— А как насчет запаса товаров? — поинтересовалась Бекки. — Известно, что будет с ним?

— Он будет продаваться вместе со зданием.

— И какова его стоимость? — спросил Чарли. — Примерно?

— Я думаю, что об этом лучше спросить миссис Трумпер, а не меня, — сказал Кроутер.

— Ничего особенного там нет, — отметила Бекки. — Многие лучшие работы Фотерджилла уже ушли через Сотби, и подозреваю, что у Кристи за последний год их побывало не меньше. Однако то, что осталось, может пойти с молотка, по моим предположениям, где-то за тысячу фунтов.

— Таким образом, номинальная стоимость помещения с запасом товара составляет где-то около трех тысяч фунтов, — предположил Хадлоу.

— Но номер 1 пойдет по гораздо большей цене, чем эта, — сказал Чарли.

— Почему? — тут же последовал вопрос Хадлоу.

— Потому что в числе претендентов будет миссис Трентам.

— Почему вы так уверены в этом? — спросил председатель.

— Потому что горничная нашей леди все еще встречается с ее вторым лакеем.

Все засмеялись, кроме председателя, который горестно произнес:

— Опять она. Вначале с квартирами, теперь с этим. Когда же это кончится?

— Только тогда, когда она умрет и будет похоронена, я подозреваю, — заметил Чарли.

— И то вряд ли, — добавила Бекки.

— Если вы имеете в виду сына, — сказал полковник, — то я сомневаюсь, что он может доставить какие-то неприятности, находясь за двенадцать тысяч миль отсюда. А что касается матери, то в аду нет фурий… — бросил он раздраженно.

— Широко распространенное искажение, — заметил Чарли.

— Что, что? — встрепенулся полковник.

— Слова Конгрива звучат так: «В раю нет ярости сильней любви, перешедшей в ненависть, в аду нет фурии страшнее женщины, отвергнутой с презрением». — Полковник замер с раскрытым ртом. — Однако, — продолжил Чарли, — если перейти ближе к делу, то хотелось бы знать предельную цену, которую правление разрешает мне предложить за 1-й номер на аукционе.

— Я считаю, что в данной ситуация такая цена может составить порядка пяти тысяч, — сказала Векни.

— Но не больше, — глядя в лежавшую перед ним балансовую ведомость, предостерег Хадлоу.

— Может быть, один раз перебить цену? — предложила Бекки.

— Простите, не понял, — недоумевал Хадлоу. — Что значит «один раз перебить цену»?

— Торги обычно проходят не так, как ожидаешь, мистер Хадлоу. Большинство участников держат в голове твердо установленную цифру, которая, как правило, бывает круглой, поэтому, если один раз предложить более высокую цену, то лот зачастую переходит к вам.

При этих словах даже Чарли закивал в знак согласия, а Хадлоу произнес с восхищением:

— В таком случае я согласен на то, чтобы один раз перебить цену.

— Я предлагаю, — проговорил полковник, — чтобы заявки на аукционе делала миссис Трумпер, так как с ее опытом…

— Я очень признательна вам, полковник, но мне, тем не менее, потребуется помощь моего мужа, — улыбнулась Бекки. — И более того, необходимо присутствие всего правления. Понимаете, у меня уже сложился план наших совместных действий. — И она изложила его своим коллегам.

— Вот будет потеха, — воскликнул полковник, когда она закончила. — А мне тоже можно посетить торги?

— Конечно, — ответила Бекки. — Все, кроме Чарли и меня, за несколько минут до начала торгов должны тихо сидеть сзади миссис Трентам.

— Чертова кочерга, — выругался полковник и, спохватившись, добавил, — приношу извинения.

— Все это так. Но следует помнить, что она тоже любитель, — добавила Бекки.

— Как следует понимать это заявление? — спросил Хадлоу.

— Иногда любители увлекаются, и, когда такое происходит, у профессионалов не остается шансов, поскольку любители все время выскакивают на одну ставку вперед. Мы должны помнить, что это, наверное, первый аукцион в жизни миссис Трентам и что она жаждет заполучить магазин не меньше нашего, имея при этом больше средств, чем у нас, поэтому нам придется полагаться на одну лишь хитрость, если мы хотим выиграть торги. — С такой оценкой согласились все.

