Эвери вновь повернулся к нему.

— Это было не очень-то остроумно, Кон. Меня этим не проймешь. И кому бы ни пришла в голову мысль отправить меня туда, я не назвал бы ее удачной.

Четко очерченные губы Мойлана растянулись в широкой молочно-белой улыбке, которую портила только широкая щель между двумя торчащими передними зубами.

— Напротив, Макс, мысль превосходная. Напомню, что если бы вы разочаровали нас вчера, то не сидели бы здесь сегодня.

— Итак, я сижу здесь, — резко сказал Эвери. — Что вам нужно?

Мойлан ухмыльнулся.

— Во-первых, смените тон, Макс, если мы хотим вступить в деловые отношения. А у меня есть для вас деловое предложение.

— Кон руководит крупной строительной компанией, — вмешался Корриган. — Его в Саутгемптоне каждая собака знает. Его люди работают на строительстве туннеля через Ла-Манш и нового Дисней-парка во Франции. У него проекты в Германии и Нидерландах. Ему нужен человек для работы на континенте. Обеспечивать транспорт и жилье для его сотрудников.

— Я этим не занимаюсь, — отрезал Эвери.

— Но могли бы заняться, — быстро вставил Мойлан. — Это крупный контракт. Вы разбогатеете, Макс.

Эвери разгадал хитрость. Мойлан играл на корыстных интересах, задавшись целью накрепко привязать его к своей строительной компании и таким образом подстраховаться. Чем глубже увязнешь, тем труднее будет уйти. Хороший доход станет могучим добавочным стимулом. Если решиться принять этот куш от Мойлана, его затянет с головой. А вытянуть из Мойлана больше сведений о планах Совета, чем он добывал от О’Флаэрти, вряд ли удастся.

Мойлан, казалось, читал его мысли.

— Я знаю, вы бизнесмен, Макс. Вас толкнули к нам деньги, а не идеи. Прекрасно. Заключив эту сделку, вы выйдете на иной уровень.

И это Эвери понимал. Солидная доходная работа. Одними комиссионными дело не ограничится, основные суммы тайно потекут из сложных деловых структур респектабельной головной организации. И может быть, он даже не будет знать, какие откуда.

Его вдруг охватила слабость, перед глазами на миг возник тихий зал библиотеки Тейта и незнакомая рука, вытаскивающая из пыльной книжки зашифрованное послание.

Отставка. Новая жизнь.

— Не думаю, — сказал он.

Меньше всего на свете ему хочется открывать новую главу в отношениях с руководством ИРА именно в тот момент, когда он собрался все бросить. Если МИ-5 проведает о предложении Мойлана, на него нажмут посильней, чтоб заставить остаться. Он принялся объяснять:

— Я не справлюсь. Придется расширять штат, подыскивать помещение побольше. Мой банковский менеджер все время указывает на перерасход. Я в долгах как в шелках.

Мойлан смотрел на него, как на сумасшедшего. Он явно не ожидал, что Эвери откажется и поведет невинную игру, как будто у него в самом деле есть выбор.

— Подумай, Макс, — быстро шепнул Корриган.

Мойлан заговорил спокойным, даже дружеским тоном, только глаза выдавали сдерживаемую злобу.

— Вот что я вам скажу, Макс. Вам позвонят мои юристы, все объяснят, помогут оценить выгоды моего предложения. Я уверен, что мы договоримся.

Но Эвери твердо заявил:

— По-моему, вы зря теряете время.

Ирландец поднялся.

— Я так не думаю, Макс. И вы не станете так думать, когда осознаете возможные последствия. — Это была та степень угрозы, которую можно позволить себе при свидетелях.

Мойлан протянул руку, и Эвери, поколебавшись, пожал ее.

— Кстати, напомните, пожалуйста, обо мне вашей жене.

— О вас?

На губах Мойлана появилась улыбка.

— Да, Макс. Уверен, малышка Мегги О’Мелли должна меня помнить.

Он резко повернулся на каблуках и вышел.

На обратном пути к кабачку «Сэр Джон Барликорн» Корриган весело и почти искренне заговорил:

— А ты его здорово огорошил! Не ждал он такого ответа. Только я не уверен, что это разумно.

Эвери искоса глянул на него, не видя причин скрывать свою неприязнь.

