Эдди Танг жил в многоквартирном доме на бульваре Пико, к югу от Сенчери-Сити, в равнинной части Лос-Анджелеса. Раньше здесь селились представители среднего класса, но теперь появилось множество модных заведений и спортивных клубов «Нью-Эйдж». Комплекс перестроили пять лет назад, оштукатурили, покрасили в розовато-лиловый цвет, отделали красным деревом. Темно-серые ступени вели к стеклянной входной двери. Подъездная дорожка уходила вправо от входа и упиралась в ворота из кованого железа. По обе стороны от гаража росли бугенвиллеи, но они еще не зацвели. Очень красивое здание. Еще одно доказательство, что быть преступником весьма выгодно.

Я проехал футов на пятьдесят вперед, припарковался в тени эвкалипта и стал ждать. Может быть, Эдди связал Мими, засунул ей в рот кляп и держит в кладовке. А может быть, и нет. Прятать похищенных куда удобнее в ящиках, закопанных в пустыне Сан-Вэлли, чем в квартире в Западном Лос-Анджелесе.

В четыре десять «копмобиль» без опознавательных знаков остановился у пожарного гидранта, напротив входа в дом Эдди. Это был точно «копмобиль», так как никто в Лос-Анджелесе, кроме копов, не купит такое скучное средство передвижения, как четырехдверный «додж седан». Лысый детектив с веснушками и детектив помоложе, загорелый, с глубокими морщинами вокруг глаз, вышли из машины и направились к стеклянной двери. Лысый был в костюме, который выглядел так, словно его уже два месяца не гладили. Его напарник — в темно-синем пиджаке из рубчатого вельвета от «Кельвина Кляйна» и черных слаксах с такими отутюженными стрелками, что их следовало бы зарегистрировать как смертельное оружие. Похоже, Пойтрас сделал несколько телефонных звонков, и вот результат.

Они потоптались у стеклянной двери, и довольно скоро молодая женщина, в джинсах и футболке, но босиком, открыла дверь. Менеджер. Коп помоложе показал ей жетон, и все трое скрылись внутри, но минут через пятнадцать вышли обратно. Эдди не было дома, Мими в кладовке не оказалось. Лысый полицейский направился к машине. Тот, что помоложе, остановился у двери. Непрерывно улыбаясь, он пару минут о чем-то толковал с женщиной. Когда женщина ушла, молодой коп долго смотрел ей вслед. Наверное, ждал, что она сделает что-нибудь подозрительное. Затем копы отвалили.

Около пяти на темно-зеленом «альфа ромео» подъехал Эдди Танг. Если на рубашке Эдди и были следы крови, то я их не разглядел. Ворота гаража поднялись, и Эдди Танг исчез. Ворота опустились — я продолжал ждать.

В четверть седьмого ворота вновь открылись. Эдди в «альфа ромео» проехал мимо меня на север и направился в сторону бульвара Олимпик. Я последовал за ним. На Олимпик мы свернули на запад по Вашингтон-стрит и вскоре оказались возле обшитого деревом склада в Калвер-Сити, в трех кварталах от студии «Метро-Голдвин-Мейер». Эдди двинулся к складу, и я чуть было его не потерял — все искал место для парковки. Мы катили на запад по Марина-дель-Рей. Эдди вел машину медленно, словно не знал, что делать дальше, и следить за ним становилось все сложнее.

Мне приходилось держаться от него подальше, чтобы между нами были другие машины, и я начал здорово отставать. Вскоре мы свернули с Вашингтон-стрит на Виа-Дольче-драйв и миновали высотные дома на крошечных участках земли, каждый стоимостью не меньше миллиона. Эдди припарковался возле чудовищного сооружения из дерева и кирпича с морским коньком в окне и вышел из машины со спортивной сумкой в руках. Стройный мужчина с бородой и в очках открыл дверь, молча взял сумку и так же молча закрыл дверь. Преступники редко придерживаются правил приличия. Мы выехали обратно на Вашингтон-стрит и погнали на восток.

Через некоторое время Эдди остановился возле заправки «Тексако» и позвонил по телефону-автомату. Затем поехал на юг по автостраде I-10. В Голливуде в машину Эдди подсел мускулистый чернокожий парень в майке, и между ними завязалась весьма оживленная беседа. Черный парень разволновался и принялся размахивать руками. Эдди резко ударил его в лицо, после чего его собеседник перестал размахивать руками. Бедняге даже пришлось достать носовой платок, чтобы прекратить кровотечение. Эдди несколько раз останавливался и звонил, но мне ни разу так и не удалось увидеть кого-то с мечом в руках или одетого как ниндзя.

