Конверт, который требовался Алане, Ноэль нашёл с легкостью. Там было около дюжины информационных листков мужчин-моделей: их данные и фотографии.

Он оделся и уже был на пути к двери, когда заметил Окку.

— Если Эрик вернется, передадите ему, куда я уехал?

— Мистер Рэдферн никуда не уходил, — ответил дворецкий, указывая одним пальцем вниз, потом развернулся на каблуках и скрылся в глубине дома.

Первым порывом Ноэля было просто уйти, посчитав, что Окку передаст сообщение. Но кто знает, что сделает этот невозмутимый скандинав? Ноэль ещё не видел от него ничего, что хоть отдаленно напоминало бы дружелюбие. Лучше уж отпроситься у Эрика самому. Учитывая капризы Рэдферна, с него станется выйти из себя как раз по такому ничтожному поводу.

Окку показывал вниз, но в спортзале никого не оказалось. Только следы того, что двое мужчин тренировались тут чуть раньше: полотенце, брошенное на скамью, несколько штанг, снятых с подставок и оставленных на полу. Вода в душевой не шумела. В большой ванной комнате горел свет — как будто ею тоже пользовались совсем недавно, — но и там было пусто.

Ноэль уже было повернулся, чтобы уйти прочь, как вдруг заметил, что в комнате что-то не так: вторая дверь, ведущая в Красную комнату, дверь, которую он никогда прежде не видел не запертой на замок, сейчас была приоткрыта.

Эрик говорил, что открывает эту комнату лишь тогда, когда намерен ею воспользоваться. Мог ли Генри Стил приехать из Сан-Франциско ради этого?

Ноэль попытался представить его себе: длинноногий, с узкими бедрами, за метр восемьдесят ростом, похожий на ковбоя. Потом попробовал вообразить это длинное тело привязанным к мраморной столешнице: грудь пересекают кожаные ремни, лицо, возможно, закрыто маской, глаза завязаны, он бьется и выгибается то ли от боли, то ли от наслаждения — как на тех фотографиях в садо-мазо журнале, который кто-то притащил в «Хватку» несколько недель назад и который там все засмотрели до дыр. Представить себе роль Эрика Ноэлю было совсем не трудно. В любую секунду он ожидал услышать из комнаты вопль мучительной боли.

Надо оставить наверху записку и понадеяться, что Эрик её найдет. Вот что надо сделать. Хотя стоп. Эрик не мог оставить Красную комнату открытой случайно. Ноэлю полагалось заглянуть внутрь. Всё было подстроено затем, чтобы показать ему то, чего Эрик никогда ему не расскажет. Или нет? Может быть, это ловушка. Может, он войдет, Эрик и Стил вместе набросятся на него, и…

Он услышал голоса. Они разговаривали — недостаточно громко и недостаточно ясно, чтобы разобрать, о чём именно. Один из голосов принадлежал Эрику, второй, очевидно, Стилу, и это одинаково мало походило и на секс, и на пытки.

Оставь наверху записку. Или окликни Эрика. Сделай же что-нибудь!

Зеркальная стена напротив двери позволяла Ноэлю заглянуть в двухдюймовую щель. Красная комната не была красной — ни цветом стен, ни освещёнием. Всё, что он мог разглядеть, — это какие-то металлические стеллажи. Больше похоже на кладовку или кабинет.

Стараясь не дышать, Ноэль попятился к двери, неотрывно следя за комнатой в зеркало. Чувствуя, как от страха на коже выступает липкий холодный пот, он потихоньку приоткрыл дверь ещё на дюйм, готовый в любую секунду отскочить прочь. Ничего. Ни малейшего признака, что внутри его заметили. Голоса совершенно не изменились.

Зато теперь он мог разглядеть обстановку получше. Это и вправду были стеллажи. А на стеллажах конверты и папки-гармошки. Кабинет. Мимо двери прошел Стил, расхаживая по комнате, снова скрылся из вида, потом, наконец, опустился на стул. На нем по-прежнему были спортивные шорты; он наклонялся вперед. Теперь Ноэль слышал его более отчетливо.

— На Западном побережье все по-другому, Рэдферн. Полиция там не та, что здесь.

— Полиция везде одинакова, — откликнулся тот.

— Но у вас тут не бывает с ними проблем.