После того как заседание правления закончилось, Бекки посвятила Чарли во все детали своего плана действий на предстоящем аукционе и даже заставила его посетить Сотби однажды утром с заданием приобрести три предмета из голландского столового серебра. Он выполнил указания жены, но в конечном итоге присовокупил к покупкам еще и георгианскую горчичницу, которая ему вовсе не нужна была.

— Иначе нельзя научиться этому, — заверила его Бекки. — Хорошо только, что там не выставлялся Рембрандт.

Она продолжала объяснять ему секреты аукционной продажи за ужином в тот вечер и делала это гораздо подробнее, чем для членов правления. Чарли узнал, что существуют различные сигналы, которые можно подавать аукционисту так, чтобы конкуренты не подозревали, от кого исходят предложения, а самому при этом знать, кто выступает против тебя.

— Но как может миссис Трентам не обнаружить тебя? — спросил Чарли, отрезая жене ломтик хлеба. — Ведь вас же останется всего двое на этом этапе.

— Может, если к тому моменту, когда в зале появлюсь я, вы выведете ее из равновесия, — сказала Бекки.

— Но правление согласилось, что тебе…

— Что мне будет позволено предложить один раз цену свыше пяти тысяч.

— Но…

— Никаких но, Чарли. — Бекки подложила мужу еще тушеной баранины. — Я хочу, чтобы во время аукциона ты был одет в своей лучший костюм и сидел в седьмом ряду с самым что ни на есть самодовольным видом. Затем для вида ты вступишь в игру и будешь торговаться до того момента, пока Не сделаешь одну заявку свыше трех тысяч фунтов. Когда миссис Трентам пойдет дальше, а она несомненно пойдет, ты должен встать и с потерянным видом у всех на глазах покинуть зал, в то время как я буду продолжать делать заявки.

— Неплохо, — отметил Чарли, подхватывая вилкой зеленый горошек из тарелки. — Но не разгадает ли миссис Трентам твой замысел?

— Ни в коем случае, — ответила Бекки. — Потому что я буду подавать аукционисту условные сигналы, которые она не только не поймет, но даже и не заметит.

— А мне они будут понятны?

— Да, конечно, — сказала Бекки, — потому что ты будешь точно знать, что означает моя уловка с очками.

— Уловка с очками? Но ты же не носишь очки.

— Я надену их в день аукциона, и, когда они будут на мне, ты будешь знать, что я продолжаю делать заявки. Если я сниму их, это значит, что я выхожу из игры. Так что, когда ты выйдешь из зала, аукционист, взглянув в мою сторону, будет видеть лишь то, что я все еще сижу в очках. Миссис Трентам, убедившись, что ты ушел, с радостью, как я подозреваю, отдаст инициативу любому другому, если будет уверена, что он не представляет тебя.

— Вы просто прелесть, миссис Трумпер, — проговорил Чарли, вставая, чтобы убрать посуду. — Но что, если она увидит, что ты разговариваешь с аукционистом, или, хуже того, раскроет твой сигнал еще до того, как Фотерджилл призовет сделать первое предложение цены?

— Это невозможно, — возразила Бекки. — Я обговорю сигнал с Фотерджиллом всего за минуту до начала аукциона. В любом случае, я буду делать это в момент твоего величественного появления в зале и всего лишь секунды спустя после того, как остальные члены правления усядутся сразу за ее спиной, поэтому она будет настолько отвлечена происходящим вокруг нее, что даже не заметит моего появления в зале.

— Я взял в жены очень умную женщину, — произнес Чарли.

— Ты не говорил ничего подобного, когда мы учились с тобой в начальной школе на Юбилейной улице.

Утром в день аукциона Чарли признался за завтраком, что очень нервничает, тогда как Бекки казалась совершенно спокойной, особенно после того, как Джоан сообщила своей хозяйке о том, что второй лакей услышал от повара, будто миссис Трентам не собиралась предлагать на аукционе больше четырех тысяч фунтов.

— Интересно… — проговорил Чарли.

— Не с умыслом ли она подсунула эти сведения повару? — предположила Бекки. — Это вполне возможно. В конце концов, хитрости ей тоже не занимать. Но, если мы будем твердо придерживаться нашего плана и помнить о том, что у каждого есть свой предел, у нас будет шанс побить ее.