— Не размыкайте круг! — предупредил Лейтон. — Как помочь вам, мисс Берджесс?

Снова тот же странный гул, снова голос:

— Помогите, помогите!

Гости заерзали, одна из женщин тихонько всхлипнула. Другая, в платье темно-лилового бархата, пробормотала, сдерживая слезы:

— Это моя Анни!

Сосед по столу подал ей платок.

— Не размыкайте круг! — воскликнул Лейтон. — Нам явлен голос, это чудо, подлинное чудо!

— Мама, где ты? — отчетливо произнес голос.

Дама в лиловом бархате вырвала руку, а потом вдруг спрятала лицо в ладонях и зарыдала.

Лейтон заговорил, четко и медленно, с некоторым раздражением в голосе, как будто ситуация повторялась уже не в первый раз.

— Мистер Браун, не могли бы вы прибавить свет? Эксперимент необходимо завершить немедленно.

Калеб очнулся от забытья и подкрутил газовые выключатели. Комната озарилась неярким светом. Гости заерзали на стульях, шумно выражая свое недовольство.

— Пожалуй, сейчас нам следует немного подкрепиться, а затем мы предпримем еще одну попытку контакта. Быть может, юная мисс Берджесс сможет материализоваться, — объявил Лейтон.

Зеваки терпеливо ждали, пока хозяин у приставного столика разливал по рюмкам шерри. Расстроенная дама в лиловом бархате стояла отдельно от остальных; Лейтон попросил Калеба проводить ее к выходу.

В коридоре Калеб подал даме плащ, та с трудом накинула его и обернулась к юноше.

— Все это глупые фокусы, правда же? — проговорила она и высоко вскинула голову. — Злые, жестокие фокусы!

Дама вышла на улицу, и Калеб захлопнул за ней входную дверь.

Наверху Зеваки снова разместились вокруг стола. Лейтон попросил Калеба притушить свет. Юноша прикрутил газовые рожки, и в комнате воцарилась прежняя мгла. Все еще раз взялись за руки; Лейтон откашлялся и заговорил:

— Вы все еще с нами, мисс Берджесс?

— Я здесь, — ответил срывающийся голосок.

Калеб стоял возле выключателя и ждал.

— Вы материализуетесь? — спросил мистер Уильям у темноты.

По столешнице громко стукнуло.

В дверях появилось молочно-белое свечение, померцало несколько секунд и сгустилось в неровный белый свет, немного ярче уличных туманов. В центре свечения возник едва различимый силуэт. За столом дружно ахнули, зрители затаили дыхание. Калеб сразу догадался, что все это какая-то иллюзия, вроде тех, которыми вечно хвастал его отец. То самое нечто, которое он якобы придумал и создал в самом начале существования «Парка Прошлого», когда он только начинал разрабатывать призраков и все такое прочее.

— Не размыкайте круг! — напомнил Лейтон. — Сосредоточьтесь на видении. Вы с нами, мисс Берджесс?

В комнате похолодало. В воздухе отчетливо виделся выдыхаемый пар; фигура в свечении широко раскинула руки.

— Помогите мне! Где мамочка?! — всхлипывал детский голосок, но на этот раз звук доносился немного иначе, словно откуда-то издалека. Силуэт в центре свечения был как будто девичий, в длинной белой ночной сорочке.

— Мисс Берджесс, спасибо, что явились к нам! Мы вас отчетливо видим. Не хотите ли сказать кому-то из присутствующих несколько слов утешения?

— Я хочу коснуться бедной мамочки, снова дотронуться до ее нежной руки…

За этим последовала тишина, и в комнате сделалось еще холоднее. Калеб ни секунды не сомневался, что все происходящее здесь подстроено. Наверное, какой-то голографический проектор… Сделано добротно, но призрак уж точно не настоящий! Однако люди за столом, кажется, все принимали на веру. Их эмоции буквально затопили комнату, и Калеб поежился… не только от холода. Ведь отец совсем недавно, когда они вместе шли от железнодорожной станции, говорил что-то о привидениях и иллюзиях, о специальных машинах и приспособлениях…

— Боюсь, что вашей матушки здесь нет, — проговорил Лейтон.

— Тогда я хочу дотронуться до любой руки! Хочу коснуться человека из вашего мира, который пережил горькую потерю. Хочу еще раз дать кому-нибудь утешение, прежде чем навечно отправлюсь во тьму!

