Тем временем Дэнни Гроган вернулся в Ливерпуль и подъезжал к «Виноградной лозе» — роскошно отделанному в эдвардианском стиле погребку на Лайм-стрит, где ждал Майкл, уже приступивший к выпивке.
— Я думал пойти к Фланагану и прихватить пару девчонок, — восторженно запел он протяжным дублинским говорком, напрочь позабыв, что в его муниципальной квартире в Сент-Элен пребывают жена и пятеро детей. — А если не повезет, попробуем попозже словить старушку в Графтоне.
— Ладно, ладно, — сказал Гроган.
Ему в самом деле больше нравилась идея подцепить женщину постарше, из тех, что любили попользоваться свободой, пока мужья на работе. Женщины постарше знают, чего хотят, и радуются, когда получают то, чего хотят.
— Только сначала дело. Мне надо, чтоб ты поспрашивал, знает ли кто-нибудь человека по имени Макс Эвери. Он отсиживал крупный срок между семьдесят третьим и восемьдесят третьим.
Майкл не стал задавать лишних вопросов. Он не был связан с ИРА и не имел ни малейшего представления о том, что с ней связан Гроган.
— Где?
— В Уолтоне, Ваймоте и потом в Вейкфилде. — Он показал список.
— На это уйдет несколько дней.
— Это важно, Майкл.
— Понятно. И будет стоить тебе нескольких баб.
Было уже далеко за полночь, когда Кларисса Ройстон-Джонс услышала по телефону первые уклончивые намеки на плохие вести.
— Тогда лучше приезжайте сюда.
Она положила трубку и спустила на пол босые ноги.
Господи, два часа ночи! Какого черта понадобилось Ральфу Лавендеру в два часа этой дождливой ночи? Он отказался объяснять, но его взволнованный тон говорил, что дело серьезное.
Она осталась одна во всем доме в Пимлико, так что здесь можно спокойно поговорить. Ее муж, дирижер оркестра, часто бывал в разъездах. Трудно даже припомнить, где он сейчас, в Бирмингеме, что ли? Впрочем, где бы он ни был, рядом с ним обязательно та тридцатисемилетняя виолончелистка из Макклсфилда.
Накидывая поверх шелковой пижамы неподобающий для такого случая халат из шотландки, Кларисса со злостью гадала, умудряется ли музыкантша держать коленки вместе хотя бы минуту днем или ночью.
Выудила из сумочки сигареты и закурила, уставившись в зеркало невидящим взглядом. Прежде чем лечь в постель, она от души хлебнула джину, поленилась смыть макияж и теперь похожа на пучеглазую наркоманку с растрепанными волосами.
Этот хлыщ Ральф Лавендер! Можно побиться об заклад, что он тщательно наряжается, чтобы предстать в лучшем виде. А намекни, что это неуместно, обидишь до смерти.
Ограничившись брошенной в лицо пригоршней воды и проведя щеткой по волосам, она спустилась в кухню, поставила чайник. Он не успел закипеть, как раздался звонок в дверь.
К ее удивлению, рядом с Лавендером на ступеньках вырисовывалась знакомая фигура Уилларда Фрэнкса.
— Мы их потеряли, — объявил представитель ЦРУ, когда она разливала кофе в гостиной. — Они растаяли в воздухе после перестрелки.
Кларисса расставила изящные фарфоровые чашки.
— И вы говорите, Мегги О’Мелли застрелила полицейского?
Лавендер кивнул и заметил:
— Не знаю, о чем думал Макс, позволив ей это.
Она разглядывала его сквозь клубы пара и сигаретного дыма.
— В той ситуации, которую вы описали, он вряд ли имел возможность подумать. Это явно была серьезная проверка — их хотят ввести в сеть «Семнадцатого ноября». Если бы он рыпнулся, то погубил бы всю вашу операцию. Должно быть, Мегги согласилась под сильным давлением — я так понимаю, что София угрожала оружием. Что было делать Максу? Вы хотели подсунуть его к иракцам в постель, это самое он и сделал.
— Несмотря на действия — или бездействие — вашего агента, — сказал Уиллард Фрэнкс, — мы попали в переплет. Если их участие в покушении на офицера греческой полиции выйдет наружу, нашим отношениям с Афинами грозит настоящая катастрофа.
Она не могла упустить момент.
— Интересно, что Макс опять стал моим агентом, правда?
