Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Коровы толкались и поднимали широкие мокрые носы, обдавая Кристину запахом жеваной травы. Кристина тоже дышала на них, гадая, пахнет ли от нее лимонным шербетом.

По дороге шел солдат. Коровы тоже его заметили и понеслись, налетая друг на друга.

На одной руке у солдата была толстая повязка. Смуглое лицо Кристине понравилось, хотя с одной стороной было что-то не так. Солдат остановился. Теперь его глаза были не выше Кристининых, потому что она стояла на воротах. Кристина разглядела, что на одной щеке у солдата шрам. Он внимательно рассматривал ее глаза, рот и волосы, словно что-то искал или увидел какую-то диковинку.

В городах люди не представляются друг другу на улицах, но здесь, в Ромни-Марш, другие правила. Кристина решила быть вежливой.

— Здравствуйте, я Кристина Мэндер.

— Знаю. — отозвался солдат.

Знать он не мог, но взрослые частенько говорят, что знают совершенно невероятные веши Кристина слезла с ворот, и солдат тут же стал великаном.

— Немцы прострелили вам руку или сбили ваш самолет? — полюбопытствовала она. — Поэтому у вас повязка?

— Нет, я просто упал.

— А-а… — протянула Кристина, гадая, как быть дальше.

Уходить солдат не собирался. Некоторые любят поговорить, когда им плохо, с такими нужно быть доброй и внимательной. А если у него друг погиб или сильно болит рука? Кристина уже хотела спросить, но солдат опередил ее вопросом:

— Антье… Антье здорова?

Имя разбудило какие-то смутные воспоминания.

— Не знаю. В нашем классе таких нет. Я спрошу у сестры. Простите, я не разобрала ваше имя. Вы местный? — Кристина не раз слышала, как такие вопросы задает мама.

— У тебя есть сестра?

— Да, целых две. Маленькой Мод год и три месяца, а Элис восемь, как и мне. Ну, до свидания! Мне нужно домой, надеюсь, мы еще встретимся. — Что еще сказать, Кристина не придумала. Тем, кто уплывал во Францию, люди говорили: «Удачи, дружище!» — но вдруг этот раненый — офицер? — Удачи вам, сэр! — в итоге добавила она.

— Спасибо! — Солдат улыбнулся и посмотрел куда-то вдаль. — Кристина, я хочу тебе кое-то подарить. — С каждым словом из его рта вылетали облачка пара, словно призраки.

Кристина понимала, что нужно отказаться, но солдат уже взял ее за руку, раскрыл ладошку, вложил что-то большое и согнул ей пальцы. Потом накрыл ее руку своей, наклонился и коснулся лбом своих костяшек.

Кристина ждала, чувствуя, что непонятная вещица солдату очень дорога. Наконец он отпустил ее руку и отступил на шаг.

— Я слишком долго носил его с собой и теперь с удовольствием отдаю тебе. Спасибо!

Разве когда дарят подарки, говорят спасибо? Разве не наоборот? Солдат уже шагал прочь, его шинель цвета земли быстро потерялась среди живых изгородей.

Кристина разжала кулак. На ладони лежал медальон, темно-коричневый, как галька, и сильно помятый. Его сделали в форме сердца, а потом, наверное, на него наступили — такими глубокими были вмятины. Поэтому солдат его и отдал! Такой милый, а подарил такой уродливый подарок! Кристина бросила медальон на землю и пнула носком ботинка.

— Что ты делаешь? — Кристина не заметила, как подошла Элис. Мама заставила ее надеть шапку с помпоном и повязать шарф. От нескольких свитеров, натянутых под куртку, Элис казалась неповоротливой толстухой и едва двигала руками. Ноги напоминали прутики в красных шерстяных чулках. Она наклонилась и ткнула медальон пальцем, взглянув на сестру карими, как торфяные лужи, глазами. — Что это?

— Так, в поле нашла, — отмахнулась Кристина. — Если хочешь, забирай.

— Спасибо. — Элис спрятала медальон в карман.

— Ты знаешь девочку по имени Антье?

Элис растерянно заморгала.

— Так знаешь или нет? — нетерпеливо переспросила Кристина. — Ее зовут Антье.

— Антье, а дальше?

— А дальше ничего, просто Антье.

Элис с глубокомысленным видом воздела глаза к небу.

— He-а, не знаю. Что будем делать?

— Скорее, а то он нас увидит! — закричала Кристина.

— Кто? Где? — испуганно переспросила Элис. Вокруг не было ни души, но Кристина с визгом неслась прочь, и Элис с визгом понеслась следом.

