Следовать этому совету было трудно, потому что каждый раз, когда на рынок выбрасывалась мало-мальски крупная партия акций, ее тут же скупал неизвестный брокер, который, очевидно, имел указания не останавливаться ни перед какой ценой. Биржевому маклеру Чарли удалось заполучить всего несколько акций, и то только у тех, кто не хотел выходить с ними на открытый рынок. Чарли была ненавистна мысль о том, что ему приходится переплачивать, ибо он никогда не забывал, как был близок к банкротству, когда перерасходовал кредит. К концу года котировка акции Трумпера поднялась до одного фунта и семнадцати шиллингов.

Желающих избавиться от акций стало еще меньше, когда «Файненшл таймс» предупредила своих читателей о готовящейся битве за контрольный пакет акций компании, которая, по ее прогнозам, должна произойти года через полтора.

— Эта чертова газета осведомлена лучше любого члена нашего правления, — пожаловалась Дафни на следующем заседании, добавив, что она больше не нуждается в протоколах прошлых заседаний, поскольку всегда может прочесть их на первой полосе «Файненшл таймс», куда они, похоже, передаются дословно. Произнося эти слова, она не спускала глаз с Пола Меррика.

В последней газетной статье была только одна маленькая неточность, заключающаяся в том, что битва за компанию больше не велась в зале заседаний правления. Как только стало известно, что в завещании предусмотрен двухлетний период ожидания, Найджел Трентам и его ставленники перестали посещать ежемесячные заседания правления.

Это особенно раздражало Кэти, так как их внутренний банк из квартала в квартал приносил все больше и больше прибыли. Высказывая свои доводы, она часто спохватывалась, что обращается к пустующим стульям, хотя имела все основания подозревать, что Пол Меррик докладывает на Честер-сквер все подробности. И, как будто в насмешку над Чарли, доходы компании в 1963 году достигли рекордной цифры, о чем он проинформировал своих акционеров на ежегодном собрании пайщиков.

— Можно отдать компании всю свою жизнь только для того, чтобы затем преподнести ее на тарелочке Трентаму, — заметил Тим Ньюман.

— Миссис Трентам не надо даже переворачиваться в гробу, — согласился Чарли. — По иронии судьбы, после всего, что ей удалось при жизни, только смерть предоставила ей шанс нанести смертельный удар.

Когда в начале 1964 года цена акции вновь подскочила, — перевалив на сей раз за два фунта, — Тим Ньюман проинформировал Чарли о том, что Найджел Трентам по-прежнему проявляет активность на рынке.

— Но где он берет такие деньги, ведь он еще не получил наследство своего деда?

— Мой бывший коллега намекнул, что один из ведущих коммерческих банков предоставил ему большое превышение кредита в расчете на то, что в его руки перейдут средства попечительского совета Хардкасла. Остается только пожелать, чтобы и вам дедушка оставил состояние, — добавил он.

— Он так и сделал, — сказал Чарли.

Найджел Трентам объявил миру о своем решении приобрести контрольный пакет акций по два фунта и четыре шиллинга за штуку и сделал это в день шестидесятичетырехлетия Чарли, не дотянув всего каких-то шести недель до срока предъявления своих прав на наследство. Чарли все еще был уверен, что с помощью друзей и таких учреждений, как банк «Пруденшл», а также акционеров, которым был на руку рост акций, ему удастся удержать около сорока процентов капитала. По оценке Тима Ньюмана, Трентам к настоящему моменту должен был иметь не менее двадцати процентов, но, как только он заполучит семнадцать процентов опеки, в его распоряжении может оказаться от сорока двух до сорока трех процентов доли акционерного капитала. Добрать же недостающие восемь-девять процентов для него не составит большого труда.

В тот вечер Дафни устроила у себя дома на Итон-сквер прием в честь юбиляра. Фамилия «Трентам» не упоминалась до тех пор, пока не выпили по второму бокалу портвейна, после которого слегка расчувствовавшийся Чарли процитировал известную клаузулу из завещания сэра Раймонда, заявив, что она была включена в него только с одной целью — чтобы спасти его.

