– Ты была единственным ребенком в семье? Милли покачала головой.

– Мой старший брат погиб во Вьетнаме... и тогда я стала радикалкой... а мой отец не смог принять этого. Он говорил, что я оскорбила память брата, протестуя против войны.

– О, Милли, как это было ужасно для тебя!

– Да, но теперь все в порядке. Я заключила мир с собой, а мама не осуждала меня. Видишь эту мебель?

Триш улыбнулась.

– Трудно не заметить ее, Милли. Она принадлежала твоим родителям?

– Верно, это мебель мамы.

Милли показала Триш три спальни и три ванные. Огромные комнаты были обставлены антикварной мебелью, казавшейся неуместной в этой современной квартире.

– Вот твоя комната. Если она тебе не нравится, можешь занять другую, но там еще больше мебели. – Милли словно извинялась.

Прекрасная кровать с пологом, массивный резной гардероб из орехового дерева, туалетный столик и кресло-качалка занимали очень много места, но комната тем не менее казалась уютной.

Когда Триш распаковала свои вещи, Милли заметила:

– Эта одежда не годится для местной зимы. Отморозишь задницу. Прежде всего ты должна купить теплое пальто, желательно непромокаемое, и ботинки. В любой день небеса могут разверзнуться и опрокинуть на нас тонны снега или дождя. А нам придется ходить пешком, поскольку такси в плохую погоду исчезают.

– Ты права.

– Доверься мне. Ну, все выложила? В ванной в шкафчике лежат полотенца, мыло и все прочее. Грязную одежду бросай в плетеную корзину. Каждое утро в десять часов приходит прачка.

– Едва ли я смогу оплатить ее услуги. Милли безнадежно вздохнула.

– Запомни: денег у меня так много, что мне не истратить их за всю жизнь. Знаешь, я транжирю их почем зря, но проценты все растут и растут. Капитал увеличивается быстрее, чем я его трачу.

– О, бедное дитя! – усмехнулась Триш. – Но я не нуждаюсь в милосердии, хотя очень ценю то, что ты сделала для меня.

– Брось! Кстати, прошу тебя, не проболтайся Джо о деньгах. Не хочу, чтобы он начал пресмыкаться передо мной. Это разрушит наши привычные отношения, и его враждебность исчезнет. Спокойной ночи. Я встану в семь, о’кей?

Триш приняла горячий душ и забралась в огромную постель. Простыни были белыми и прохладными. Она выключила свет и свернулась калачиком под прекрасным старинным пышным одеялом. Как интересна жизнь, когда человек отваживается на приключения!

Утром Ванесса первой подошла к офису и обнаружила, что он еще закрыт. Однако ей не пришлось долго ждать, поскольку скоро появились Милли и еще одна женщина.

– Хочу представить вам свою соседку Триш Делани, – сказала Милли. – Триш, это наша новая сотрудница, о которой я тебе говорила.

– Привет, очень приятно встретить кого-то, кто приступил к работе после тебя и тоже новичок, – тепло улыбнулась Триш. – Если у вас возникнут вопросы, обращайтесь к Милли. Я пока не могу дать толковых ответов.

– Я миссис Джон Фицджералд, но, пожалуйста, зовите меня... Энн, – ответила Ванесса.

Ожидая, когда откроют офис, женщины оглядели друг друга. Энн показалась Триш напряженной и робкой. Она решила проявить к ней дружелюбие, чтобы та чувствовала себя в офисе спокойно. Ванесса обратила внимание на дорогую одежду Триш, сразу подумав о том, кто эта женщина и с какой целью поступила на работу к О’Ши.

– Вы живете в Нью-Йорке? – спросила она. Триш рассмеялась.

– О нет! Я приехала сюда на прошлой неделе из Лос-Анджелеса.

Ванесса постаралась скрыть тревогу.

– Правда? Что же привело вас сюда?

– Я старая приятельница Реда... сенатора, мы вместе учились в колледже. У меня выдалось свободное время, и я решила помочь сенатору стать президентом.

По напряженному тону Триш Ванесса поняла: за этим что-то скрывается. Она решила быть с Триш поосторожнее до тех пор, пока всего не выяснит.

