В комнате было человек шесть, большинство из которых сидели, уткнувшись в журналы, и не обращали внимания на съёмку. Ноэль догадался, что это, должно быть, ассистенты, костюмеры и другие подручные.

Брикофф, впрочем, с первого взгляда бросался в глаза. Высоченный, с косматыми волосами и бородой, он был одет в огромный старый свитер и такие же изношенные брюки с сандалиями. Он крался вдоль края бумажного листа, потом вдруг оборачивался и принимался снимать Алану, стоящую в центре бумажной площадки и одетую во что-то тонкое и прозрачное. Отсняв плёнку, Брикофф передал камеру кому-то из помощников, взял следующую, начал бродить маленькими кругами вдоль края листа, бормоча что-то себе под нос, потом вдруг надвинулся на Алану, продолжая что-то тихо говорить, и снова принялся фотографировать, указывая ей, как двигаться или изменить позу.

Ноэль остался стоять в сторонке, зажав конверт под мышкой. Он наблюдал за фотосессией, но куда в большей степени он наблюдал за Аланой. Казалось, она не слышит Брикоффа, двигаясь, как во сне — в ином, недостижимом измерении, которое Ноэль мог лишь видеть и ощущать.

Внезапно она остановилась и пошла вперед.

— Достаточно, — сказала она.

— Ну ещё одну, — взмолился Брикофф.

— Нет. Нет. Ты и так снял слишком много, — мягко укорила она. Брикофф продолжал её снимать, хотя она и покинула свое место. Она вскинула руку. — Я сказала, нет!

Брикофф отвернулся, передал ассистенту последнюю камеру, с которой работал, и уселся на бумагу.

— А, вот и ты!

Алана помахала Ноэлю, которого только теперь заметила.

— Иди сюда, — позвала она через всю комнату.

Ноэль протянул ей конверт.

— Это нам не нужно, — сказала она, отбирая у него конверт и роняя его на пол. — Иди сюда, — повторила она, опуская обе руки ему на плечи, заставляя повернуться и подводя к тому месту на бумажной площадке, где недавно стояла сама. — Энтони, — прошептала она. — Посмотри!

Брикофф озадаченно уставился на них снизу вверх.

— Что думаешь, Энтони? — тихо спросила она. — Разве он не в точности то, что нам нужно?

— Возможно, — щурясь, сказал фотограф. Особенно впечатленным он не выглядел. Ноэль был уверен, что он просто старается быть вежливым.

Но Алане не было дела до его колебаний.

— Отлично! — сказала она. — Иди переодевайся. Джанет, дай ему то, в чем снимался Питер.

Женщина, на которую Ноэль едва обратил внимание прежде, поднялась со своего места и направилась к отгороженному ширмой гардеробу.

— Давай! — подтолкнула его Алана. — Иди.

— Зачем?

— Ну разумеется, затем, что мне нужен партнер, чтобы позировать. Мы стоим в чудесном саду перед дворцом, рядом со мной мужчина, и на мне это восхитительное платье.

— Фон мы потом подставим, — добавил Брикофф, вставая. Он выглядел уже более заинтересованным.

До Ноэля наконец дошло, что его собираются снимать.

— Но я никогда раньше этого не делал.

— Ну, ты же фотографировался прежде, правда? — спросила она. — Не верю, что нет. Все фотографировались.

— Да, но…

— Иди, переодевайся. Ради меня, Ноэль. Иначе мне придется опять ехать сюда завтра, на весь день. У нас было трое других мужчин, а этот, этот fou, [29]— она погрозила Брикоффу пальцем, — он так всех изводил, что они сбежали. Что мне делать, если ты откажешься со мной позировать? Опять приезжать завтра и послезавтра, да?

Ноэль не знал, стоит ли ей верить. Он был уверен, что она специально повернула съемки таким образом, чтобы ему пришлось приехать и позировать. Но и сказать, что он так уж против, он не мог. Она так мило его просила, делая вид, что он оказывает ей услугу, что он просто не мог сказать «нет».

Когда десятью минутами позже он вернулся из гардеробной, его побрили, волосы зачесали совсем не так, как он привык, на лицо наложили какие-то пудры с лосьонами, а самого одели в официальный костюм. Прежде Ноэль надевал костюм всего раз в жизни — в тот день, когда женился на Монике. Стройная кудрявая блондинка сунула ему в руки листок бумаги и карандаш.

