг — на тебе! Оказалось, их не так уж мало. Они живут, общаются, работают, любят друг друга. Вот как этот Марик, например, любит своего фотографа, хозяина студии, где сегодня Лена впервые в жизни занималась боди-артом. В студию ее привел Рома. Правда, предупредил заранее — там собираются геи, не будет ли она шокирована? Лена заверила, что ее трудно чем-либо шокировать. Она лукавила. Оказавшись впервые в жизни среди людей нетрадиционной ориентации, Лена смутилась. Не знала, как себя вести, как разговаривать, куда смотреть. Как будто попала на другую планету с неведомыми ей законами. Она боялась повести себя как-нибудь не так, показаться смешной или, наоборот, грубой. В недалеком прошлом геев не жаловали и называли пидорами, тот же бывший муж, например. Никто никогда не выказывал к ним приязни. В Ленином окружении всегда были только «настоящие мужики». О! Видели бы они ее сейчас! Вот смеху было бы!

— А ты давно с Ромой знакома? — продолжал допытываться Марик.

— Нет, не очень, мы работаем вместе, — ответила Лена. И подумала: «Спросить, не спросить? А, будь что будет!» Ее терзали сомнения относительно Роминой ориентации, думалось даже: «Вдруг соврал?» Непонятно зачем…

— Марик, можно нескромный вопрос, — набравшись смелости, спросила она.

— Ой, да пожалуйста! — Он уселся напротив и уставился на нее во все глаза, тоже, наверное, любопытничал.

— Ты случайно не знаешь, Рома, он… — Лена посмотрела вопросительно, не зная, как произнести это слово: голубой, гей…

— Ой! — Марик всплеснул руками. — Он тебе нравится?! Признайся, нравится?

— Ну… — Лена обреченно вздохнула.

Тот подался вперед и уверенно кинул:

— Не сомневайся, Рома — натурал!

— Как?! — вырвалось у Лены. — Уверен? — уже тише переспросила она.

— На сто процентов! Ты уж поверь, я бы знал, — доверительно сообщил Марик. — Ой, ну это так пикантно! Расскажи, что ты чувствуешь?

— Да, в общем, ничего, — Лена опешила. Неужели, это она сейчас сидит на кухне, пьет чай со стопроцентным геем, да еще и делится своими переживаниями!

— Стесняешься, да? — Марик многозначительно кивнул. — Не буду к тебе приставать. Но ты знай, я за тебя!

— Спасибо, — Лена невольно усмехнулась.

Что же это получается? Выходит, Рома соврал? Никакой он не голубой, а совсем даже нормальный мужик. Но зачем? Все встало с ног на голову. Бред какой-то!

В этот момент появился фотограф:

— Я записал для тебя съемку, — сказал он Лене.

— Классно, спасибо…

Можно было уходить. Ее модели по очереди посетили хозяйскую ванную и снова вернули себе прежний облик. Все собрались на кухне и принялись бурно обсуждать съемку. Снова хвалили Лену, да так восторженно, слишком, чересчур. «У них так принято, что ли? — думала она, благодаря и впадая в тот же восторженный тон. — Но они кажутся искренними… Хотя что я в этом понимаю». Хотелось поскорее попасть домой и посмотреть снимки, тогда она сможет составить собственное мнение. «Интересно, а что скажут Аня и Сергей?»

Она тепло распрощалась с ребятами и Элей. Приглашали заходить просто так. Обещала. И еще ей заказали десяток футболок для какого-то гей-клуба. Единственным пожеланием было — чтоб на логотипе присутствовала радуга. В остальном — на Ленино усмотрение.

Домой она вернулась довольная. День прошел не зря.

Как и предполагалось, Аня посмотрела съемку с интересом, Сергей едва взглянул и, поморщившись, удалился.

Лене съемка очень понравились. Она мысленно похвалила себя: «Ай да я! Могу же!» Аня тоже хвалила. Лена сдержанно помалкивала, но было приятно.

Остаток вечера она подробно описывала Ане голубую студию и ее обитателей.

— Честно говорю, чувствовала себя как в зоопарке, — призналась Лена. — Вроде люди и в то же время не совсем, паноптикум какой-то.

— А я считаю, тебе повезло, — глубокомысленно заметила Аня. — Это опыт, а его, как говорится, не пропьешь. Теперь ты знаешь, что способна не только футболки разрисовывать. Вообще, полезное знакомство. Мало ли…

Что имелось в виду, Лена не поняла.

— Кстати, — вспомнила она, — меня уверяли, что Рома натурал.

— Вот как? — настал Анин черед удивляться.

— Меня мучает вопрос: зачем Роме понадобилось наговаривать на себя? — спросила Лена.

Аня взглянула на нее удивленно и промолчала.

— А может, Марик просто не знает? — предположила Лена.

Аня промычала что-то неопределенное.

Лена вспыхнула:

— Я поняла! Рома, скорее всего, бисексуал! — У нее вышло торжественно, и она осеклась. — Ну, он и сам не знает, не определился…

Со стороны Ани последовало неразборчивое «угу».

— Как же узнать-то?! — Лена с надеждой посмотрела на Аню. «Ах, что она понимает!» — подумала с досадой.

Лежа в постели, Лена не могла уснуть. Последние события крутились и крутились в голове. Только сейчас она почувствовала внезапное напряжение; пока еще смутное желание возникло внизу живота, толкалось теплом, пульсировало. В памяти всплывали то скульп-турные гениталии Артура, то сатиров член Эдика. Лене не хватало воздуха, она дышала горячо и часто, ворочалась и вздыхала, сбрасывала с себя одеяло, казавшееся тяжелым и жарким. Когда же у нее был мужчина? Давно… Глеб… А ведь он звонил несколько раз, предлагал встретиться, может, не стоило ему отказывать…

Даже в обществе себе подобных можно почувствовать себя жителем другой планеты.

Лена взобралась на холм следом за Ромой.

— Вот, — Рома взмахнул рукой, — это здесь.

Выставка раскинулась табором прямо на поле, за холмом, на котором стояла Лена. Справа петляла речка, заросшая ивняком и камышами, слева тянулись посадки. На поле деловито стучали молотки, сновали люди. Они торопливо строили деревянные подмостки, устанавливали палатки, перекликались, работали, одним словом. Со стороны действительно очень было похоже на цыганский табор.

Рома протянул Лене цветной браслет:

— Надень, без него не пустят.

Лена послушно нацепила браслет на запястье.

— Кто не пустит-то? — удивилась она. — Ты видишь где-нибудь охрану?

Он пожал плечами:

— Так положено…

— Ладно.

Они спустились с холма и направились к ближайшей группе людей. Рома подошел первым, осведомился, где тут начальство, потом достал из папки бумажку с планом, развернул, стал что-то выяснять. «Наверное, насчет места», — догадалась Лена. Ей стало скучно. Она огляделась по сторонам, но не увидела ничего интересного.

Жарко. Солнце нещадно палило поле, людей, шатры, палатки, потрескивала вытоптанная трава, стрекотали насекомые. Хотелось пить.