— Фу! Ерунда какая-то! — разозлилась Юлька. — Руки-крюки!

— У тебя холодно, — Лена поежилась.

— Сейчас балкон открою, — Юлька встала на ноги, — у меня же теневая сторона, на улице теплее, чем здесь.

Она распахнула балкон, и в комнате сразу стало шумно: кричали воробьи, путаясь ветками, скрипели деревья, донесся гул машин и детские голоса с площадки под окнами.

— Надо выйти, — предложила Лена.

— Куда?

— Все равно. Давай Юрке позвоним.

— Юрке? — Юля взялась за телефонную трубку. — Какое сегодня число?

— Вот и спроси у него.

Но никто не ответил… Зато пришел сам.

Когда Юля распахнула дверь после длинного настойчивого звонка, она шарахнулась в сторону и, охнув, прикрыла рот рукой.

Юра стоял на пороге. Его лицо было рассечено ото лба до подбородка, длинные красные полосы уходили за ворот рубахи, которая была разорвана и в крови, волосы всклокочены, невидящие глаза.

— Можно?

Юля отступила, давая ему войти.

Он шагнул в квартиру, медленно, словно каждое движение причиняло боль. Да так, наверное, и было.

Лена наблюдала за ним, прислонившись к дверному косяку у входа в комнату.

Юрка снял ботинки и замер, глядя на Лену.

— Кто тебя так? — выдохнула она.

Он усмехнулся, тоже как-то медленно, скри-вил губы на одну сторону.

— Юрик, ты что, подрался? — не выдержала Юлька.

— Ага, — только и сказал он.

— О господи! Иди сюда, я обработаю ра-ны, — приказала Юля, распахнув дверь в ванную.

— Да ладно, — отмахнулся он.

— У тебя рубашка в крови. Сними, надо в холодную воду. — Юля выскочила из ванной и схватила его за руку. — Ты что! Сдурел?! Обкурился! Дурак! Будешь тут выделываться, выгоню!

— Не кричи. — Юра осторожно освободил руку и пошел в комнату, слегка задев при этом Лену. Увидел бутылку на столе, отпил прямо из горлышка.

— Прекрати, — разозлилась Юля, — не для тебя ее тут поставили!

Парень посмотрел на обеих, задержал взгляд на Лене и вдруг осел на пол, схватился руками за голову и замер.

— Совсем с ума посходили все, — возмутилась Юля, подскочила, дернула его за плечо, потянула за руку и осеклась:

— Юр, ты что? Ты что, плачешь?

Он убрал ладони от лица, и Лена увидели его мокрые щеки.

— Ларка, там… у Дэна, — и он уронил голову на колени.

— Ты с Лариской, что ли, дрался? — переспросила Лена.

— Я схожу еще за водкой, — глухо сказал он.

— До первого мента ты сходишь, — ответила Юля, — сиди уж, я сама. На, — протянула ему бутылку с остатками.

— Поссорились? — спросила, когда он выпил.

— Ленка, я не знал, — заговорил Юра. — Они давно снюхались. Она все говорила, что занята, занята, а сама с ним. Я хотел… Я просил, я готов был простить. Я все понимаю. Но зачем? Когда Денис тебя выставил, она сразу пришла, а потом сказала, что ты сама шалава, со мной спишь… Это после того, как я, дурак, рассказал, что ты ко мне ночью пришла…

Лена смотрела на него во все глаза и не понимала:

— Кто? Кто сказал?

— Замолчи! — сорвалась Юля. — У нее сейчас истерика начнется, не видишь?!

— У меня ничего не начнется, — твердо сказала Лена. — Рассказывай! — приказала она.

Юра поднял голову, вдохнул, резко выдох-нул, вытер щеки и начал рассказывать о том, как они отмечали Первое мая: он, Лариса и Денис. Как до него дошло, что Лариса больше не принадлежит ему, точнее, она принадлежит теперь еще и Дэну. Потому что все случилось тогда, еще в ту ночь… А сегодня он не выдержал и пришел к ним.

— К ним? — удивилась Лена. Это значит, к ее Денису и этой?

— Что дальше?

— Дальше? Дальше я просил, чтобы она вернулась, — он сбился и замолчал. Лена не шевельнулась ни разу за все время бессвязного монолога Юры.

Юля уселась в кресло и закурила.

