Мы выехали из Маленького Токио, миновали Юнион-Стейшн и Олвера-стрит с ее кричащими мексиканскими цветами, забегаловками и сувенирными лавками. Здесь бродили полчища туристов, которым ужасно хотелось сфотографировать, «как живут мексиканцы». Туристы покупали сомбреро, пончо и чучела игуан, которые уже через неделю начнут гнить. Мы обогнули здания муниципального центра и застряли возле светофора на площади Першинг. Между мной и Ишидой было четыре машины. Я даже начал считать бездомных на площади, когда заметил парня в футболке с «Благодарными мертвецами», того, что заходил в кафе. Он сидел за рулем темно-бордового «форда тауруса», на соседней полосе, через две машины от меня. С ним был еще один азиат. Хммм.

Когда загорелся зеленый и Ишида поехал прямо, я свернул налево, на Шестую. Вскоре за мной последовал «таурус». Я ехал по Шестой до Сан-Педро, а потом направился на юг. «Таурус» не отставал. Я вытащил «дэн-вессон» из бардачка и положил между ног. Фрейду это понравилось бы.

На углу Четырнадцатой улицы и Коммерс «таурус» подрезал меня слева. Я бросил взгляд в его сторону. Парень в футболке с «Благодарными мертвецами» и его напарник смотрели на меня и явно не собирались дарить мне улыбки. Я сжал рукоять «дэн-вессона» правой рукой и заявил:

— «Сони» делает отличные телевизоры.

Парень, сидевший на месте пассажира, что-то сказал водителю, а потом повернулся ко мне и продемонстрировал серебристо-золотой жетон полиции Лос-Анджелеса.

— Съезжай на обочину, козел!

— Moi?

«Таурус» проехал на красный свет, ушел вправо и заблокировал мне проезд. Они выскочили из машины и направились ко мне прежде, чем «таурус» замер на месте. Я положил обе руки на руль.

Парень, показавший жетон, подошел ко мне первым. Другой обошел машину, явно намереваясь блокировать меня сзади. Со всех сторон раздались гудки недовольных водителей, которым мы не давали проехать.

— Клянусь богом, офицер. Я сразу затормозил.

У типа с жетоном было лицо боксера легчайшего веса: плоское, со сломанным носом. На вид под сорок, но он вполне мог быть моложе.

— Выходи из машины, — приказал он.

Я продолжал держать руки на руле.

— У меня между ног сидит «дэн-вессон» тридцать восьмого калибра.

Но не успел я договорить, как Благодарный Мертвец приставил мне пистолет к голове. Второй полицейский также вытащил пистолет, прижал его к моему лбу, наклонился и вытащил «дэн-вессон». Благодарный Мертвец выволок меня из «корвета», быстро обыскал и забрал бумажник. Вокруг все громче ревели клаксоны, но копы не обращали на них ни малейшего внимания.

— Ребята, зачем вы пасете Нобу Ишиду?

Увидев мою лицензию, Легчайший Вес объявил:

— Частный детектив.

— Дерьмо, — сказал Благодарный Мертвец и убрал свой пистолет.

Боксер бросил мой бумажник на капот «корвета», а «дэн-вессон» — на пассажирское сиденье.

— А как насчет законов относительно обыска и задержания? — поинтересовался я.

Они вернулись в свой «таурус» и уехали. Довольно скоро вой клаксонов смолк, и машины начали разъезжаться.

«Ну и ну!»

Я добрался до своего офиса и позвонил в полицию.

— Детективы Северного Голливуда, — послышалось в трубке.

— Лу Пойтраса, пожалуйста.

Мне пришлось немного подождать, а потом я услышал:

— Пойтрас.

— На Ки-стрит в Маленьком Токио есть импортер по имени Нобу Ишида. — Я произнес имя и фамилию по буквам. — Я следил за ним, когда два копа-азиата выскочили прямо из моего багажника и задержали меня.

— У тебя есть четыре доллара, которые ты мне должен?

«Уж эти мне копы!»

— Не нужно мелочиться, Лу. Я звоню тебе по такому важному делу, а ты беспокоишься из-за каких-то жалких четырех долларов.

— Тоже мне важное дело!

— Они задержали меня ровно настолько, чтобы я потерял Ишиду из вида. Не было сказано и трех слов. Они размахивали пистолетами на площади Першинг, но даже не ткнули меня мордой в асфальт, как вы, копы, это обычно делаете. Может быть, они и копы. А может быть, только притворяются копами.

