— Оставь меня, Макс, уйди, — просила она каждый раз, когда он пытался утешить ее.

На третий день ранним вечером ему представился случай застать Корригана одного на кормовой палубе. Американец курил сигару, облокотившись на поручень и глядя на закат солнца, которое наконец пробилось сквозь плотную пелену дождевых облаков, окрашивая море и небо в одинаковый кроваво-красный цвет.

Впервые в пределах слышимости не оказалось никого из иракской команды.

— Как настроение Мегги? — спросил Корриган.

— Плохо, — ответил Эвери, тоже подходя к поручням. — По-моему, она считает меня виноватым во всем.

— Пожалуй, она права. Это ведь ты привез ее в Афины.

— Знаю, — сердито буркнул Эвери, но одернул себя — Корриган тут ни при чем. — Все равно спасибо, что ты тогда вызвался, это было нелегкое решение.

Корриган равнодушно отнесся к изъявлениям благодарности, и в его глазах не отразилось ровно ничего.

— Я много лет занимался этим. Убивал незнакомых людей. Верил, что мои начальники знают, что делают. Прекрасно понимая, что в половине случаев они ни черта не знают. Просто старался не думать.

— Если бы Кон не вмешался, София позволила бы тебе это сделать.

Корриган покосился на него.

— Что между этим парнем и Мегги?

— Не знаю, Лу, и знать не хочу. Она только сказала, что когда-то они были связаны. Больше не стала ничего объяснять.

— Мне кажется, ему это все страшно нравится. А она боится его до чертиков.

Эвери кивнул, не сводя глаз с горизонта.

— Думаю, что не без веских причин.

В этот момент в дверях салона возник радостный и довольный Мойлан.

— Приятно для разнообразия подышать свежим воздухом! Вы любите запах моря?

— Что за интриги вы там плетете с Георгосом? — сказал Корриган. — Сегодня вас снова весь день не видно.

Мойлан смотрел, как садится солнце, и рассеянно пояснил:

— Мы должны многое обсудить.

— Я считал, только сумму. С нашей стороны все в порядке.

Ирландец повернулся к нему.

— Ах, вот так вы считали, Лу? Как интересно! Только, надеюсь, вы помните, что этот спектакль ставлю я, а не вы.

Корриган поднял руки.

— Ладно, Кон, сдаюсь. Я просто полюбопытствовал.

— Не любопытствуйте. Это вредно для здоровья. Получается, что наша помощь нужна иракцам гораздо больше, чем я думал.

— Что они затевают? — спросил Эвери.

Мойлан холодно посмотрел на него.

— К вам относится то же самое, Макс. Георгос настаивает на абсолютной секретности, и я с ним согласен. Всеми своими успехами он обязан тому, что держит язык за зубами.

— А мы когда пригодимся? — спросил Корриган и с циничной усмешкой добавил: — Если это не слишком нескромный вопрос.

— Вот так-то лучше, — ухмыльнулся Мойлан. — Для вас обоих найдется работа. Макс, я хочу, чтобы вы вернулись в Соединенное Королевство и продолжали заниматься нашим списком. Есть несколько дополнительных заказов. — Он говорил быстро, с энтузиазмом. — Мы с Лу и Мегги начнем выполнять здесь другие дела. Исчезнем, пока все не закончится. Георгос и иракцы уже разработали планы — вы просто ахнете.

— Мегги вернется со мной, — заявил Эвери.

— Не валяйте дурака, Макс, — оборвал его Мойлан. — Она не сможет ходить еще неделю, а потом ей понадобятся костыли. На что можно рассчитывать, когда греческие копы в аэропорту ищут убийцу, получив ее точное описание?

Эвери мрачно поднял на него глаза. На этой яхте они с Мегги в ловушке, и все это знают.

— Вы просто подонок, Кон, ублюдок трахнутый, это вы во всем виноваты… — Он вовремя остановился, сейчас нельзя было ссориться с ним и обнаруживать подлинные свои чувства. — Лу вызвался сам, надо было его посылать.

