— Проснись, спящая красавица.

Когда они выбрались из Мидтаунского туннеля и оказались на Манхэттене, он потряс Маквиттера за плечо. К тому времени, когда они подъехали к дому Эрика, Маквиттер окончательно проснулся и что-то тихо ворчал себе под нос.

— Все на выход, — объявил Ноэль, останавливаясь у съезда в гараж.

— Вы с Эриком очень дружны, да?

Ноэль не мог понять, к чему он клонит.

— Ну да.

— Жаль. Потому что ты мне не нравишься.

— Смирись! — резко сказал Ноэль. — Я тут живу.

Но когда Маквиттер захлопнул дверцу и исчез, одним прыжком преодолевая окружающую дом стену, Ноэля по-прежнему трясло.

Высадив Маквиттера, Ноэль поехал искать круглосуточную заправку, чтобы залить бак и проверить масло. В конце концов, он нашёл её у моста Квинсборо. Все заправщики были заняты. Дожидаясь кого-нибудь, Ноэль открыл бардачок. Он нашел фальшивую крышку, снял её, увидел материал, в котором её устроили, но пистолета там не было. Значит, Эрик забрал его из машины насовсем.

Закрывая панель, он наткнулся на тонкий кожаный конверт. Как и следовало ожидать, документы на машину были оформлены на его имя; «мерседес» продали ему за один доллар. Всё, чего не хватало, чтобы придать сделке законную силу, — это подпись Ноэля. Дико как-то. Последним, чего он ожидал от Эрика, был «мерседес» в подарок. Интересно, позволяет ли ему профессиональная этика оставить машину себе? Потом подумал: а чего Эрик ожидает взамен? Что может стоит двадцать пять тысяч долларов? Во всем, что делал Рэдферн, не было никакого смысла. Не успевал Ноэль подумать что-то одно, как Эрик тут же словно специально из кожи вон начинал лезть, чтобы сделать прямо противоположное.

Когда он вернулся в дом, лимузина в гараже не было. Свет, однако, горел на трёх этажах.

На главном этаже его встретил Окку. Эрик с Маквиттером уехали ужинать в город и, возможно, не вернутся до утра, сообщил он. Ноэлю было велено оставаться в доме.

Хороший знак. Значит, Эрик уже простил его за безрассудное поведение на шоссе. Или, может быть, подумав, понял, как глупо вел себя сам.

Ноэль поднялся к себе на четвертый этаж, принял душ, переоделся и решил посмотреть, спит ли уже Алана.

Полчаса спустя он нашёл её на последнем этаже. Она сидела в шезлонге в саду на крыше.

Первым порывом Ноэля было воспользоваться спокойной красотой тёплой летней ночи, тем, как пышно распускаются и благоухают цветы, чтобы подойти к ней, попытаться восстановить то взаимопонимание, которое возникло между ними сегодня днем, и превратить его во что-то большее.

Вместо этого он не двинулся с места, держась одной рукой за раздвижные двери, ведущие на веранду, глядя на Алану и чувствуя, что её нельзя беспокоить сейчас, когда она наслаждается одним из редких мгновений уединения или размышлений.

Она сама нарушила молчание.

— Чего ты ждешь? — спросила она, не поворачивая головы в его сторону. — Заходи и садись.

— Я боялся, что помешаю… — попытался объяснить он. Тончайший туман в небе, после чистоты небес Хэмптонса, создавал ощущение, будто над их головами натянули сетку из газа. Из-за нескольких высоких, ярко освещённых зданий в отдалении сад на крыше словно плыл в океане тьмы.

— Очень деликатно с твоей стороны, — сухо сказала она, указывая ему на стоящий рядом шезлонг.

— Окку передал, мне велели оставаться сегодня здесь.

— Он имел в виду, что ты должен снова здесь жить. Разумеется, ты можешь куда-нибудь пойти. Они поехали в «Витрину». Сейчас всего два часа. Ты ещё можешь за ними успеть.

— Я останусь. У меня сегодня был довольно напряженный день.

Он хотел, чтобы она ободрила его, утешила, но знал, что просит слишком многого. Поэтому он сказал:

— Мы поругались. В машине.

— Я знаю. Эрик говорит, ты был ужасен. Ты его напугал, я в этом уверена. Немногие способны напугать Эрика.

— Я не уверен, что это комплимент.