Он немного подумал. Я слышал его дыхание.

— Ты видел жетон?

— Номер запомнить не успел.

— А номер машины?

— Темно-бордовый «форд таурус». Три-W-W-L-семь-восемь-восемь.

— Никуда не уходи. Я тебе перезвоню, — сказал Пойтрас и повесил трубку.

Я встал, открыл стеклянные двери, ведущие на маленький балкон, вернулся к своему столу и положил на него ноги.

«Никуда не уходи».

Через полчаса я встал и вышел на балкон. Бывают дни, когда смога нет, небо чистое и можно постоять на балконе, откуда открывается вид на бульвар Санта-Моника и океан. Но сейчас стояла дикая жара, над городом висел смог, и я с трудом мог разглядеть противоположную сторону улицы.

Вернувшись в офис, я порылся в маленьком холодильнике и извлек бутылку пива «Негро Модело». «Негро Модело» — это темное мексиканское пиво. Возможно, лучшее темное пиво в мире. Я сделал несколько глотков, поглядывая на часы с рожицей Пиноккио. Немного погодя я включил радио и нашел лос-анджелесскую радиостанцию. «Бананарама» пели о жестоком лете. Это вам, конечно, не Джордж Торогуд, но и они не так уж плохи.

Я вышел на балкон, взглянул на Лос-Анджелес и подумал о том, как бы я жил, если бы завел жену и детей. У меня было бы две или три дочери, и мы смотрели бы «Улицу Сезам» и «Мистера Роджерса», [15]а потом, как щенки, катались бы по полу. А когда они выросли бы, им стали бы нравиться фильмы с Кеннетом Тоби. [16]На кого они были бы похожи — на меня или на свою мать? Я вернулся в офис, прикрыл застекленные двери и сел в складное кожаное кресло. Когда ждешь звонка, в голову лезут самые дурацкие мысли. Может быть, Лу Пойтрас потерял номер моего телефона и теперь отчаянно шарит в полицейских компьютерах, пытаясь его отыскать. Может быть, он узнал что-то такое, чего ему не следует знать, об остановивших меня копах и теперь лежит в луже крови возле колеса своего «олдсмобиля». Может быть, мне все до смерти надоело.

В пять минут восьмого я лежал на полу и смотрел в потолок, размышляя об инопланетянах: побывали они хоть раз на Земле? В десять минут восьмого зазвонил телефон. Я поднялся, словно не потратил на ожидание целый день, подошел к столу и небрежно взял трубку.

«Расслабьтесь, детективы! Ваши проблемы — это еще не проблемы».

Однако это был вовсе не Лу Пойтрас. Это была Шейла Уоррен. Она плакала.

— Мистер Коул? Вы меня слышите? Кто говорит?

Слова перемежались всхлипываниями. Было трудно разобрать, что она говорит. Она все еще казалась пьяной.

— Кто-нибудь пострадал? — спросил я.

— Они говорят, что убьют меня. Они говорят, что убьют Брэдли и меня. Они обещают сжечь дом.

— Кто?

— Люди, укравшие книгу. Вы должны приехать. Пожалуйста. Мне страшно.

Она еще что-то сказала, потом снова зарыдала, и я ее не понял.

Я повесил трубку. Что ж, в моем деле долго скучать не приходится.

Когда я добрался до дома Уорренов, он все еще стоял на своем месте. Пожара не было, дым не застилал кроваво-красное солнце, никто не пытался пробить тараном брешь в стене. Было темно, свежо и приятно, как всегда бывает в сумерках, когда солнце скрывается за горизонтом. Хэтчер сидел все в том же светло-синем «тандерберде» и молча наблюдал за тем, как я паркую машину. Потом подошел ко мне. Он не выглядел встревоженным.

— Все в порядке? — спросил я.

— Она обратилась к тебе из-за телефонного звонка?

— Похоже, она здорово расстроилась.

— Ну да.

Он откашлялся и сплюнул какую-то белую массу в кусты.

«Синусит».

— Ты ведешь себя так, словно ничего особенного не случилось, — заметил я.

Он похлопал себя по куртке под левой рукой:

— Если здесь появится что-нибудь особенное, я познакомлю его вот с этой штукой.

— Честно говоря, странно, что она позвонила мне, когда рядом есть ты.