— Это как не бывает? — возмутился Эрик.

— Они не устраивают налетов на бары, клубы и так далее, — сказал Стил. — Верно?

— Какая разница. Вернёмся к делу, Стил. Сможете ли вы обеспечить поддержку от своего округа? Это всё, что мы хотим знать.

— Какую поддержку? Деньгами? Или давлением?

Ответа Ноэль так и не услышал. Снова загудел телефон, но на этот раз его оборвали на середине звонка. Эрик снял трубку. Последовала пауза. Потом он сказал:

— Спасибо, Окку. Наверное, он меня ищет. Я посмотрю в спортзале.

Уверенный, что подслушал обсуждение планов, не предназначенных для его ушей, Ноэль выскользнул из ванной и тихо, словно индеец, взобрался по ступенькам к площадке у входа в зал. Остановился, глубоко вздохнул и позвал Эрика по имени.

Мужчины вышли из ванной. Стил подмигнул Ноэлю в знак приветствия, потом подошёл к свисающим с потолка кольцам, подпрыгнул и ухватился за них. Эрик приблизился к лестнице. Заметил ли он, что дверь была открыта?

— Алана попросила меня отвезти кое-что в студию, — сообщил Ноэль небрежно.

— Можешь взять «мерседес», если хочешь.

— Спасибо.

Если Эрик что-то и заметил, виду он не подавал.

— Я должен вернуться к какому-то времени?

— Нет.

— До встречи.

Не заметил. Хорошо.

Ноэль открыл дверь, но Эрик его окликнул.

— Да?

— Тебе нравится мой гость? — Эрик задал вопрос таким тоном, что Ноэль не смог понять, какого ответа от него ждут.

Он бросил взгляд в ту сторону, где Стил только что закончил делать сальто и теперь красиво покачивался на кольцах. Его торс напоминал стиральную доску. В «Хватке» бы его определенно сочли очень горячей штучкой. Красивые мускулы на руках и ногах, широченные плечи. Трудно было представить, что эти двое всего минуту назад обсуждали… что? Преступление? Политику? Ноэль знал, что они вернутся к разговору, стоит ему только ступить за порог.

— Он хорош. А что? Решил мне пару поискать? Или у тебя на уме что-то поизощрённей? — Ноэль пытался держаться того же флиртующего тона, который, похоже, предпочитал Эрик.

— Я подумываю устроить в честь него вечеринку, — сказал Эрик. — Вроде как сюрприз. Человек двадцать очень горячих парней и несколько унций прекрасного MDA, [28]который я только что достал.

Репутация этого наркотика Ноэлю была известна — полугаллюциноген и сверхафродизиак.

— По мне, больше похоже на оргию.

Когда Ноэль во второй раз дошёл до двери, Эрик добавил:

— Поцелуй за меня Алану.

Фотостудия располагалась на пятом этаже старого здания на северной окраине театрального квартала, в одной из двух квартир на этаже. Полквартала, наверное, занимает, думал Ноэль, следуя за худой блондинкой в кудряшках, встретившей его у дверей. Стены бесконечных коридоров, словно фрески, украшали увеличенные снимки Энтони Брикоффа — самые известные портреты знаменитостей и рекламные плакаты. Миновав с полдюжины студий — часть была занята, часть пустовала — и несколько комнат, которые выглядели как жилые, они дошли до той, где снимал Брикофф.

Студия была размером с гостиную Рэдферна, хоть и не такая элегантная, да и потолок тут был ниже. Собственно, большая её часть пустовала, на деревянном полу сгрудились экраны, ящики и разнообразные приспособления, о назначении которых Ноэлю оставалось только догадываться. Часть помещёния, видимо, выделили для переодевания и накладывания макияжа. Большая складная ширма лишь отчасти скрывала передвижной гардероб и туалетный столик с зеркалом-трюмо.

Напротив располагалась площадка для съемок, с трёх сторон окруженная окнами, через которые на неё лился уличный свет. По полу стелился бледно-серый бумажный лист метра четыре с половиной длиной, отмотанный с подвешенного к потолку рулона. На листе высились четыре алюминиевых треножника, к которым крепились зонты, отражающие падающий на них яркий свет на разной высоте и под разными углами. Ещё два треножника держали камеры. На полу в беспорядке стояли другие камеры, экспонометры и прочее фотооборудование.