— Он боится твоей полной непредсказуемости. Его отец был таким. Эрик всегда в нём нуждался, но никогда не мог на него положиться, доверять ему. Ты нужен ему, Ноэль. Но ты не всегда готов его поддержать. Я думаю, он не совсем понимает, что даже ты сам не знаешь, что сделаешь в следующую секунду.

Эта оценка была весьма недалека от истины.

— Может, ты неправильно выбрала профессию? — предположил он.

— Я знаю Эрика как облупленного.

— Меня тоже?

— Нет. Тебя я все ещё пытаюсь разгадать.

— Алана, — он взял её за руку, и она позволила ему это сделать без всяких возражений, — скажи мне, почему я все ещё тут, в этом доме? Эрику я не нужен. Особенно теперь, когда тут есть мистер Стальные Бицепсы.

— Билл надоест ему через пару недель. У Эрика всегда так. Но с тобой все по-другому. У вас с ним другая связь.

И снова очень близко к цели, подумал он. И поблагодарил её за то, что она приняла его сторону, когда они с Эриком возвращались в город.

— Ничего подобного, — заявила она.

Они посидели молча какое-то время. Ноэль решил задать ей несколько вопросов. Он был уверен, что она скажет ему правду.

— Откуда у Эрика такая паранойя? Он как-то связан с преступной деятельностью?

— Преступной деятельностью?

— Ну, ты поняла. Наркотики. Контрабанда. Поэтому он так странно себя ведет?

Стоило ему произнести эти слова, как она выдернула свою руку из его ладони. Тон, которым она ответила, сообщил ему то, чего он не мог разглядеть в темноте: она была оскорблена.

— Что заставило тебя так подумать?

— Не знаю. Я просто слышал кое-что.

— Что «кое-что»? Что он наркодилер? Чушь. Разумеется, он покупает наркотики. Его друзья привозят ему кокаин из Южной Америки. Но никогда в таких количествах, чтобы его можно было продавать. И ты знаешь, как он щедро им распоряжается. Не успеешь оглянуться, как уже кончается.

— Ещё я слышал, что он контролирует проституцию. Женщин. Мальчиков.

— Кто тебе это сказал?

— Я просто слышал.

— Это неправда.

— И что он снимает порнографию.

— Кто наговорил тебе всю эту ложь! — воскликнула она, теперь уже по-настоящему рассердившись.

— Люди.

— Они ошибаются. Ошибаются. Они просто завидуют. Завидуют нам.

— Тогда откуда у него эта чертова паранойя, почему он носит с собой оружие, срывается с места на место без объяснений, говорит мне, что за нами следят, что телефоны прослушиваются?

Он полагал, что последний вопрос вынудит её приоткрыть карты насчет телефонного звонка, но она предпочла не принимать вызов.

— Он говорит, что у него есть враги. Люди хотят… выбросить его.

— Ты имеешь в виду — избавиться от него?

— Да. Избавиться от него.

— Кто? Что это за враги?

— Я не знаю, — сказала она со вздохом. — Эрик считает, что знает. Он говорит, что они фанатики, что они на все готовы, чтобы его уничтожить. Это как-то связано с тем советом, который он пытается организовать, так он мне однажды сказал.

— Я думал, там будут только бизнесмены? Бизнесмены-геи?

— Так и есть. Не спрашивай меня, Ноэль. Я знаю только то, что он мне говорит. Он говорит, что должен заботиться о своей безопасности. Ты же не думаешь, что мне нравится видеть Эрика таким, правда? Он так… изменился. И все эти смерти, которые его окружают. Он говорил мне, что приносит несчастье, что ему нужно держаться подальше от тех, кто ему нравится, что он постоянно их теряет. Ему никогда не удается сделать ничего важного, не лишившись при этом кого-то, кто нравился ему. Он хочет, чтобы я уехала.

— И ты уедешь?

— Он о тебе больше всего беспокоится.

— Он мне так и сказал. А в следующую секунду заявил, что не доверяет мне. Это непоследовательно.

— Эрик такой. Он с каждым днём всё больше сходит с ума. Теперь ещё эти уроки каратэ и джиу-джитсу. Я никак не могу угадать, что он сделает в следующую минуту. Я теряю своё влияние на него. Поэтому ты должен быть осторожен, Ноэль. Более осторожен, чем когда-либо был в своей жизни.