За столом послышались вздохи и всхлипы. Теперь Калеб опознал голос: говорил Псалтырь — то ли с помощью какого-то специального искажающего устройства, то ли ловко имитируя девчачьи интонации. От этой догадки напряжение Калеба улетучилось, и впервые за несколько дней юноше захотелось расхохотаться во весь голос; впрочем, он удержался.

— Сейчас кто-нибудь коснется вашей руки, мисс Берджесс! — провозгласил Лейтон. — Мистер Браун, я знаю вашу печальную историю! Не могли бы вы подойти и принять утешение от нашей гостьи с того света, от нашей заблудшей души? Ведь вы и сами, как мне кажется, скорбите?

Калеб взглянул на Лейтона. Что за глупые шутки?

Мистер Лейтон жестом велел ему выйти вперед. Калеб нерешительно одернул форменную куртку.

— Все верно… но я не… — смущенно и нерешительно начал он.

— Пожалуйста, шагните вперед, приблизьтесь к ней. Ничего плохого не случится. Возьмите ее за руку, примите утешение от бедной, заблудшей малютки!

Калеб не двинулся с места.

— Я могу! — Какая-то дама встала из-за стола, протиснулась между стульев и, боязливо приблизившись к свету, с опаской потянулась к белой призрачной руке.

Вдруг снаружи громко стукнуло и вспыхнуло: яркий белый луч очертил периметр запертой двери, молнией полыхнул в сумраке гостиной. За столом кто-то вскрикнул, начался переполох. Видение замерцало, в комнате сгустилась мгла, откуда-то снизу повеяло холодом.

— Свет, свет, Калеб! — выкрикнул мистер Лейтон.

Калеб слишком быстро и слишком резко крутанул выключатели, и комнату озарило зеленоватым светом. Зеваки замерли в неловких позах, испуганно мигая и прикрываясь от возможных вспышек молний.

Дверь резко распахнулась, и в комнату влетел Псалтырь. Калеб заметил, что одна рука у приятеля затянута в белый рукав и белую перчатку. Какой-то оборванец с лицом, практически полностью замотанным в драный шарф, держал Псалтыря за горло, приставив пистолет к затылку. Еще один оборванец развязно вышел прямо в центр комнаты, решительно вытянул руку и в упор наставил пистолет в лицо мистеру Лейтону.

Оборванец застыл в центре комнаты, выставив перед собой револьвер.

— Не двигаться! Всем оставаться на местах! Теперь очень медленно поднимаем руки вверх, чтобы я всех видел.

Зеваки подняли руки, то же самое проделали и Калеб с Лейтоном.

Налетчик вытолкнул Псалтыря вперед, и тот, споткнувшись, растянулся на полу. В комнату вошел еще один оборванец с огромным мешком в руках. Первый, с револьвером, скомандовал:

— Все ценности — сюда! Наличные, часы, драгоценности, все, что есть, — в сумку! И медленно, медленно! Лейтон, выкладывай деньги, которые собрал за вход.

— Их здесь нет. Сейчас мой слуга за ними сходит…

— Пускай несет!

— Не могли бы вы, молодой человек, подняться наверх и снести сюда шкатулку с деньгами? Ключи у мистера Иафета.

Псалтырь стоял неподвижно, воздев руки вверх. Калеб стал нащупывать ключ от шкатулки в жилетном кармане приятеля, и воришка чуть заметно кивнул юноше.

— Живее! — приказал налетчик.

Калеб отправился к лестнице. Еще один вооруженный оборванец стоял на страже в дверях; под пристальным взглядом охранника юноша поднялся на второй этаж, отпер комнату и оказался в оружейной. Шкатулка с деньгами стояла на столе. Калеб обежал глазами витрины с целыми рядами тускло поблескивающих стволов, быстро приоткрыл дверцу и вытащил «Ремингтон». Уже заряжен. «Что я делаю?» — подумал он, но от испуга плохо отдавал себе отчет в собственных действиях. Он заткнул револьвер за пояс и одернул красноречиво встопорщившийся жилет. Взяв шкатулку с деньгами, Калеб запер за собой дверь и снова спустился в гостиную для спиритических сеансов.

Оборванный налетчик вывалил содержимое шкатулки в сумку, уже и без того набитую деньгами и драгоценностями, и обратился к собравшимся Зевакам:

— Дамы и господа, Зеваки и воришки, вы только что внесли свой вклад в дело великого Фантома и можете не сомневаться, что средства эти будут использованы по назначению!