— Хотите добавить что-нибудь еще?

Лейтон покачал головой и позвонил в колокольчик; вошла экономка.

— Этот джентльмен уходит, миссис Боултер. Будьте любезны, проводите его к выходу.

— Всенепременно, сэр, — отозвалась та.

Хватпол подчинился и позволил проводить себя к дверям.

«Жаль, юного Калеба повидать так и не удалось, но его по крайней мере косвенно упомянули в разговоре», — подумал Хватпол. Он решил понаблюдать за домом, дождаться появления юноши или каких-нибудь новых событий. Значит, оборванцы вчера вечером ограбили Лейтона! Хватпол инстинктивно чувствовал, что это не простое ограбление. Похоже, тут что-то происходит. Но связано ли это с отцом и сыном Браунами?

Через некоторое время из дома вышла экономка с корзинкой для провизии. Ее остановил какой-то оборванец, и они долго о чем-то беседовали. Оборванец как можно незаметнее положил в корзинку к экономке какой-то сверток — нечто, завернутое в мешковину, — и пошел прочь. Хватпол решил последовать за ним.

Оборванец шел быстро и решительно, держась в основном центральных улиц, самых запруженных Зеваками, однако к прохожим не приставал и денег не клянчил. Он скользил в толпе так быстро, что Хватполу стоило большого труда не отстать.

Они приближались к реке, обогнули собор, а потом Хватпол в очередной раз повернул за угол, но оборванец внезапно исчез, словно испарился. Улица была пуста: обычная дорога, без каких-либо ответвлений, переулков или мест, где можно спрятаться. Хватпол медленно прошел по улице, внимательно разглядывая все двери и здания. На одной стене до сих пор можно было разглядеть какие-то следы, остатки вывески над выходом из древней станции подземки, примерно двадцатого века. Подобные призрачные отголоски прежнего мира старались тщательно удалять практически повсюду, однако кое-где следы все еще оставались. Может, нищий скрылся под землей? Хватпол приблизился к заколоченному входу. Доски были сплошь завешаны плакатами и объявлениями, по большей части обещающими «Грандиозный снос!», который должен был состояться через несколько дней. Хватполу не хотелось отдирать доски, преграждающие вход в здание, не хотелось привлекать к себе внимание, поэтому он просто отметил про себя такую возможность на будущее и пошел дальше. Дошел до конца улицы, развернулся и отправился назад к дому, дожидаться появления Калеба.

Сегодня приходил Псалтырь, хотел повидаться со мной после представления… а потом случилось кое-что странное. Сразу несколько странностей, связанных между собой и в некотором роде необъяснимых. Во-первых, он пришел не один. Вдвоем, и оба гостя были одеты, как объяснил Псалтырь, в ливреи лакеев: длинные темно-синие камзолы с металлическими пуговицами, жилеты и белые рубашки. Псалтырь привел с собой Калеба, того юношу, которого он подобрал на улице.

Калеб протянул мне руку, и во время рукопожатия я впервые хорошенько рассмотрела его лицо. Я вдруг вздрогнула, дернула рукой вверх, а потом, когда наши пальцы разжались, меня как будто что-то ужалило. Я пристально вгляделась в незнакомца и спросила:

— Мы когда-нибудь встречались?

— Нет, я тебя сегодня в первый раз увидел, — ответил Калеб. — Уверен…

— Просто я вдруг что-то странное почувствовала… — объяснила я. — Когда я пожала твою руку, произошло что-то странное, я ощутила некую связь с тобой… У меня такое иногда бывает. И глаза у тебя совсем как мои!

Калеб замялся, как будто не знал, что сказать. Вот только интересно, что он сам ощутил? Мне показалось, что-то такое было…

— Так, вы двое, хватит болтать! Не то приревную! — возмутился Псалтырь. — Будете нести подобную чушь, так мистер Уильям и вас затащит на свои научные сеансы.

— Что-то не нравятся мне эти его сеансы… — проговорила я.

— Особенно вчера бы тебе не понравилось, верно, Калеб?

Калеб помотал головой.

— Что случилось? — спросила я, все еще пытаясь разгадать Калеба. Он точно что-то почувствовал!

— Прямо посреди сеанса в дом ворвалась банда вооруженных оборванцев. Они всех ограбили, забрали у Зевак драгоценности и плату за вход!

