В большом, выкрашенном красной краской лифте Ларри начал приставать к Ноэлю, который не дал себе труда это прекратить и которого это даже не слишком волновало, хотя двое других весьма привлекательных парней, ехавших с ними вместе, глаз не могли отвести от того, что выделывал Ларри.

Двери разъехались, открываясь в водоворот чувственной музыки и темно-красных огней. Ноэлю потребовалась минута, чтобы разглядеть большую комнату с голыми стенами и дощатым полом; слева располагался простой стоячий бар, свет над которым горел поярче. Возле стойки что-то пили несколько парней. Виднелись и другие комнаты, по обе стороны от этой. Там бродили какие-то тени. За исключением музыки, которая играла здесь тише, чем в «Хватке», тут не было слышно никакого шума, только раз или два из комнаты за баром донеслись звуки, похожие на отрывистые команды.

Ноэль немедленно заказал пива и проглотил вторую половину куаалюда, не дожидаясь напоминаний. Ларри завел разговор с барменом, а Ноэль облокотился о стойку, пытаясь осмотреться в темноте.

Прежде чем он успел это сделать, из одной из комнат появился мужчина, встал перед ним и стал что-то говорить, но Ноэль не мог его понять. Он был высокий, светловолосый и абсолютно голый, если не считать дважды обернутой вокруг пояса цепи и кожаных браслетов на запястьях. Хорошая мускулатура; натертая маслом кожа блестела в красных огнях. Из сосков торчали металлические штырьки. Пока Ноэль его разглядывал, тот начал поигрывать грудными мышцами, и штырьки запрыгали. Ноэль засмеялся. Мужчина взял его за руку, показывая, как можно крутить штанги в разные стороны. Ноэль отдёрнул руку и отвернулся к бару. Мужчина за его спиной что-то прошептал; Ноэль развернулся и плеснул в него пивом: тонкая жидкая пленка вырвалась из банки, покрывая мужчину с головы до ног. Тот замер, а потом упал на колени и принялся целовать его ботинки, пока Ноэль не оттолкнул его с отвращением. Тот отошел, шепча что-то вроде: «Спасибо, хозяин, спасибо», — пока Ноэль не повернулся обратно к бару и Малышу Ларри.

— Смотрю, ты уже с кем-то подружился.

— Вот ведь чудик.

— Там таких ещё много, — Ларри указал на дверь за барной стойкой. — Это комната для профи: садо-мазо, водный спорт, копрофилия, фистинг, боль и так далее. Думаю, тебе лучше заглянуть в другую. Там народ поприветливей.

— Как ты можешь тут кого-нибудь разглядеть?

— Разглядишь. Не переживай. Развлекайся.

— Куда ты? — спросил Ноэль, чувствуя, что слова поддаются медленно, а язык заплетается.

— В общую комнату.

Ноэль остался у стойки, разглядывая тени, возникающие и неожиданно пропадающие в дверных проемах. Рядом с ним двое парней перешли от поцелуев к ласкам, а потом и к собственно сексу, отбрасывая рубашки, спуская штаны. Ноэль подвинулся, освобождая им место. Кто-то рядом заказал пиво, а потом стал тереть свою промежность, глядя при этом на Ноэля. Вокруг начал собираться народ, чтобы посмотреть, как те двое занимаются сексом. Ноэль отодвинулся снова. Кто-то из посетителей, перегнувшись через стойку, кусал за соски бармена, привлекательного бородатого парня, которого Ноэлю случалось видеть в «Хватке». Из динамиков доносились слова, которые Ноэль сначала принял за текст песни. Они повторялись, мужской голос отчетливо выговаривал: «В задней комнате есть парень, он позаботится о твоих раздутых почках».

Комната заполнялась людьми, и они оттесняли Ноэля от стойки. Каждое из окружающих его лиц казалось воплощенным образом роскоши, греха, эротичности, искушения, похоти: блестящие голодные глаза, влажные приоткрытые губы, чувственно подрагивающие языки, скользящие в полутьме тела; рваные красные огни выхватывали то плечо, то мускулистую грудь.

Несмотря на туман в голове, Ноэль твёрдо решил выбираться отсюда. Когда он добрался до лифта, двери открылись ему навстречу, и в комнату хлынула толпа людей, подхватывая Ноэля, потащила его за собой.