После чая Элис захотелось сыграть в крестики-нолики, и Кристина быстро забыла и медальон, и солдата. Зачем помнить о неинтересном?

1944

32

Каждое утро, кроме субботы и воскресенья, Рейчел, покормив кур, бежала через поля и пряталась за деревьями. Из своего убежища она смотрела на дорогу, по которой Элис ходила в школу с Кристиной.

Бабушка Лидия говорила, что у Рейчел сердце львицы. Это давно не так. Много времени прошло с тех пор, как она нашла фотографии, но поговорить с Майклом не решилась, да и был ли смысл? Брат ей не доверился, значит, снова отвернулся от нее, снова предал. Впрочем, он может и не знать, что Элис — его дочь. Солгать ему — очень в духе Элизабет и Карен.

Майкл больше не приезжал в Кент, а Рейчел не встречалась с ним в Лондоне. Брат растворился в другом мире, его заарканила высокомерная американская вдова. Или это он заарканил ее деньги и связи?

Из-за Майкла в душе Рейчел появилась глубокая рана, как и после ухода Альберта, бабушки Лидии и Веры. Еще были раны от Карен, Элизабет и нерожденных детей. Душа Рейчел превратилась в решето, но кому интересно об этом слушать? Чего нет, того нет, значит, и говорить не о чем.

Посетительницы хайтских магазинов считали, что прокляты плодовитостью, и с удовольствием это обсуждали. Женщины с колясками то и дело загораживали проход в бакалейную или мясную лавку. «Доброе утро, миссис Сондерс! Взгляните на маленького миссис Уилсон! Смелее, смелее, он крепко спит. Всю ночь буянил, а сейчас посмотрите, ангелочек, воды не замутит! В таком возрасте они все похожи, правда? Я как раз говорила миссис Пейн и миссис Тёрнер…» Рейчел приходилось слушать.

Еще местные дамы любили посудачить о том, как тяжело быть всем нужной. Сетовали на жестокий эгоизм младенцев, а дети, дети, сплошные дети — они ползают по тебе, за руки дергают, разбрасывают пластилин и карандаши, все соки высасывают, бесконечная стирка и чтение сказок перед сном лишают последних сил. Быть матерью — сущая мука, но какое чудо, когда малышка Сьюзен зевает! Киту всего шесть, а он уже настоящий джентльмен. У Мэрилин вчера выпал зуб, и она спросила, не сможет ли Санта прийти пораньше и принести новый!

Пока женщины ждали своей очереди рассказывать, их глаза подергивались поволокой, но в нужный момент все улыбались, ахали и охали, даже если история была отчаянно скучной. Этикет есть этикет.

Одна Рейчел эти байки и слушала. Внимателен лишь тот, у кого сердце кровью обливается.

Опрятная, молчаливая, с маленькой хозяйственной сумкой, в которой легко умещаются продукты для нехитрого ужина на двоих, Рейчел стоит вроде бы со всеми, но при этом особняком. Они, наверное, думают, что она привыкла.

«Жаль, у миссис Сондерс нет детей, но она просто не видит и не понимает, что в этом есть плюсы. Впрочем, пока сама не родишь, не поймешь. Ей кажется, материнство — сплошной праздник. Она может думать о себе и не волноваться о драках-болячках-истериках, а без них ни дня не проходит. Да вы посмотрите на нее — уже за тридцать, а фигурка девичья. Ни тебе варикоза, ни обвисшего зада, ни женских проблем. Кто из нас ей порой не завидует?»

Если бы Элизабет рассказала правду об Элис, все было бы иначе. Рейчел пропускала бы чужие байки мимо ушей, а как настанет ее очередь, чуть повышала бы голос, чтобы заглушить конкуренток. «Моя Элис? У нее все замечательно! Ей уже одиннадцать, перешла в среднюю школу и прекрасно учится. Неуклюжая, совсем как я… Зато она у нас натура творческая, талант явно от отца. — Тут местные сплетницы обращались бы в слух. — Майкл? Нет, он малышку не навещает. Я лично думаю, виновата его жена. Странно, конечно, но вы же понимаете, в каждой семье свои законы. Нужно извлекать максимум из того, что есть. Мой брат всегда был темной лошадкой… — Рейчел вздыхала бы и грустно улыбалась. — Порой Элис строит из себя взрослую барышню… Да, в этом возрасте они все такие. Но девочка она хорошая, Эдди ее обожает. Нам так повезло с ней!»

69
{"b":"149645","o":1}