Несмотря на сыпавшиеся из Дафни вопросы, Чарли не мог отвести глаз от Хольбейна. К конце концов Дафни удалось оторвать его, сказав:

— Пойдем, Чарли, пора садиться за стол. В последнее время мне до смерти хочется есть.

Перси и Бекки поднялись и тоже пошли за ними в столовую.

По длинному коридору Дафни привела их в точно такую же по размерам комнату, на стенах которой находилось шесть больших портретов работы Рейнолдса.

— Из них только самая страшная является родственницей, — проинформировал их Перси, занимая место во главе стола и указывая на портрет высокой дамы в сером, висевший на стене у него за спиной. — Ей было бы, конечно, трудно осесть в Уилтшире, если бы не огромное приданое.

Они расселись вокруг стола, накрытого на четыре персоны, но рассчитанного на восемь, и приступили к ужину из четырех блюд, которым можно было вполне накормить шестнадцать человек. За каждым стулом стоял ливрейный лакей, предупреждавший любое желание.

— Каждый хороший дом должен иметь их, — шепнул Чарли через стол своей жене.

Беседа за столом дала возможность каждому из четверых восстановить полную картину того, что произошло за последний год. Когда кофе был налит по второму разу и Дафни с Бекки оставили мужчин, чтобы те смогли выкурить по сигаре, у Чарли появилось такое ощущение, что Уилтширы никуда не уезжали вообще.

— Хорошо, что женщины оставили нас одних, — заметил Перси, — поскольку существует менее приятная тема, которую нам надо затронуть.

«Интересно, — подумал Чарли, попыхивая сигарой, — какой была бы жизнь, если бы каждый день в ней был таким».

— Когда мы с Дафни были в Индии, — продолжал Перси, — то встретили там этого негодяя Трентама. — Чарли поперхнулся дымом от сигары и, откашлявшись, стал внимательно слушать пересказ разговора, состоявшегося у Перси с Трентамом. — Его угроза «расправиться с тобой» — это, скорее всего, лишь пустая болтовня, но Дафни считает, что лучше, если ты будешь знать обо всем этом.

— Но что мне это дает? — Чарли сбросил выросший на конце сигары столбик пепла в вовремя подставленное серебряное блюдце.

— Мало что, я подозреваю, — согласился Перси. — Если не считать, что береженого и Бог бережет. Он может появиться в Англии в любой момент, и его мать рассказывает каждому встречному, что Гаю предложено такое выгодное место в Сити, что он решил пожертвовать своей карьерой офицера. Я не могу представить, чтобы ей кто-то действительно поверил. Но порядочные люди, во всяком случае, считают, что Сити как раз самое подходящее место для таких, как Трентам.

— Ты считаешь, мне следует рассказать Бекки?

— Нет, я не думаю, — не согласился Перси. — Я сам так и не рассказал Дафни о второй встрече с Трентамом в офицерском клубе. Так что зачем беспокоить ее по пустякам? Судя по тому, что я услышал от нее этим вечером, ей и так пришлось испытать достаточно.

— Не говоря уже о том, что ей скоро предстоит рожать, — добавил Чарли.

— Совершенно верно, — согласился Перси. — Так что давайте оставим пока все как есть. Ну а теперь нам пора присоединиться к дамам.

За большим бокалом бренди в другой комнате, тоже увешанной портретами предков Перси, среди которых находилась небольшая картина с изображением принца Чарли, Бекки слушала восторженные рассказы Дафни об американцах, которых она обожала, но считала, что Англии ни в коем случае не следовало отпускать их от себя; об африканцах, которых она считала очаровательными, но заслуживающими предоставления свободы при первой же возможности, и об индийцах, которые, как она понимала, ждут не дождутся своей свободы, судя по словам маленького человечка, который постоянно появляется в правительстве, накинув на себя столовую скатерть.

— Не Ганди ли ты имеешь в виду? — Чарли уже более уверенно попыхивал сигарой. — Я нахожу его довольно авторитетным.

На обратном пути домой Бекки с упоением пересказывала ему все услышанное от Дафни. Из чего Чарли стало ясно, что женщины в своих разговорах не затрагивали темы, связанной с Трентамом и той угрозой, которую он в настоящее время представлял.