— Сначала вы сами вызвались, Макс, со своей собственной идеей, — возразил Мойлан, — и если бы мы не договорились, от нее бы пришлось отказаться. Или того хуже — нас нашли бы на складе с пулями в затылках. Так что больше никаких претензий, ладно? Мы высадим вас на материке. Вы уладите все в отеле, найдете разумное объяснение нашего отсутствия и вернетесь в Лондон. Катер заберет вас, как только стемнеет. Поэтому лучше идите прощаться с Мегги.

— Если она не едет, я остаюсь.

— Хотите нас всех погубить? Мы уже слишком много знаем. Георгос достаточно ясно дал понять, что будет, если мы пойдем на попятный. Эта иракская команда передушит нас, как цыплят.

Выхода не было.

— Долго вы собираетесь скрываться?

— Сколько понадобится.

— Значит, я не смогу связаться с Мегги, она ведь захочет узнать о ребенке…

— Забудьте об этом, Макс. Я сам с вами свяжусь. Мы с Георгосом налаживаем тайный канал. Не волнуйтесь, Мегги в надежных руках.

Эвери открыл рот, чтоб возразить, но заколебался. Можно предпринять еще одну, последнюю попытку добиться, чтобы ее отпустили, но это скорее всего бесполезно. Все карты в руках Мойлана, и он не настроен на компромиссы. Он, разумеется, не пойдет на риск, связанный с возможным арестом Мегги греческими властями.

Эвери почувствовал на плече руку Корригана.

— Не беспокойся, Макс. Я позабочусь, чтобы ей никто не причинил вреда. Лучше давай там работай как следует.

Глаза их на мгновение встретились, невысказанные слова были услышаны, взаимопонимание восстановлено.

Внизу в каюте Эвери нашел Мегги все в том же сумрачном состоянии. Она равнодушно встретила сообщение о намерении Мойлана вернуть его в Лондон, только коротко рассмеялась.

— Ты, конечно, поедешь. Забавно, как все повинуются Кону. Что у него за власть над людьми?

— Это ты мне должна объяснить.

Она смотрела на него с жалостью и печалью.

— Почему ты меня не послушался, Макс? Зачем ты связался с ним?

— Я люблю тебя.

Она отвернулась. И хрипло произнесла:

— Теперь тебе лучше уйти.

С первым рассветным лучом Эвери был высажен на берег у деревушки Варкиза, километрах в пятнадцати к югу от Афин.

Ее обитатели уже сновали по тихим улочкам, и на набережной Эвери очень удачно подвернулось такси, водитель которого, позевывая, смотрел в машине маленький переносной телевизор.

По дороге на север в город, заставив себя расслабиться, он смог хоть немного собраться с мыслями и рассудить, что делать дальше. Хвоста вроде бы нет, но ничего нельзя гарантировать. Практически не подозревая о «Семнадцатом ноября» до приезда в Грецию, он быстро понял, что это чрезвычайно удачливая, профессиональная и жестокая организация с влиятельными связями на самом верху. Человек, которого называли Георгос, производил сильное впечатление, не в последнюю очередь — своей предусмотрительностью и жесточайшими мерами безопасности. Он явно не верил ничему и никому. Включая Эвери.

Кроме того, Мойлан еще раз поразил его, сообщив, что Георгос продемонстрировал фотографии, которые сделал полицейский отряд по борьбе с терроризмом. Он не имел возможности выяснить, что удалось раскопать грекам, и в довершение ко всему убийство полицейского стократ увеличило риск, которому он подвергается. Нечего удивляться, если в гостинице или в аэропорту его встретит делегация представителей власти.

Этого он решил избежать любой ценой. Главное — передать сообщение руководству. С него довольно — ситуация вышла из-под контроля, и Мегги грозит куда большая опасность, чем ему самому.

Надо заканчивать операцию. Сейчас, когда все на борту иракской яхты, момент для этого идеальный. Повязать Мойлана вместе с таинственным Георгосом, разрушить их планы, что бы они ни замышляли, спасти Мегги и Корригана.

Когда такси выехало на окраину Афин, решение было принято, и Эвери велел шоферу притормозить у стоявшего в сторонке телефона-автомата.

Он набрал телефон срочной связи, который помнил наизусть. Ответил по-гречески женский голос:

— Алло, кто говорит?

— Т о ска.

— Повторите, пожалуйста, — на этот раз по-английски с ярко выраженным американским акцентом.

— Т о ска, по срочному делу.