— Не знаю, — призналась Аня.

Я вздохнул:

— Хорошо, сам поговорю…

Кажется, в тот момент я был единственным, кого присутствие Лены напрягало. Наш сын с ней отлично ладил, они вместе ездили на каток, ходили в кино и резались в компьютерные игры. Жена привыкла всегда иметь под боком собеседницу и подружку. И только я один испытывал чувство дискомфорта.

Как бы там ни было, я решил узнать, что же по этому поводу думает сама Лена.

Она вернулась поздно вечером, счастливая, нагруженная свертками и коробками. Жена, ахая, побежала с ней в комнату. Они о чем-то шушукались, вскрикивали, шуршали оберточной бумагой.

Я терпеливо ждал на кухне. Дождался.

Лена торжественно вплыла, остановилась у двери и, подбоченившись, уставилась на меня блестящими глазами.

«Понятно», — промелькнуло у меня в голове. Лена купила обновки и теперь демонстрировала их: черный топ, короткая юбка леопардовой расцветки и высокие черные сапоги.

— Хм, — я уставился на нее с двойственным чувством: с одной стороны, я не мог разделить ее радости, с другой — судя по всему, она ждала одобрения.

— Хорошо выглядишь, — осторожно сказал я.

— Правда? — Она вспыхнула, переменила позу, покрутилась передо мной и защебетала: — Сапоги немного маловаты, но я не смогла их не купить! Ничего, немного разношу, даже растяжку купила! А этот топик вообще улётно смотрится! Особенно с юбкой!

Жена маячила за ее спиной и растерянно улыбалась.

— Ну, молодец, поздравляю…

— Нет, тебе правда нравится? — не унималась Лена. — Я, честно говоря, сомневалась… Но удержаться не смогла, эти сапоги…

И она заново пересказала историю с покупкой сапог.

Ненавижу магазины! Ненавижу разговоры о тряпках! Кто-нибудь уймет ее?!

— Тебе не кажется, что сейчас не совсем сезон для всего этого? — в отместку сказал я.

Лена осеклась, даже как-то поникла.

— Ну… Не знаю… Я хотела себя порадовать…

Мне снова стало стыдно.

— Лен, я в этом ничего не понимаю, честное слово. Если хочешь знать мое мнение, тебе идет. — Это все, что я мог найти в себе. Однако она успокоилась, снова защебетала, потащила жену показывать какую-то косметику или еще что-то, я не расслышал.

Нет, мне никогда не понять женщин. Зачем зимой покупать топ и короткую юбку? В то время, когда у тебя нет одежды по сезону? И никто никогда не заставит меня приобрести обувь, которую мне придется разнашивать. Вещи должны быть комфортными, иначе зачем же они нужны?

За ужином, когда мы все собрались за столом, я осторожно повел разговор в нужное мне русло:

— Я так понимаю, у тебя теперь хорошие заработки? — уточнил я.

Лена беспечно махнула рукой:

— Да я почти все сразу спускаю, — ответила она.

Я насторожился:

— Может, имеет смысл понемногу откладывать?

Она быстро взглянула на меня, чуть дрогнула рука, звякнула вилка о край тарелки:

— Пока не получается…

— Понятно, — ни к кому конкретно не обращаясь, пробормотал я.

У Лены задрожал подбородок, глаза налились слезами:

— Хозяйка предложила мне переехать. У нее есть комната в коммуналке, — тихо сообщила Лена.

Аня сплеснула руками:

— Вот здорово!

Лена уставилась в тарелку:

— Да, только там нет мебели…

— Ну, мебель-то мы найдем, не проблема, — пообещал я.

Сын вертел головой, пытаясь понять, о чем это мы:

— Лен, ты че, хочешь от нас съехать? — не выдержал он.

— Ну, не всегда же мне с вами жить, — улыбаясь сквозь слезы, ответила она.

Я почувствовал себя последней скотиной.

— Тебя никто не гонит, оставайся сколько нужно, — выдавил с трудом.

Жена уставилась на меня, не мигая. Лена подняла голову:

— Ой, правда? А я думала, что надоела вам. Тогда, если можно, я останусь, а? Ужасно боюсь коммуналок и общежитий!

Мы с женой посмотрели друг на друга и медленно кивнули.

Упс!

Вечером, дождавшись, когда Лена уснула, мы отправились на кухню, но вместо секса изводили друг друга взаимными обвине-ниями.