— Юр, я все понимаю. Но почему у тебя рожа расцарапана и рубашка в крови? — Она выпустила дым в потолок и уставилась на него. Он вскочил с пола и заходил по комнате:

— Но она же не хотела уйти со мной, не хотела! Я попытался увести ее, а она стала визжать, как дикая кошка. А Денис…

Лена пошевелилась:

— Что?

— Что, что! Я не ожидал! Он молчал все время, просто стоял рядом и молчал…

— Ну!

— Не гони, — резко бросил он Юльке, — не запрягла!

— Рассказывай! — перебила Лена.

— Когда мы сцепились, он кинулся разнимать, ну и дал мне, — Юра дотронулся до лица, хохотнул, — в рыло, без базара!

— Дальше!

— Дальше? — он поежился. — Дальше меня вышвырнули.

Юрка замолчал, увидел распахнутую дверь балкона, поднялся и пошел к ней. Юле хватило нескольких секунд, чтобы оценить ситуацию; она сорвалась с места и хлопнула балконной дверью у парня перед носом, встав к ней спиной, загородила собой.

— Ты чего? — Он казался растерянным.

— Ничего. Двое брошенных на одну мою бедную голову — это слишком, — констатировала Юля. — Бросаться с балконов и травиться — пожалуйста, но там, где-нибудь, и без меня.

Юра снова скривил рот.

— У меня первый этаж, — сказал он, отошел от балкона, сел к столу. — Я не смогу без нее.

— Ты мне в свое время то же самое говорил, — ехидно заметила Юлька.

— Это другое, — он не обратил внимания на ее тон.

— Она того стоит? — спросила Юля.

— Неважно, — ответил он. — Девочки, может, мне ориентацию поменять?

— Ладно, трансвестит несчастный, — вздохнула Юля. — Кто пойдет за водкой?

В тот день они много пили, так много, что Лена почти ничего не запомнила. В какой-то момент она отключилась, а когда очнулась, была в квартире одна. Юрки не было, Юля ушла на работу.

Юрка исчез надолго. До Лены, по-преж-нему жившей у Юли, доходили слухи о том, что он пропадает у Дениса, что у них чуть ли не любовь втроем; что Лариса чувствует себя полной хозяйкой в ее, Лениной, квартире. Она боялась идти домой, боялась застать там Ларису, а еще больше боялась встречи с мужем.

Все ее вещи по-прежнему оставались на недоступной территории, поэтому приходилось одалживаться у Юли. Ситуация осложнялась тем, что накануне скандала Лена уволилась с работы, решила, что больше заработает, если будет шить на дому. У нее даже появились заказчики. Теперь, когда нужда в деньгах обострилась, Лена не могла заработать, она даже не могла вернуть заказы, ведь все осталось там…

По-прежнему много пили.

Пили вечером. Утром подруга уходила на работу, а Лена оставалась сама с собой. Она не хотела показываться на глаза родственникам: у матери сразу подскочит давление, и будет еще хуже.

Ее комната давно уже была занята семьей старшего брата. Лена помнила, как радовалась его жена, когда ее — Лену — удалось вытолкнуть из родного гнезда замуж.

— Ну как? Устроила Ларисе личную жизнь? И мужа, и отдельное жилье! Везет же некоторым!

Лена знала, что Юлька говорит это в крайнем раздражении, что ей изрядно надоело постоянное присутствие подруги, да еще в таком плачевном состоянии. Знала и молчала, глотая обиду.

Так прошел месяц.

Юлькино терпение лопнуло. Подруги поссорились. Лена заняла денег у друзей и поехала в Москву. Она и сама не знала зачем.

Лена замолчала.

А я не знал, куда девать глаза. Мне было нестерпимо стыдно: за Дениса, за себя, за всех мужиков. Нет, я не праведник, конечно, у самого рыло в пуху. Всякое в жизни случается. Дело, как говорится, житейское.

Но, сидя на кухне с двумя женщинами, причем одну из них недавно выгнал из дома мой лучший друг, так вот, сидя на кухне и слушая довольно бесхитростную историю еще одного неудавшегося брака, я стыдился.

Вот они вдвоем смотрят на меня как на врага, потому что я мужик, а значит, виноват не меньше других. И в то же время в них теплится надежда, что именно я могу все исправить.

Но что я мог?

Только злиться на друга за то, что он поставил меня в идиотское положение.

Ну, с ним-то у меня будет отдельный разговор. А пока надо было срочно принимать какое-то решение. Иначе мы втроем погибнем на кухне.