Ночь Чарли провел без сна, частично из-за чрезмерного употребления пищи и вина, но, главным образом, из-за того, что из головы у него не выходила отставка полковника и предстоящее возвращение Трентама.

В четыре часа утра он встал и облачился в свою старую одежду, чтобы отправиться на рынок, который старался посещать хотя бы раз в неделю, будучи уверенным, что никто его не знает лучше, чем он сам. Он был уверен в этом до тех пор, пока одному из рыночных торговцев по имени Нед Деннинг не удалось однажды подсунуть ему пару ящиков перезрелых плодов авокадо, а на следующий день навязать еще и ящик апельсинов, которые он вовсе не собирался брать. На третий день Чарли решил подняться пораньше и попытаться сделать так, чтобы этот человек больше там не работал.

В следующий понедельник Нед Деннинг уже работал у Трумпера главным управляющим бакалейного магазина.

Чарли сделал удачные закупки продовольствия для 131-го и 147-го магазинов, и через час на рынке появился Боб Макинз, чтобы отвезти их с Недом на Челси-террас в недавно приобретенном фургоне.

Когда они приехали к фруктово-овощному магазину, Чарли помог выгрузить и разложить товары, а затем, в самом начале восьмого, вернулся домой, чтобы позавтракать. Он все еще считал, что для звонка полковнику время было слишком раннее.

Повар подал ему на завтрак яичницу с беконом, которую он разделил с Дэниелом и его няней. Бекки не присоединилась к ним: сказывались последствия ужина у Дафни.

Весь завтрак Чарли с готовностью пытался отвечать на нескончаемый поток несвязных вопросов Дэниела, пока няня не забрала протестующего ребенка из-за стола и не отнесла его наверх в игровую комнату. Чарли открыл крышку своих карманных часов. Хотя еще не было восьми, он чувствовал, что не может больше ждать. Пройдя в холл, он снял телефонную трубку и попросил оператора соединить его с номером «Флаксман 172». Через несколько секунд ему ответили.

— Могу я поговорить с полковником?

— Я доложу ему, что вы на линии, мистер Трумпер, — донеслось в ответ. Чарли усмехнулся, подумав, что никогда не сможет скрыть свой акцент, разговаривая по телефону.

— Доброе утро, Чарли, — прозвучал в трубке другой акцент, который тоже нельзя было не узнать.

— Могу ли я подойти и встретиться с вами, сэр? — спросил Чарли.

— Безусловно, — ответил полковник. — Но не могли бы мы отложить это до десяти, старина? К этому времени Элизабет отправится навестить свою сестру в Камден-хилл.

— Я буду у вас ровно в десять, — пообещал Чарли. Повесив трубку на крючок, он решил потратить два оставшихся часа на обход магазинов. Во второй раз за утро, когда Бекки все еще спала, он вышел на Челси-террас.

Разыскав майора Арнольда в скобяных товарах, Чарли начал обход девяти своих торговых точек. Когда они проходили мимо многоквартирного дома, он подробно рассказал заместителю о своих планах создания на месте дома шести новых магазинов.

После того как 129-й номер остался позади, Чарли поведал Арнольду о своем беспокойстве по поводу винно-водочного магазина, который, по его мнению, все еще работал без полной отдачи. И это несмотря на все преимущества, связанные с введением у них службы доставки, которая первоначально имелась только у фруктово-овощного магазина. Чарли гордился тем, что это был один из первых магазинов в Лондоне, который принимал заказы по телефону и в этот же день доставлял товар покупателям, у которых имелся открытый счет. Это была еще одна идея, которую он позаимствовал у американцев. И чем больше он читал о новинках, появляющихся у его коллег в Штатах, тем сильнее ему хотелось съездить туда и посмотреть все своими глазами.

В памяти у него все еще хранились воспоминания о его первой службе доставки, когда он использовал лоток деда в качестве транспортного средства и Китти в качестве посыльной. Теперь для этой цели у него использовался аккуратный голубой фургон мощностью в три лошадиные силы, по бортам которого золотыми буквами бежала надпись: «Трумпер, честный торговец, основавший дело в 1823 году».