— Да.

— Но почему? Зачем?

— Разве я не сказала, когда мы разговаривали по телефону? Мы должны вернуться в прошлое, Нильс, далеко в прошлое. В то время, когда континенты только появились. Когда только появились многоклеточные существа.

Нильс уставился на нее.

— Это все вопрос тектоники плит. Континентальных плит, земной коры и удельного веса гранита по сравнению с базальтом. Но сейчас нет никакого смысла начинать все это обсуждать, давайте начнем с чего-то другого.

— Отличная идея.

— Тектоника плит отвечает за то, что континенты передвигаются по Земле. Они постоянно находятся в движении. Этому есть длинное и подробное объяснение, от которого я вас избавлю.

— Спасибо.

— Но вы должны понять, что континенты состоят из гранита. Вы слышали о Минике Росинге?

Нильс покачал головой.

— Это гренландский геолог, автор теории о том, что гранит получился путем окисления базальта, а кислород для этого окисления материализовался из первых фотосинтезирующих бактерий, появившихся около 3,7 миллиарда лет назад.

Нильс поднял руки, сдаваясь.

Ханна на минутку задумалась.

— Ладно, давайте опустим объяснения и сразу перейдем к выводам. Или по крайней мере к частичным выводам: существование континентов — это условие жизни на Земле.

— Это вывод?

— Пожалуй, лучше будет называть это исходным положением. Смотрите.

Нильс внимательно следил за тем, как она складывает вместе вырезанные континенты — как части пазла. Молодая пара за соседним столиком таращилась на нее уже в открытую.

— Когда-то все континенты были соединены и располагались вокруг Южного полюса. Вот примерно так. Или нет, давайте я лучше нарисую, — она нашла в сумке черный фломастер и принялась рисовать на дыне соединенные континенты. — Вот так они располагались вокруг Южного полюса.

Нильс изучал ее взглядом. С той минуты, как они познакомились, в ней постоянно было что-то нервное — в походке, в жестах, но теперь эта нервность исчезла.

— Примерно так выглядела Земля около миллиарда лет назад, — сказала она, поднимая дыню.

— Тогда континенты были одним целым? — спросил Нильс.

— Да. Это очень распространенная сейчас теория, но выдвинута она была не более сотни лет назад, когда один немецкий астроном обнаружил взаимосвязь между ними — в буквальном смысле этого слова. Прошло немало лет, прежде чем кто-то ему поверил.

Нильс рассматривал дыню.

— Давайте отправимся в новый мир, — она подняла взгляд и посмотрела ему в глаза. — Давайте отправимся в мир под названием Родиния.

Нильс снял куртку. Кафе начинало наполняться проголодавшимися студентами.

— Слово «Родиния» происходит от русского слова «родина». И действительно, суперконтинент Родиния — это мать всех существующих на Земле стран.

— Понятно, — кивнул Нильс.

— Именно с образованием Родинии началось развитие жизни. Периоды после этого называются эдиакарий и кембрийский период. Были, конечно, и другие, но я не геолог.

— Почему мы говорим сейчас о континентах и…

— Родинии.

— И Родинии. Какое отношение это имеет к убийствам?

Ханна помолчала, машинально проглотила что-то со своей тарелки.

— Я знала, что в основе закономерности — люди. И жизнь. Согласно мифу, тридцать шесть праведников должны защищать человечество. Человечество же живет на земле — а не в океанах. Поэтому я убрала океаны. И тут, на довольно примитивном макете Родинии, я кое-что заметила.

Она подняла дыню.

Нильс снова бросил взгляд на молодую пару за соседним столиком, те перестали есть и сидели теперь, как на лекции в аудитории.

— Я посмотрела на булавки сверху и увидела, что они образуют узор. Этот узор я сопоставила с датами убийств, то есть с порядковыми номерами булавок. Я просто-напросто их пронумеровала. Семнадцатое убийство — это Пекин, четырнадцатое — это Кейптаун.

— Хайелитша. Южная Африка.

— Да, точно. Девятое убийство — это Мекка. Пятнадцатое — Тандер-Бей.

— Сара Джонссон.

