Группа слежения затаила дыхание, когда открылась передняя дверца фургончика. Кто-то скользнул в тень — стройная фигурка в черной коже и шлеме. Скорее всего девица по имени София. К ней присоединился шофер, бородатый парень. Они вместе спустили деревянный настил и выкатили мотоцикл.

Потом появилась вторая фигура. Тесные джинсы подчеркивали женственный силуэт Мегги. На ней тоже был шлем с опущенным козырьком, она отрешенно стояла, засунув руки в карманы темной куртки.

Шофер, хлопнув дверцей, вернулся на место. София подкатила мотоцикл, запустила мотор, дождалась, пока Мегги заберется на заднее сиденье, медленно проехала мимо машины с наблюдателями и наконец остановилась в тени недалеко от входа в дом.

Напряжение в машине слежения достигло высшей точки. Даже когда подкатило такси с командой «Бейкер», припарковавшись рядом с домом, ощущение бессилия и одиночества не проходило. Стекла начинали запотевать изнутри, дождь все так же колотил по крыше.

— Что же мы делаем, — вдруг сказал Бакли. — Мы же не можем сидеть и спокойно смотреть, как произойдет убийство.

Он выразил мысли, терзавшие всех, кто сидел в машине. Все чувствовали себя беспомощными и виноватыми.

— К сожалению, — пробормотал Хант, — сделать мы ничего не можем, черт бы нас всех побрал!

— Ну и гадкая ночка, — сказал Андреас Грутас, когда они подъезжали к площади Омония. — Спасибо, что подвезли.

Нико Легакис и машину вел осторожно, как делал все в своей жизни. Приводя в неистовство водителей, ехавших позади, он тормозил перед светофорами.

— Весь день был гадкий, — устало отозвался капитан.

«Движение Семнадцатого ноября» снова провело акцию, пусть неудачную, и теперь полицейские боссы вместе с политиками жаждали мести.

— Может быть, скоро нам улыбнется счастье, — без особой надежды предположил Грутас.

— Может быть. Где твоя улица?

— Налево, через две. Не зайдете ли выпить кофе? Я поищу пропавшие снимки и негативы. Должно быть, они за кровать завалились.

Легакис уже отчитал молодого офицера за халатность, не стоило возвращаться к этому. Слово «кровать» направило его мысли в другое русло, и он полюбопытствовал:

— А как твоя девчонка?

— Все такая же дикая и независимая, — ответил Грутас, радуясь, что может вызвать зависть старшего товарища.

— Тебе бы надо на ней жениться, — высказал Легакис свой неизменный совет всем находившимся в его подчинении холостякам. — Тогда она угомонится и станет хорошей женой.

— Наверное, я так и сделаю, теперь уже скоро. — Эта фраза осталась без ответа. — Здесь поверните, Нико. Наш дом справа.

Полицейский мастерски припарковался, подавая машину взад и вперед, чтобы приткнуть ее к самой бровке тротуара. Грутас, выйдя, нетерпеливо переминался с ноги на ногу под проливным дождем, пока его шеф старался попасть ключом в замок дверцы.

Мотоцикла он не услышал, треск мотора заглушил шум дождя и вой ветра в кронах деревьев.

— Пошли, Нико, льет как из ведра, — крикнул он.

И тут его вдруг ослепила яркая вспышка — полыхнула одинокая фара. Инстинктивно он поднял руку, защищая глаза. Оглушительно загрохотал мотор, и Андреас застыл в световом пятне.

Взвизгнули шины на мокром гудроне, мотоцикл вильнул, накренился, Нико Легакис в испуге замер у автомобиля, соображая, что его чуть не сбили.

Он открыл было рот, мотоциклист тормознул и пригнулся, открывая сидящему сзади поле для стрельбы.

Две руки поднимали пистолет. Две руки — тонкие, белые, мокрые от дождя. Слишком маленькие для тяжелого оружия, неумолимо целившего в Андреаса Грутаса.

Тот недвижно стоял на свету. Фейерверком полетели пули, от выстрелов заложило уши. Легакис пригнулся, споткнулся на скользкой дороге, упал за машиной. Раз, два, три… Он сбился со счета, в голове зазвенел страшный крик и рев промчавшегося мимо мотоцикла.