Я внезапно перепугалась, захотела обнять Псалтыря, прижать его к себе, укрыть от опасностей! Сердце забилось быстрее. Я похолодела, только представив, как кто-то держит Псалтыря под прицелом, испугалась, как за саму себя… Если уж напали на дом моего знакомого, может быть, они и ко мне подбираются? Хотя, конечно, связь между мною и домом мистера Лейтона довольно мала.

Я разволновалась от всех этих мыслей и от близости Калеба — юноши, глаза которого были так похожи на мои.

Тут к нам подошел Яго. Псалтырь, представив ему Калеба, начал рассказывать об ограблении.

— Мистер Лейтон пакует вещи, распихивает все по коробкам. Отправит все на склад. Рисковать он ни за что не станет. И еще он думает, что Калебу на пару дней придется где-то спрятаться…

— Я собираюсь уехать из «Парка», на день или два, — отозвался Яго. — Думал вообще на какое-то время покинуть город, пожить в лесу, без суеты.

В мыслях у меня внезапно заплясали желтые и красные листья, в памяти возник какай-то смутный запах гари. Лес. Я вспомнила лес… И изо всех сил захотела туда!

А Псалтырь тем временем говорил:

— А вы моего приятеля с собой не возьмете, мистер Яго? Мистер Лейтон считает, что Калебу безопасное местечко не помешало бы. А я останусь, помогу вывезти из дома вещи…

— Да уж, — согласился Яго, — воображаю, сколько там всего придется паковать! Слышал я о твоем мистере Лейтоне и его коллекциях. Однако стоит ли нам брать с собой твоего друга… Без обид, просто я его совсем не знаю. Ему можно доверять?

— Дело в том, — сказал Псалтырь, — что на него ордер выписали, он в розыске, уже плакаты напечатали и все такое. Понимаете, он всего лишь безобидный Зевака, а полиция решила, будто он пришил какого-то старика. А старика-то оборванцы кокнули! И свалили на него, при свидетелях обвинили, и только.

Я вмешалась в разговор:

— Мне кажется, ему можно доверять, Яго. Я это чувствую!

— Как это ты так уверена, Ева? — удивился Яго.

— Совершенно уверена!

Итак, меня и юного Калеба решено было увезти в лес. Псалтырь волновался из-за меня. Он смотрел на нас с Калебом, на то, как мы стоим вместе, и лоб его прорезала тревожная морщина, никогда прежде мною не виданная на всегда таком улыбчивом лице. В этот миг я испытала какое-то новое чувство к Псалтырю, настолько сильное, что я едва не бросилась к нему с объятиями и поцелуями.

Они ехали по ничейным землям. На пригородных улицах все дома стояли заброшенными, окна заколочены серыми панелями с отверстиями для вентиляции. Треснутые крыши поросли травой, из труб выглядывали молодые побеги. Это, объяснял беглянке Яго, мертвая зона, нежилая территория, протянувшаяся от границ «Парка Прошлого» до окружавших его непроходимых чащоб. Все улицы к северу от «Парка» пришли в запустение. Путешественники дождались темноты, а потом осторожно приблизились к шлагбауму у древнего строительного заграждения, которое пестрело выцветшими знаками и объявлениями: «НЕ ВХОДИТЬ», «ТОЛЬКО ДЛЯ ПЕРСОНАЛА», «СТРОИТЕЛЬСТВО ВЕДЕТ КОРПОРАЦИЯ „БАКСОЛЕНД“». Яго спрыгнул с повозки и вручную поднял шлагбаум с помощью специальной лебедки. Сам шлагбаум был закамуфлирован тщательно уложенными поверх него ветками и колючками. Повозка проехала. Оказавшись по ту сторону забора, Яго снова спешился и опустил шлагбаум на место, затем аккуратно замаскировал проход сорняками.

— Секретный путь наружу, — объяснил Яго. — За ним не следят, но осторожность все равно не помешает.

Путешественники двинулись по унылой дороге и наконец подъехали к заграждению совершенно иного рода: стена из некогда глянцевитого серебристого металла возвышалась по меньшей мере на сотню футов. По мере приближения Яго забеспокоился.

— Место тут опасное. Нельзя угадать, когда они надумают, что эту часть периметра пора ремонтировать, или поймут, что камера видеонаблюдения сломана. — Он махнул на небольшую серебристую коробочку, закрепленную на столбе, и хмыкнул. — Улыбайтесь, может, нас уже сейчас снимают… А как будем проезжать ограждение, посмотрите вверх — там видно кусочек небесного купола.