Женщины курили, плотно закрыв дверь.

На столе — чашки из-под кофе, пепельница, пачка сигарет. Аня, жена, так и не пере-одевшись, сидела на табурете в ночной футболке спиной к двери. Наша подруга съежилась на стуле у окна.

— Привет, — сказала она, увидев меня. Ленка была похожа на больную птицу: взъерошенная, глаза спрятаны за линзами очков в устаревшей оправе, острые колени и худые руки, ключицы выпирают в вырезе старенькой кофточки.

— Привет, красивая, — бодро поздоровался я. Аня повернулась ко мне, глаза ее глядели испуганно.

— Как жизнь? — Я продолжал излучать жизнерадостность.

Лена пожала плечами и ничего не ответила.

— Там наш отпрыск, между прочим, все утро гоняет монстров, — наябедничал я. Жена никак не отреагировала. Тогда я начал догадываться:

— Случилось что?

Они переглянулись и промолчали.

— Я помешал?

Жена неуверенно кивнула на свободный стул:

— Завтракать будешь?

— А что, дают? — попытался пошутить я, но это не возымело действия.

— Я кофе сварю, — отозвалась Аня, вставая.

— Да ладно, и сам могу, — честно говоря, мне стало обидно. Встал, понимаете ли, человек в субботнее утро, а ему никто не рад. — Вот только приведу себя в соответствие с мировыми стандартами, — буркнул, закрывая дверь, и поплелся в ванную.

Пока я принимал душ, жена все-таки сварила кофе и даже бутерброды сделала. Но обстановка на кухне не улучшилась. Все так же сидела на стуле сжавшаяся в комок Лена, а по всему помещению витал запах дыма вперемешку с унынием.

— Уныние — тяжкий грех, — заметил я, с аппетитом откусывая от бутерброда.

В ответ услышал от Ани:

— Денис Лену выгнал…

Нет, я не поперхнулся, а спокойно прожевал и проглотил свой кусок, даже сделал глоток кофе.

— Поссорились, что ли? — спросил у Лены.

Она отрицательно покачала головой:

— Нет, просто он меня выставил.

Признаюсь, я не поверил. Что значит «выставил»? Поругались, наговорили друг другу лишнего, вот Ленка и взбрыкнула. Представить, как мой друг выставляет Ленку на лестницу, не получалось. Денис — добрейший человек, и чтоб он поднял руку на женщину!.. Даже в страшном сне не привидится.

Как же я не люблю семейные разборки! И почему именно сегодня мне приходится сидеть на кухне и слушать, как обиженная жена наговаривает на мужа.

— Не преувеличивай, — сказал я.

— Сережа! — вдруг возмутилась Аня.

— Что?

— Ну, зачем так? Ты ведь ничего не знаешь!

И тут я не выдержал:

— Так объясните, черт побери, что происходит!

И они объяснили. Точнее, огорошили.

— Денис живет с Ларисой…

— С кем?!

— Сережа! — воскликнула жена. — С Ларисой, которая раньше была с Юркой.

— Погодите, погодите, девочки! — Я умоляюще поднял руки. — Лена, ты хочешь сказать, что Денис отбил у Юрки женщину?! Бред какой-то! Ведь мы приезжали в апреле…

Я вспомнил наше последнее посещение родного города, и посиделки у Дениса, и Ларису, Юркину пассию.

— Послушай, Лен, откуда она вообще взялась, эта Лариса?! — раздраженно переспросила Аня.

И Лена начала рассказывать о том, как кто-то пристроил новенькую секретаршу по имени Лариса в строительное управление, где работали Денис и Юра…

Интуиция: для женщины — повседневность; для мужчины — озарение.

Лариса обладала большой, мягкой грудью, которая подрагивала и колыхалась под трикотажной кофточкой при каждом ее вздохе, полными ягодицами и бедрами, покатыми плечами, круглой высокой шеей и роскошными темными волосами, которые она распускала и бросала на левое плечо. Густые брови она выщипывала снизу и подводила дугами черным карандашом до самых висков. В сочетании с остальным макияжем это наводило на мысль о некоторых странностях, присущих их обладательнице.

Она была, как это называется, «в теле»: высока ростом, но при этом не страдала от отсутствия пластики, двигалась вальяжно, словно кошка, перетекая своим большим телом из одного положения в другое; говорила, округляя рот, мягко произнося слова, как говорят украинцы по-русски.