В восемь двадцать Эдди Танг повернул на запад с Фэрфакс на бульвар Сансет, проехал два квартала и остановился возле танцевального клуба новой волны, который назывался «Паго-Паго клаб». Здесь его ждали двое мужчин и три женщины. Одной из женщин была Мими Уоррен.

«Ну да, похищенная Мими Уоррен».

Мими Уоррен не была связана, и никто не наставлял на нее пистолет. На ней были белые брюки в обтяжку, расшитый блестками зеленый топик и серебристые сандалии на шпильках. Волосы Мими торчали в разные стороны, ногти покрыты ярко-синим лаком, на лице толстый слой косметики: так делают все девочки-подростки, считая, что становятся сексуальнее. И все же ее трудно было назвать хорошенькой. Эдди притормозил у тротуара и одарил ее широкой улыбкой.

Я проехал мимо клуба, свернул за Тауэр-Рекордс и осторожно двинулся обратно. Бульвар был ярко освещен сияющими неоновыми вывесками, по тротуарам прогуливались немолодые любители джаза, старавшиеся походить на Фила Коллинза или Шину Истон. На задней стенке трейлера, припаркованного у магазина обуви, были установлены два прожектора подсветки. Разноцветные лучи вращались и скрещивались, словно обнаженные клинки.

Когда я вернулся, Мими и девушка с белыми волосами, которую Трейси Луиза Фишман назвала Кэрри, уже садились в «альфа ромео». Эдди поцеловал Мими. Все весело смеялись и размахивали руками. Наконец машина двинулась на запад по бульвару Сансет, через Беверли-Хиллз. Я прикинул в уме, не прострелить ли им колеса, но потом решил, что это будет слишком явной демонстрацией.

Эдди свернул на север, проехал по Рексфорд до Колдуотер-Каньон, после чего стал подниматься в горы Санта-Моника. Он явно не собирался везти Мими домой или к себе. Может, они решили отправиться на вечеринку. В Голливуде вечно где-нибудь какие-нибудь вечеринки.

На вершине горы Эдди свернул на запад по Малхолланд-драйв. Малхолланд вьется по горам, точно огромный черный питон. Здесь не было уличных фонарей и машин. Дорогу озаряли лишь висящая высоко в небе восковая луна и отблески желто-красно-золотых огней долины Сан-Фернандо. Я выключил фары и сбавил скорость, уповая на то, что никаких препятствий на дороге не будет.

Перед Бенедикт-Каньон «альфа ромео» затормозила и свернула на подъездную дорогу, вырубленную в склоне холма. Здесь все было ярко освещено, дорогу перегораживали современные стальные ворота, выраставшие прямо из скалы. Рядом имелось переговорное устройство. Ворота поднялись, и «альфа ромео» проехала внутрь. Ворота закрылись.

Я остановился в сотне ярдов от того места, где исчезла «альфа ромео», съехал на другую подъездную дорогу и заглушил двигатель. Воздух был холодным и чистым, со стороны каньона дул ветер. Если хорошенько прислушаться, то можно было уловить шум с автострады Вентура. Я просидел там двадцать минут, когда из ворот снова выехала «альфа ромео». За рулем по-прежнему сидел Эдди, но если Мими с Кэрри и были в машине, то разве только в багажнике.

Хммм.

Я вылез из «корвета», подошел к воротам и заглянул внутрь. Дорога тянулась вдоль склона холма примерно на шестьдесят ярдов и упиралась в громадную лужайку перед хорошо освещенным большим домом в стиле баухауз. [47]Справа я разглядел гаражи и теннисный корт, а у входа в дом стояли парень и девушка в одинаковых светло-серых брюках и куртках с черными кожаными поясами. Старая добрая Красная армия. Мими и Кэрри я увидел сквозь большое венецианское окно, слева от входа: они разговаривали с девушкой и парнем. Парень был азиатом, девушка нет. Девушка была в такой же светло-серой форме, парень — в мешковатых белых брюках и слишком свободной футболке. Все четверо некоторое время постояли возле окна, а потом отошли в сторону. Я не услышал ни душераздирающих воплей о помощи, ни выстрелов.