— Ничего такого Уиллард в виду не имел, — поспешил Лавендер на помощь американцу. — Но ваши люди из МИ-5 действительно знают Макса лучше, чем наши в Интеллидженс сервис, а мы с Уиллардом оба гораздо больше завязаны на операции «Щит в пустыне». Игра в лошадку имеет второстепенное значение, но начинает путать карты, привлекая к себе столько внимания.
— Понятно, — сказала она, выпуская дым сквозь стиснутые зубы.
— Я и подумал, может, отправить ваших людей в Афины навести порядок? — Он изо всех сил пытался улыбнуться. — Посмотреть, что можно сделать.
— В самом начале, Ральф, вы ясно сказали, что Европа не в моей юрисдикции, — напомнила Кларисса.
— Что бы ни было сказано и сделано, — парировал Лавендер, — Макс — ваш человек. Вам известен его стиль работы. Поймите, война скоро начнется, уже начинается. Мы не можем сидеть и ждать. Я счел бы это вашим вкладом в борьбу с терроризмом. Я говорил с генеральным директором, он просто счастлив, что вашим людям выпадает возможность отличиться.
«Еще бы», — подумала Кларисса. И Лавендер, и Интеллидженс сервис просто счастливы заполучить кредит доверия, когда речь идет о блестящей новой идее, но с возникновением первых же трудностей все сваливается на ее голову.
Она оглянулась на Фрэнкса.
— А вы что думаете, Уиллард? В конце концов, Лу Корриган — ваш человек.
— Черт побери, — буркнул американец, явно чувствующий себя неловко. — Видите ли, Клэрри, мы, собственно, считаем, что раз эта акция в принципе направлена против британских политиков, основные решения должны приниматься в Лондоне. На самом деле, участники операции добились контакта с иракцами, так что нашему президенту, по-моему, особенно беспокоиться не о чем, по крайней мере, в этом отношении все идет по плану. — Он экспансивно взмахнул руками. — Мы страшно рады, что вы ухватились за ниточку, и, разумеется, не собираемся отзывать Корригана.
— Надеюсь, — мрачно пробормотала Кларисса.
Лавендер поднялся на ноги.
— Ну, еще раз спасибо за сотрудничество, простите, что я принес вам плохие вести в такой неурочный час. Держите меня в курсе дел. Надеюсь, обдумав мое предложение, вы согласитесь.
Она бы, конечно, не согласилась, но все-таки ощутила хоть какое-то удовлетворение оттого, что ее снова позвали на помощь, когда дело запахло жареным. Сознавая вину перед Максом, впутавшимся в эту историю по ее просьбе, она призналась себе, что с радостью ждет новой нелегкой работы.
Как только Лавендер и Фрэнкс ушли, Кларисса набрала номер домашнего телефона Джона Нэша и принялась объяснять ситуацию.
— Я бы хотела, чтоб вы сейчас отправились к нам в офис и оформили мне билет на утренний рейс в Афины, — заключила она.
— Но ведь это я веду Макса, мэм, — неуверенно заметил Нэш. — Вы в самом деле считаете, что ехать должен руководитель отдела?
— Нет, не считаю. — Выпустив роскошное кольцо дыма, она наблюдала, как оно плывет к потолку. — Только я все равно поеду.
В течение следующих трех дней яхта курсировала по Эгейскому морю, а Кон Мойлан проводил время в конфиденциальных беседах с человеком, которого называли Георгосом.
Эти три дня тяжело дались Эвери с Корриганом, которые не знали, о чем идет речь в этих беседах, и не имели возможности посовещаться друг с другом, не без оснований полагая, что каюты прослушиваются.
Эвери утешался лишь тем, что Мегги быстро оправлялась после операции и уже могла сидеть в кровати. Он только однажды мимоходом столкнулся с хирургом, симпатичным самоуверенным иракцем, которого искренне тронуло восхищение Эвери его мастерской работой со страшной раной.
— Разумеется, милой леди на несколько недель нужен покой, а потом тросточка. Мускулы разорваны, на поправку уйдет время.
Мегги почти постоянно пребывала в подавленном, мрачном настроении, чего, конечно, и следовало ожидать после всего, что с ней приключилось. Эвери догадывался, что гибель полицейского мучит ее сильнее, чем собственная рана, но говорить об этом она отказывалась.