Когда девушку посадили на место ушедшей в декрет секретарши, на нее приходило смотреть все строительное управление.

Лариса любила мужчин; всех, без разбора. Она реагировала на них так, словно кто-то включал в ней красную лампочку. При виде представителя сильного пола, женщина откидывалась на стуле, скользя черными колготками, укладывала одну ногу на другую, чтобы узкая юбка собиралась до трусиков; встряхивала головой, поднимала полные руки и скрещивала их на затылке, собирала волосы в жгут, медленно демонстрировала слегка влажные от пота, издающие запах здорового женского тела подмышки; а затем, уложив волосы на плечо, складывала руки под грудью, еще более подчеркивая ее волнующую аппетитность. Лариса смотрела прямо на собеседника, играя глазами с густо подведенными веками, и смеялась низким грудным смехом. Смеялась всегда, почти на любое сказанное мужчиной слово или замечание. А мужчины смеялись над ней. Сначала.

Они обсуждали между собой Ларисины прелести, вспоминали ее показную глупость, грубое, ничем не прикрытое кокетство, и эти странные, до висков, брови. Но потом шли снова смотреть на все это великолепие, приводя с собой новых паломников. И уже не представляли себе дня, чтобы «ненароком» не заскочить в приемную, не переброситься с новой секретаршей парой фраз, не коснуться невзначай ее тела, чтобы в течение дня быть в слегка приподнятом настроении.

Первой жертвой пал Юрка. Он, никем на тот момент не занятый, заскучал, отдалился от друзей и стал завсегдатаем приемной. Вскоре прошел слух, что они с Ларисой встречаются. У посвященных эти новости вызвали легкую зависть, а у непосвященных — некоторое умиление: «Вот, дескать, Юра наконец нашел свою женщину…».

Лена видела легендарную секретаршу пару раз, но мельком, особенно не разглядывая и не интересуясь. Но как-то вечером Юра явился в гости вместе с Ларисой.

Познакомились. И с тех пор повелось: встречаться каждые выходные. Лена готовила что-нибудь на скорую руку: жарила сковородку картошки или отваривала пельмени, главное — побольше закуски. Гости приносили водку, подолгу сидели за столом, говорили. Чаще всего собирались впятером, к Лене забегала подруга Юлька или еще кто-то из общих друзей-знакомых.

Лариса производила на присутствующих обычное впечатление. Гости и хозяева интеллигентно посмеивались и подшучивали над влюбленным Юркой, а тот жмурился от удовольствия, глядя на объект своей любви. Лариса, не изменяя себе, проделывала обычный набор жестов, пила водку, говорила глупости и не замечала насмешек. Все были довольны.

— Она смешная, но хорошая, просто к ней надо привыкнуть, — оправдывала Ларису Юля. — Я за Юрика рада.

Подруга говорила искренне, Лена не сомневалась. Ни о какой ревности не могло идти и речи: было у Юли с Юрой что-то, даже жили вместе, но не срослось, давно разбежались, обиды перегорели.

— Да, он стал гораздо лучше с тех пор, как с ней познакомился, — соглашалась Лена.

— Вы что, девчонки! Да она дура голимая! — хохотал Денис. — Одни брови чего стоят!

И друзья фыркали и смеялись, вспоминая Ларисины брови.

— Понятно, почему Юрка повелся, — пожимал плечами Денис, — такие буфера! Я сначала тоже ржал, только кто же откажется зарыться в эти сиськи?

Мужчины снова хохотали, а женщины, тихо радуясь их смеху, не очень настойчиво защищали свою новую товарку. Одним словом — поначалу всем было весело, но потом начались необъяснимые вещи.

Обычно спокойный Денис стал нервничать и срываться на жену по каждому поводу. Такое уже случалось пару лет назад, когда заскучавший муж даже хотел подать на развод. Но его удалось утихомирить и вернуть в лоно семьи. Лена тогда, по совету подруг, воспользовалась услугами «одной бабушки», которая «сняла порчу» с забузившего мужа. Жена все сделала тихо: отвезла его фотографию, подливала ему наговоренную воду и не перечила ни в чем, полагаясь на советы «бабушки». Женщина особенно не тешила себя надеждой, но результат превзошел ее ожидания. Денис действительно изменился к лучшему, стал мягче, сговорчивее, в их отношения вернулся полноценный секс, и все вроде бы наладилось.