— Это расписка, — объяснила она. Потом повернулась к Алане: — Кто его агент?

— Я! — Алана засмеялась. — Ты так замечательно выглядишь, такой красивый. Посмотри в зеркало.

Она обернулась к Брикоффу:

— Видишь, глупенький Энтони, я была права. Он чудесно нам подойдёт. Теперь я смогу быть такой томной и романтичной, как только пожелаешь.

Ноэль присоединился к ней на серой бумажной площадке, гадая, что должен делать. Она немедленно взяла его за обе руки и принялась с силой их трясти, пока не удостоверилась, что мышцы полностью расслабились.

— Ты должен расслабить всё тело, как руки. А потом просто следуй за моими движениями.

Но у него не получалось. Он чувствовал неловкость и дискомфорт, пока вдруг, меняя в какой-то момент позу, она не обернулась к нему, и её волосы коснулись его щеки. На миг его отбросило в прошлое, в тот вечер в «Витрине», когда он на мгновение вынырнул из миллиона затопляющих его видений и ощутил запах её духов, услышал её голос и увидел подле себя её волосы. С этой секунды съёмки стали напоминать медленный замысловатый танец, в котором он знал каждое па, но ему требовалось одно маленькое указание, легчайший толчок с её стороны, чтобы начать двигаться.

Они гуляли по дворцовым паркам, струнный квартет вдалеке играл Моцарта, нежные музыкальные переливы струились в ночном воздухе, мешаясь со свежестью фонтанов, блеском свечей, ароматом невидимых цветов. Теплый радостный весенний вечер. Он. Она. Их молчаливый разговор — лишь жесты, прикосновения, мельчайшие движения, каждое из которых было исполнено смысла. Где-то далеко-далеко мужской голос тихо подталкивал их, направлял, заставляя сплетать свою невыразимую связь все ближе, тесней. Он приподнял её лицо и поцеловал её.

— Отлично! Да, замечательно! Очень величественно. Держите. Держите! Прекрасно! Можете остановиться.

Алане пришлось высвобождаться из его рук, из легкой хватки на своих плечах. Когда она все-таки разорвала контакт, Ноэль внезапно пришёл в себя, но все равно снова потянулся за ней.

— Нет! — резко одернула она, вырываясь и отходя туда, где он уже не мог до неё дотянуться. — Достаточно, да, Брик?

— Замечательно, la! Да, на сегодня достаточно. Может быть, потом нам понадобиться ещё парочка снимков. Сомневаюсь. Этого хватит. Ты хороший партнёр, — сказал он, обращаясь к Ноэлю. — Лучший, кого я видел за весь день. Вы будете хорошо смотреться.

Ноэль едва слушал, ему было всё равно. Волшебство ночи разрушилось, и, хоть это и была лишь иллюзия, Ноэль не испытывал ничего, кроме чувства потери.

Алана вышла из комнаты, чтобы переодеться, сказала блондинка, намекая Ноэлю, что ему стоило бы последовать её примеру.

Он ждал возле студии в холле с высокими окнами, пока она не вышла. На ней были джинсы, большая шляпа и крохотная жилетка поверх водолазки.

— У меня машина, если тебя нужно подвезти, — предложил он. Она так решительно вырвалась от него прежде, что он не знал теперь, как к ней подступиться.

— Конечно, — радостно сказала она, как будто никакой фотосессии никогда не было. — Давай где-нибудь перекусим. Умираю с голода!

Они зашли поесть в кулинарию напротив.

— Спасибо, что дала мне такую возможность, — сказал он, пытаясь подобраться к наиболее интересующей его теме наименее очевидным путем.

Она поняла только то, что он сказал, не то, что он имел в виду.

— Стоит понравиться Брику, и тебя все захотят.

— Я не знаю, смогу ли это повторить. Ну, знаешь, сам.

Она настойчиво держалась сухого тона.

— Конечно, сможешь. Просто будь таким, каким ты был со мной.

— Именно это я и имел виду. Я не уверен, что смогу.

— Не будь глупеньким. Это была просто работа на камеру.

— Ей не обязательно быть только этим.

— Конечно, обязательно, — она избегала его взгляда. — Ну, где же этот официант с нашей едой!