– А вот идет наш любимый начальник, чтобы скрасить нам существование, – проговорила Милли, когда к ним приблизился Джо.

– Доброе утро, леди. Почему вы стоите на холоде? У тебя нет ключа, Милли?

– Конечно, нет, Джо. Жадина Карл не дал мне его, а сам постоянно опаздывает.

– Я прослежу, чтобы тебе дали ключ. И тебе тоже, Триш – Он взглянул на Ванессу: – Привет, только не говорите мне, что это еще одна давняя подруга сенатора.

Джо произнес последние слова с сарказмом, стараясь не встречаться глазами с Триш.

Заметив, что Ванесса и Триш смутились, Милли быстро проговорила:

– Джо, хочу представить тебе миссис Фицджералд. Она пришла поработать на нас как доброволец и хочет делать это в те же часы, что и штатные сотрудники. Работа на телефоне.

– Помолчи, Милли. Ты не в Беркли. Добро пожаловать, миссис Фицджералд. Надеюсь, вам у нас понравится. Если у вас есть какие-то вопросы, обращайтесь ко мне.

Джо отпер дверь так решительно, что не оставалось сомнений: у него много дел и его не интересует болтовня с женщинами.

Милли пошла готовить кофе. Триш принялась просматривать утренние газеты, стараясь найти заметки о Реде, чтобы вырезать их и вложить в папку.

Ванесса сразу села за телефон. Утро прошло быстро. Она открыла в себе дар убеждения. Впрочем, у нее была большая практика: ей приходилось заботиться об отце и убеждать его.

Когда наступило время ленча, сотрудники поразились тому, чего Ванессе удалось добиться от избирателей. Некоторые даже пообещали прислать денег. Она обрадовалась похвалам, которых ей так всегда не хватало в жизни. Однако когда Триш и Милли пригласили Ванессу присоединиться к ним и пойти перекусить, она отказалась, ибо боялась рисковать, допустив случайный просчет в обычном разговоре. Ее очень тревожила Триш, и Ванесса смутно подозревала, что она не та, за кого себя выдает.

Ванесса чувствовала, что достигнуть цели не так легко, как в мечтах. Ей придется ждать удобного момента. Это может занять много времени, а она не знала, сколько его у нее осталось.

Ожидая Реда, Триш полчаса слонялась по его дому. Он позвонил ей в офис, сказал, что приезжает в Нью-Йорк днем и будет свободен, поэтому они могли бы вместе пообедать. Триш зашла в магазин в Трамп-Тауэр и накупила блюд итальянской кухни, подавив желание взять что-нибудь в бакалейной лавке и приготовить самой. Триш не сомневалась: их отношения с Редом никогда не станут обыденными и будничными. Уже пройдя через это, она опасалась повторить печальный опыт, тем более что не имела склонности к быту.

В этом доме Триш чувствовала себя уютно. Возможно, потому, что жена Реда никогда сюда не приходила, и, надо надеяться, не придет.

Звук открываемой двери прервал ее размышления.

– Ты здесь! – воскликнул Ред, и на его лице появилась счастливая улыбка.

Боже, какое удивительное у него лицо, подумала Триш. Не дав ей возможности открыть рот, он крепко обнял ее.

– Боже мой, Триш, я так рад видеть тебя! Находясь вдали, я каждую минуту думал, как бы сбежать к тебе.

Триш вздохнула. Эти слова звучали как музыка.

– Ред, мне очень приятно слышать это, но ты пугаешь меня, – пробормотала она, уткнувшись в его спортивный пиджак.

– А почему мое желание видеть тебя вызывает в тебе страх? – удивился Ред.

– Я боюсь, что все это ненадолго, но не хочу даже пытаться стать постоянной величиной в твоей жизни. Мы не должны нуждаться друг в друге. Давай просто наслаждаться. О’кей?

– Триш, и сама жизнь – штука временная. Все в мире временно. Помни об этом. Люди наживают себе только неприятности, надеясь на что-то вечное, хотя их век короток.

– Когда ты понял это, Ред?

– Давно. Только это позволило мне вступить в борьбу. Смерть легче встретить, когда примиришься с тем, что рано или поздно она придет. – Ред засмеялся и крепче обнял ее. – Давай сядем на диван.