Оправившись от шока, он вскочил и, пригнувшись, выбежал из-за машины на залитый водой тротуар. Пули отбросили Грутаса к ступенькам дома. Там он и лежал, раскинув ноги, прижав к животу руки в тщетной попытке унять кровь, сочившуюся между пальцами, поразительно яркую и живую на мертвенно-белом полотне промокшей насквозь рубашки.

Легакис сунул руку ему под голову, приподнял, зашептал что-то бессмысленное, успокаивающее, безнадежно озираясь вокруг в поисках помощи.

В машине слежения Бакли схватил микрофон.

— «Рентген», «Рентген»! Скажите Гретхен, пусть быстро берет медицинское оборудование и летит сюда. Живей!

Хант покосился на него.

Бакли пожал плечами.

— Черт возьми, Брайан, должны же мы что-то сделать!

Легакис не слышал, как хлопнула дверца машины, как простучали по тротуару женские каблучки. Он увидел ее, только когда она подошла.

— Все в порядке, — сказала женщина по-гречески, — я — врач.

Легакис не мог поверить в такую удачу. Ему сразу стало легче.

— Слава Богу! Только, может быть, слишком поздно…

Он отступил, пропуская врача к раненому, и вдруг заметил, что одинокая фара движется вниз по дороге. Все события заняли чуть больше минуты, и ему тогда показалось или краешком глаза он все же действительно заметил, как мотоцикл завернул за угол. В панике и смятении он не обратил на это внимание, а теперь понял — убийца возвращается. Хочет удостовериться, что жертва мертва? Или хочет убрать и его — свидетеля?

Он нюхом чуял, что это «Семнадцатое ноября». И понимал, каким подарком была бы для них его гибель — смерть капитана из антитеррористического отдела. Но он вполне успеет прихватить с собой кого-нибудь из них, будь они прокляты.

Нико сунул руку под дождевик, нащупал рукоятку шестизарядного револьвера, спустил большим пальцем предохранитель, шагнул на тротуар, наполовину скрывшись за своей машиной. Пригнулся за капотом, поднял обе руки, целясь в надвигающийся луч, затаил дыхание, ожидая, что сейчас его накроет слепящий свет, слыша в реве мотора бешеный крик протеста. Покрепче прижал курок. «Подожди, подожди…» — говорил он себе.

Огонь! Раз, два… Отдача и двойной удар на мгновение сбили его с толку, глаза выжигал яркий свет. Он почувствовал на лице холодное дуновение ветра, когда мимо прогрохотал мотоцикл.

Промах! Спокойно выйдя на середину мостовой, он широко расставил ноги, поднял оружие обеими руками, прижав локти к бокам, точно и твердо, несмотря на пляшущие в глазах черные мушки, направил ствол, целясь в мишень на заднем сиденье. И спустил курок.

К своему удивлению, он попал. Мотоцикл на мгновение нерешительно завилял, потом вздыбился, как скакун перед барьером. Сидевший сзади пассажир накренился и тяжело рухнул на дорогу. Неожиданный толчок застал водителя врасплох, машина вышла из повиновения и врезалась в припаркованный автомобиль. Зазвенели стекла, загудел искореженный металл.

Нико Легакис изумленно следил за происходящим, словно не веря, что он сам это все натворил. После бурной сцены воцарилась мертвая тишина. Дождь безжалостно и равнодушно хлестал по двум неподвижно лежащим телам. Покалеченное переднее колесо мотоцикла медленно вращалось, спицы поблескивали на свету.

Но вдруг водитель мотоцикла медленно зашевелился, поднялся на четвереньки. Легакис заволновался, не зная, что предпринять. Катастрофа произошла рядом, метрах в пятидесяти, мотоцикл упал посреди узкой дороги. Он побежал к нему, решив арестовать террористов.

Кто мог предвидеть, что с соседней улицы вынырнет голубой микроавтобус и подкатит к сбитому мотоциклисту? Задние дверцы распахнулись, из них выскочили двое мужчин, бросились к раненому пассажиру с заднего сиденья. Их догнал третий, водитель. Легакис заметил только его длинные густые волосы, бороду и пистолет в руке.

Нога полицейского подвернулась на скользкой грязной дороге. Все, он уже мертвец!

Хлопнули два выстрела, он изловчился нырнуть за стоявший у обочины грузовик. Пули просвистели у него над головой. Тяжело дыша, Нико упал на колени, с колотящимся сердцем пополз вперед, низко держа голову, прячась за колесами.