— Именно. Давайте я нарисую. — Она переставила с их стола на соседний все тарелки и стаканы; девушка, сидящая за ним, изумленно отодвинула в сторону свои вещи. Ханна нарисовала на скатерти большой круг.

— Это Земля. Континенты располагались примерно так… — Она набросала абрисы континентов вокруг Южного полюса. — Представляете? А места убийств у нас вот здесь. — Она впечатляюще быстро расставила на рисунке тридцать шесть точек. — Теперь пронумеруем их соответственно хронологии. Видите теперь?

Нильс смотрел на рисунок.

— Видите, что номера образуют маленькие круги? Отдельные ряды?

— Возможно.

— И что они перепрыгивают с одной половины круга на другую?

Нильс не отвечал. Он заметил у Ханны в сумке пачку сигарет, и теперь ему ужасно хотелось предложить ей выйти покурить.

— Я рассчитала, что круги, или кольца, находятся на двенадцатой, двадцать четвертой, тридцать шестой и сорок восьмой параллели. Но сейчас это не главное.

— А что сейчас главное?

— Система, которую вы видите перед собой, имеет форму атома. И это не просто какой-нибудь атом, но атом под номером тридцать шесть.

— Тридцать шесть. Как…

— В мифе. Может быть, это просто совпадение, может быть, нет. Институт Нильса Бора играл решающую роль в составлении периодической системы. Может быть, я слишком на этом зацикливаюсь, однако бесспорно, что закономерность построена точно так же — до малейшей детали! — как атом номер тридцать шесть. Криптон.

— Криптонит? — улыбнулся Нильс. — Как в комиксах про Супермена?

— Ну, к сожалению, Супермен никакого отношения к закономерности не имеет. Криптон — это инертный газ, название происходит от греческого слова kryptos,что значит «скрытый».

— Скрытый? Почему?

— Скорее всего потому, что криптон — бесцветный газ. У него, однако, есть особенность окрашиваться в зеленой и оранжевой частях спектра, когда сквозь него пропускают ток. Другими словами, его можно заставить светиться. Кроме того, один из его изотопов используется для определения эталона длины метра.

— Существует хоть что-то, чего вы не знаете? — не мог не рассмеяться Нильс.

— Криптон — это инертный атом, то есть он самодостаточен — это очень редко встречается. Он не ищет других атомов, чтобы вступить с ними в реакцию. При этом нельзя сказать, чтобы в воздухе было полно криптона, нет, в атмосфере содержится всего 0,0001 % криптона… — Она вдруг запнулась. — Миф о тридцати шести праведниках… Или я неправильно толкую? Мне просто кажется, что тут есть какая-то связь. Самодостаточный. Скрытный. Совершенный. Одинокий, — она говорила так быстро, что Нильс не все улавливал. — Нильс, число тридцать шесть само по себе необыкновенное. Три плюс шесть будет девять. Если умножать тридцать шесть на любое другое число, сумма цифр результата даст в итоге девять. Тридцать шесть умножить на двенадцать будет четыреста тридцать два. Четыре плюс три плюс два будет девять. Тридцать шесть умножить на семь будет двести пятьдесят два. Попробуйте сами. Если числа становятся слишком большими, нужно просто разделить на два.

— Ханна… Вы извините, правда, но… что конкретно вы хотите сказать? Давайте просто опустим все промежуточные звенья.

Она оценивающе посмотрела на него — может быть, искала комбинацию простых слов, которая бы все для него разъяснила. Потом она сказала:

— Если без промежуточных звеньев: те места на Земле, в которых совершены убийства, были определены задолго до того, как появился человек. Как вы знаете, я рассчитала, где именно в Южной Африке был убит этот адвокат, просто следуя закономерности. Идеальной закономерности, связанной с древним расположением континентов. — Она указала на рисунок на скатерти. — И я утверждаю, что если система действительно такова, как я ее вижу, то мы точно знаем, где и когда были совершены остальные убийства. И где будут совершены два оставшихся.

— Мы правда это знаем? — Нильс понял вдруг, что говорит шепотом, и повторил: — Мы правда теперь это знаем?