— Я предлагаю выпить за сэра Раймонда, — произнес Чарли, поднимая свой бокал, — хорошего человека, оказавшегося в нашей команде.

— Сэр Раймонд, — отозвались гости и подняли бокалы. Одна Дафни осталась сидеть с безучастным видом.

— В чем дело, старушка? — спросил Перси, — Портвейн не вдохновляет тебя?

— Нет, это вы не вдохновляете меня. Вы совершенно не поняли, что имел в виду сэр Раймонд.

— О чем это ты, старушка?

— Я думала, что это очевидно для всех, особенно для тебя, Чарли, — проговорила она, поворачиваясь к своему почетному гостю.

— Я, как и Перси, не имею понятия, о чем ты говоришь.

Теперь всеобщее внимание было обращено на Дафни, и за столом наступила тишина.

— Все очень просто, — продолжала Дафни. — Сэр Раймонд вряд ли считал возможным, что миссис Трентам переживет Дэниела.

— И что из этого? — сказал Чарли.

— И я сомневаюсь также в том, что он предполагал появление у Дэниела ребенка раньше, чем она отправится в мир иной.

— Скорее всего, вы правы, — произнес Чарли.

— Всем нам понятно, что сэр Раймонд меньше всего хотел, чтобы его наследство попало к Найджелу Трентаму, в противном случае он бы назвал его следующим наследником и не стремился бы передать свое состояние отпрыску Гая Трентама, которого он даже в глаза не видел. Он не стал бы также добавлять слова: «…если у него не окажется потомства, то имущество должно перейти к моему ближайшему из оставшихся отпрысков».

— К чему ты клонишь? — спросила Бекки.

— Все к той же клаузуле, которую нам только что процитировал Чарли. «Идите так далеко, как сочтете нужным, чтобы найти того, кто имеет право претендовать на мое наследство», — Дафни прочла запись, поспешно сделанную ею на узорчатой скатерти. — Это его слова, мистер Баверсток? — спросила она.

— Да, его, леди Уилтшир, но я все еще не вижу…

— Это потому, что вы слепы, как и Чарли, — пробурчала она. — Слава Богу, что хоть один из нас все еще в здравом уме. Мистер Баверсток, напомните нам, пожалуйста, распоряжения сэра Раймонда о помещении объявлений в газетах.

Баверсток прикоснулся к губам салфеткой, аккуратно сложил ее и положил перед собой.

— Объявления должны быть помещены в «Таймс», «Телеграф» и «Гардиан», а также в любой другой газете, которую я сочту уместной и подходящей для этой цели.

— Которую вы сочтете уместной и подходящей, — повторила Дафни, выделяя каждое слово. — Достаточно явный намек человека в здравом уме. — Все взгляды были прикованы к Дафни, и никто не пытался прервать ее. — Разве вы не видите, что это ключевые слова? — спросила она. — Потому что если у Гая Трентама действительно остался ребенок, то уж, наверное, вы не найдете его, помещая объявления в лондонской «Таймс», «Телеграф», «Гардиан», «Йоркшир пост» и даже в «Хаддерсфилд дейли».

Чарли опустил кусочек своего праздничного торта назад на тарелку и посмотрел через стол на Баверстока.

— Бог мой, она права, вы знаете.

— Вполне возможно, что она не ошибается, — согласился Баверсток, беспокойно заерзав на стуле. — И я должен просить прощения за недостаток воображения, потому что, как справедливо заметила леди Уилтшир, я оказался глупым слепцом, не последовав указаниям своего хозяина, рекомендовавшего мне полагаться на свой здравый смысл. Не оставляет никаких сомнений, что он предполагал наличие у Гая Трентама потомства, искать которое надо не в Англии.

— Похвально, мистер Баверсток, — воскликнула Дафни. — Вот только мне кажется, что мне тоже следовало поступить в свое время в университет и выучиться на юриста.

Баверсток не смог ничего возразить.

— Может быть, еще не поздно, — предположил Чарли. — В конце концов, до передачи наследства остается еще целых шесть недель, так что давайте срочно займемся этим делом. Кстати, спасибо, — поклонился он Дафни.

Встав из-за стола, Чарли направился к ближайшему телефону.