Утром еле встал, голова болела, был раздражен и чувствовал себя совершенно разбитым. Я готов был рвать на себе волосы, проклинал себя и ругал последними словами.

На работе мое состояние не осталось незамеченным. Спрашивали: не заболел ли? Интересовались самочувствием, пугали новым вирусом и узнавали, не случилось ли чего?

— Да так… семейные проблемы, — отмахивался я.

— Сапожник без сапог, — сказал один из моих приятелей, — так и думал, что вся эта ваша психология — фуфло!

— При чем здесь психология? — удивился я.

— Ну, ты ж психолог, — напомнил приятель.

— А, ты об этом…

Да уж, его правда. Придется вспоминать то, что мне когда-то преподавали. А еще лучше — позвоню своему другу и однокурснику Федьке. Он все-таки практикующий в отличие от меня.

Федька, или Федор Ильич, живет недалеко от метро «Тульская». Я заехал к нему после работы. Тот обрадовался, затащил за стол, и мы весь вечер вспоминали «минувшие дни». Как-то не получилось у меня рассказать о своей проблеме. Уже уходя, когда мы стояли в дверях, вкратце обрисовал ему ситуацию.

Он хохотнул:

— Ну, ты даешь! На кой тебе все эти дела?

— Ну, ты интересный! — возмутился я. — А что мне оставалось делать?

— Серега, ты взрослый мужик и до сих пор не научился говорить «нет», — добродушно улыбаясь, Федька похлопал меня по плечу. — Прям детский сад какой-то. Это же азы, известные любому школяру. Помощь должна быть действенной, но нельзя решать проблему за человека, иначе он сядет тебе на шею.

— Это — да, — согласился я.

— Вот и действуй! — ободряюще напутствовал меня Федька.

Единственное, что я вынес для себя из нашего разговора: вляпался — расхлебывай. Пошел на поводу у обстоятельств, позволил ситуации зайти в тупик, и теперь она готова была пожрать меня.

Я сел в машину с твердым намерением действовать!

Помощь должна быть действенной, но нельзя решать проблему за человека, иначе он сядет тебе на шею

Первым делом я поговорил с женой. Для начала выяснил, есть ли у Лены кто-нибудь. По моему тогдашнему представлению, ей просто необходим был мужчина. Должен же у нее хоть изредка быть секс?

Ответ Ани меня обескуражил: все эти полгода у Лены никого не было!

— Что, даже не было попыток познакомиться?! — пришел я в ужас!

— Ну, — помялась жена, — был один, нет, даже два. Помнится, к ней приставал какой-то иностранец на выставке, фермер, или что-то вроде того. А потом еще один, живет по соседству, занимается парашютным спортом, — Аня хихикнула.

— И что?

— А ничего.

Я задумался. Значит, наша Лена боится новых отношений и сторонится мужчин. Картина вырисовывалась безрадостная: у меня дома жила женщина двадцати семи лет от роду, которая боялась мужчин и коммуналок, у нее не было образования и опыта какой бы то ни было серьезной работы, и она не умела жить самостоятельно. Караул!

В ее возрасте женщины уже имели детей, образование, работу, дом, мужа, в общем, много чего. А она осталась в подростковом возрасте. Естественно, попав в нашу семью, она определила себе место где-то посередине между старшей дочерью и племянницей. Создала безопасную нишу и устроилась там надолго. Возможно, на всю жизнь.

Ах, я идиот!

До Нового года оставались считаные дни. Лена, отработав какую-то выставку, накупила подарков и уехала в родной город.

Я использовал передышку для того, чтоб собраться с мыслями и обдумать дальнейшие действия. Мы с женой уже поняли, что так просто от новоявленной родственницы мы не избавимся. Ни она, ни я не хотели идти на прямой конфликт, однако сидеть сложа руки не собирались.

Праздник провели дома, наслаждаясь отсутствием посторонних. В гости не пошли, просто не хотелось. На Рождество купили гуся, сходили на ночную праздничную службу в храм, в общем, провели время приятно и с пользой.

А после Рождества вернулась Лена, нагруженная вещами. Я еле разместил в машине багаж. Помимо всего прочего, она привезла и свою швейную машинку со всякими примочками. Кода мы все это выгрузили в нашей квартире, я не представлял, куда девать такую гору вещей. Лена радостно рассказывала, как провела выходные, обещала, что будет обшивать всю семью, и жалела, что у нас не трехкомнатная квартира… Да уж! О Денисе — ни слова.