Он словно попал внутрь какого-то пузыря. Музыка всё ещё слышалась, но тихо, словно её заглушал скользящий трущийся звук, как от множества тел, находящихся в постоянном движении. К нёму протягивались руки, касаясь легко и осторожно; он отвернулся от них, попадая к другим телам, в другие руки; они гладили его и ласкали. Он словно плыл по течению, медленно поворачиваясь, мимо него скользили другие тела, а руки становились настойчивей: кто-то расстегивал пуговицы на рубашке, кто-то открывал молнию, кто-то поднимал рубашку на спине, запуская руку за пояс брюк. Всё это время он двигался, вращаясь, в массе тел, пока не увидел рядом знакомое доброе лицо и протянутые к нему руки.

Лицо наклонилось к нему, и он почувствовал, как кто-то ласкает всё его тело: руки спереди и руки сзади, пока вся его одежда не оказалась расстегнута или снята, и он чувствовал себя более свободным, гибким, ему было хорошо с этим незнакомцем, покрывающим поцелуями всё его тело. Следуя музыке, ни о чем не думая и не желая думать, позволяя направлять себя, указывать, что и как делать, Ноэль окончательно отпустил себя.

— Вставай! Тебе нужно уходить!

Ноэль перевернулся, чувствуя под собой опилки. Кто-то тряс его за плечо. Он неуверенно сел. Музыка и тела исчезли. Тишина. Пустота. По-прежнему тускло светили красные огни. Кто-то с тревожным видом склонялся над ним, встряхивал его, заставляя проснуться и повторяя, что ему нужно уйти.

— Это твоё? — мужчина протягивал ему скомканную измятую тряпку, которая развернулась в смутно знакомую рубашку. Он опустил взгляд. Брюки были на нем, пояс расстегнут. Господи! Похоже, он уснул прямо на полу. Куаалюд, который ему дал Ларри, в конечном счете, его все-таки вырубил.

— Давай, — поторопил мужчина, выпрямляясь и протягивая ему руку. — Вставай. Ты должен уйти.

Он помог Ноэлю подняться и даже надеть рубашку, не переставая требовать, чтобы он поторопился, и озираясь через плечо, как будто в комнате был ещё кто-то. Но Ноэль никак не мог полностью стряхнуть с себя дремоту. Он чувствовал, что может уснуть в любой момент, в любую секунду, но попытался сделать то, чего от него хотят, выговорив наконец заплетающимся языком:

— Который час?

— Не знаю. Шесть. Семь. Утро. Давай, застегивайся. Ну давай же!

— Где моя куртка? У меня была куртка, — с усилием припомнил Ноэль и оглянулся в поисках пропажи. Пол был усеян опилками вперемешку с окурками, раздавленными пивными банками и пластиковыми стаканами, использованными разломанными капсулами амилнитрита. Что это за груда одежды в углу? Наверное, его куртка там.

Мужчина дернул его за руку.

— Её там нет. В гардеробе. Ты её сдал.

Ему пришлось проводить Ноэля к гардеробу. Там оставалось всего две куртки, одна из них — легкая ветровка Ноэля. Надевая её, он услышал вой сирен.

— Они тут, — сообщил другой мужчина, заглядывая в комнату.

— Чёрт! Нужно его вывести!

— По лестнице, — предложил второй.

— Быстрее.

Ноэль едва успел открыть дверь на лестницу, когда навстречу ему начали подниматься двое полицейских.

— Это кто? — спросил один, заталкивая Ноэля обратно в дверь и дальше, в зал. — Кто здесь управляющий?

— Я помощник управляющего. Рид, — откликнулся тот, что будил Ноэля.

— Кто это? — снова спросил полицейский, кивая на Ноэля. — Куда это он собрался?

— Просто парень, он тут отрубился. Я хотел его выпустить.

— Задержите его. Все остальные, оставайтесь на своих местах.

— Нас тут всего трое, — сказал Рид.

— Да? Ладно, давайте-ка посмотрим, что там у вас.

Он обернулся к Ноэлю:

— Вы двое, стойте здесь.

Ноэль сполз по стене на пол, глядя, как двое полицейских идут за Ридом в большую комнату, где его разбудили.

— На-ка, возьми сигарету. Авось, поможет проснуться, — сказал второй служащий, Джерри, раскуривая им обоим по сигарете. Он казался испуганным и нервным.

— Что это? Рейд? — спросил Ноэль.

— Нет. У нас не бывает рейдов. Хуже.

— Что?

Рид и полицейские вернулись, переговариваясь о чем-то в стороне, так что Ноэль не мог разобрать слов. Тот, что был покрупнее, громко спросил, где можно найти телефон и направился к стене возле барной стойки.