— А я не уверен, что мне интересно твое мнение. Я сделал для них все, что мог. Теперь мне надо думать о сыне. Кругом полно храбрецов, которые кипятком писают, пусть поработают.

Корриган еле заметно улыбнулся.

— У них нет твоего опыта, Макс, твоих связей. Такого прикрытия тоже нет, начать хоть с того, что они ирландцы. — Держа руль одной рукой, он полез в карман куртки, вытащил конверт и бросил его Эвери на колени. — Мойлану нужен ты.

— Что это? — Эвери даже не сделал попытки вскрыть конверт.

— Список заказов. Фургон, надежные гаражи, паспорта… увидишь. И умный совет: не брыкайся и не перечь Мойлану. Затевается крупное дело.

— Какое?

— Черт тебя побери, Макс, Мойлан мне не докладывает. Одно могу сказать: решали все шефы в Дублине, и не один день. Ходят слухи, что они собрались еще раз тряхнуть твою Мегги Тэтчер вместе с ее кабинетом.

— Вовсе она не моя, — проворчал Эвери, взял конверт и, не распечатывая, сунул в карман. — Погляжу, что можно сделать.

Корриган повернул «ниссан» на стоянку у кабачка.

— Мойлан хочет встретиться через две недели в Амстердаме, послушать, как продвигается дело. Где-нибудь в приятном и укромном местечке. Буду на связи.

— Давай, — сказал Эвери без всякого энтузиазма и вылез из машины.

— Если как следует справишься, Макс, Мойлан позволит тебе доживать на покое без инвалидной коляски.

Эвери изо всех сил хлопнул дверцей, и хохот американца резко оборвался.

Кларисса Ройстон-Джонс никогда не могла заснуть в самолете, и ночной рейс «Юнайтед эйрлайнз» в Вашингтон не стал исключением.

Еда не вызвала у нее аппетита, все время дергавшееся на экране во время киносеанса изображение разозлило, сосредоточиться на купленной в Хитроу книжке в бумажной обложке не было никакой возможности.

В результате она, несмотря на данный себе зарок, выпила лишнего. Из-за всеобщего страха перед иракскими террористами, ухитрявшимися закладывать в самолеты бомбы, пассажиров было мало, стюардессы стали необычайно внимательны и то и дело предлагали джин с тоником. Но и это не помогло, сон не шел к ней.

Она содрала целлофан со второй за четыре часа пачки сигарет. Во рту уже помойка. Господи, в самом деле, надо бросать. Только момент сейчас крайне неподходящий.

Впрочем, благодаря этой вредной привычке можно путешествовать отдельно от Ральфа Лавендера, которого она мельком заметила в салоне для некурящих — он храпел, откинув голову на валик кресла. Шеф ближневосточного отдела Интеллидженс сервис не курил и не пил.

«Хрен надраенный», — язвительно подумала Кларисса. Складки на брюках острые как бритва, одеколоном благоухает, маникюр блестит. Наверное, даже волоски в ноздрях выщипывает. Весьма типично для подобного субъекта.

Она считала, что традиционные контры между спецслужбами безопасности и британской военной разведкой МИ-5, в которой Кларисса возглавляла отдел по борьбе с терроризмом, тут ни при чем, ибо прекрасно ладила со многими коллегами Лавендера, так что инстинктивная неприязнь к нему была чисто личной. За годы их знакомства он не утратил ни капли самонадеянности и высокомерия. Она скорее отметила обратное, когда этот молодой турок, малообразованный по сравнению с большинством своих закончивших колледж товарищей, получал награду за несколько изощренных и сложных разведывательных операций, часть которых была признана весьма успешной, несмотря на некоторые нежелательные политические последствия. Он мастерски разработал план привлечения к разработкам программы «звездных войн» ученых, покинувших бывший Советский Союз, и именно его ближневосточный отдел взял на себя ответственность за ликвидацию известнейшего террориста по имени Саббах, хотя ходили слухи, будто бы тот все еще жив.

В профессиональной среде неохотно признавали таланты Ральфа Лавендера, и Клариссе просто не повезло, что ему приглянулась идея, высказанная сотрудником ЦРУ Уиллардом Фрэнксом. На ее несчастье, Лавендер, в свою очередь, продал эту идею генеральному директору Интеллидженс сервис, а тот преподнес ее Объединенному разведывательному комитету. И беда в том, что главную роль в предполагаемой операции предстоит сыграть одному из ее агентов.