Литмир - Электронная Библиотека
A
A

К своему вящему ужасу, Эдди услышал собственный лепет, сбивчивый, как у пьяного или в бреду:

— Девятнадцатый год… Инфлюэнца. Первым сгорел Арчи, через два дня — моя Люси.

Эдди глотал слова, которые и по прошествии стольких лет давили на сердце. Сегодня плотина молчания прорвалась. Эдди поскорее закрыл рот и стиснул зубы. Джентльмен не отвел глаз, а вместо того чтобы бросить мелочь в ладонь Эдди, совершил невообразимое положил руку ему на плечо.

— Сэр, у меня нет ни жены, ни детей, и я не представляю, как человеку жить с такой утратой.

Так все и случилось. После этого они заговорили как равные, как товарищи по оружию — один чуть старше другого, — понимающие, что перед горем и смертью все равны.

Начальник вокзала спустился на платформу проверить, не филонит ли Эдди. Джентльмен, представившийся Джорджем Мэндером, подтвердил, что нанял этого носильщика не только донести багаж до платформы, но и поднять в вагон. Мол, когда поезд наконец придет, он за все заплатит.

«Этот Мэндер наверняка одиночка, — подумал Эдди, — зато искренний, и доброта у него не натужная». Чтобы скоротать время и больше не заговаривать о маленьком Арчи, Эдди рассказал Мэндеру о мечте купить ферму. Об этом когда-то мечтали они с Люси, планы строили. Он дал Люси слово и обязательно его сдержит, даже один, он осуществит их общие планы, чего бы это ни стоило. По выходным он всегда ездит в Кент, благо поездки на этой линии для него бесплатны. Он готов учиться у любого, кто разбирается в земледелии и скотоводстве. Вскоре объявили, что из-за сильного тумана под Эшфордом поезд на Фолкстон опаздывает, но в данный момент въезжает на станцию «Лондонский мост».

— Ну вот, сэр, ваш поезд. От имени Восточных Кентских железных дорог приношу извинения за задержку, — проговорил Эдди. Поезд остановился, пассажиры вышли. Эдди открыл дверь вагона. — Из-за опоздания машинист отсюда быстрее молнии умчится.

Мэндер достал бумажник.

— Спасибо, сэр, но, пожалуйста, не надо! — попросил Эдди. Он ведь не по обязанности разговаривал с этим молчуном. Выговорился, хоть ненадолго сбросил с сердца камень, такой тяжелый, что прежде сам не представлял.

По платформе уже шагал проводник и закрывал двери вагонов.

Джордж Мэндер замешкался.

— Надеюсь, я не обижу вас… — начал он, не убирая раскрытый бумажник.

«Может, развернуться и уйти, чтобы снова не оконфузиться?» — подумал Эдди.

— Все по местам! — крикнул проводник. — Сэр, побыстрее, пожалуйста.

Мэндер словно прирос к платформе. Неужели ехать расхотел?

— Только не обижайтесь… — снова начал он. — У меня есть участок, которым я не пользуюсь. Он пустует с семнадцатого года: арендатор от него отказался.

— Посторонитесь! — закричал проводник, перекрывая свист пара и лязг сцепления.

— Это не бог весть что, — громче заговорил Мэндер, — коттедж и пастбище в несколько акров в Ромни-Марш. Арендную плату, конечно, не возьму: такая земля сейчас ничего не стоит. Буду счастлив, если она кому-то пригодится.

Вагоны дернулись, раздался свисток дежурного.

— Будет время — обязательно приезжайте посмотреть. — Мэндер достал из бумажника визитку и протянул Эдди. — Всего хорошего! — Взяв чемодан, он поднялся в вагон.

7

Майкл не видел Элизабет уже три месяца, но постоянно о ней думал, что очень его тревожило. Его подруги — женщины вроде Фрэнки и Оливии, а любовницы — девушки вроде официантки из «Эйфелевой башни». Зачем ему молодая нескладная Элизабет?

Майкл вышел за красками и долго брел по Тоттнем-корт-роуд, гадая, где сейчас Элизабет и чем занимается. Вдруг — вот чудо! — девушка возникла перед ним, словно сотканная его воображением. Элизабет была в тяжелой юбке, фетровом берете, шерстяных перчатках и накидке с лентами на груди. Серые глаза слезились от холода. Она почти прошла мимо, когда Майкл протянул руку и коснулся ее локтя.

Девушка как будто испугалась, однако сразу его узнала.

— Вот так встреча! — проговорил он, ломая голову, как бы задержать ее на минутку. — Ты в гости приехала? Одна?

Элизабет показала сверток:

— Вот, приехала за книгой.

— И что за книга? Интересная? — спросил Майкл и прикусил язык: такие вопросы малым детям задают.

— Учебник по анатомии и физиологии. Я устроилась в больницу Святого Павла. А учебник для подготовки. Хочу стать медсестрой.

— Медсестрой, — тупо повторил Майкл.

— Я же заканчиваю школу. И Рейчел тоже, разве ты не знал? И моя сестра Карен. — Девушка говорила уверенно, но глаз теперь не поднимала. — А ты в гости приехал?

— У меня студия на Фицрой-стрит.

Они так и стояли на тротуаре, а поток людей, спешащих по магазинам, подтолкнул их ближе друг к другу. Часы показывали половину четвертого, сгустились сумерки, и в витринах зажглись рождественские свечи.

— Ну, до свидания, — сказала Элизабет. — Мне пора на автобус.

— Надеюсь, мы встретимся на Нит-стрит?

Элизабет смутилась, и Майкл почувствовал, как нелепо звучит его вопрос. Решение-то за ним — они встретятся, если он перестанет сбегать из дома по воскресеньям.

— А где твоя студия? — спросила Элизабет. Она смотрела куда угодно, только не на Майкла.

— Здесь неподалеку. На Фицрой-стрит.

Элизабет судорожно сжимала книгу, дрожала, но не уходила. Волосы у нее были перевязаны лентой в тон школьной блузке.

— Может, заглянешь ко мне на чашку чая? — предложил Майкл. — А потом сразу на автобус. У меня есть камин и чайник.

До студии шли минут пять, и все пять минут Майкл думал о том, что напрасно пригласил Элизабет.

Майкл распахнул дверь и повел Элизабет по каменным плитам подъезда, вверх по лестнице и в конец коридора с гудящим металлическим полом. Пока растапливал камин, девушка стояла у порога. Майкл придвинул стул поближе к гаснущему пламени, которое окрашивало белые стены в нежно-розовый.

Элизабет не села, а принялась разглядывать картины у стен. Их было немного.

Три портрета для Кары Фейрхевен: бородатый Урбан в форме, нескладный подросток — племянник Фейрхевенов и жеманная Пикси на садовых качелях. («Зря я их к стене не повернул!» — досадливо подумал Майкл), абстракция для подруги Оливии, несколько картин, которые он допишет, и все. Он же вот-вот уедет из Лондона. Зачем захламлять студию работами, которые не удастся закончить?

На мольберте стоял портрет обнаженной девушки, над которым Майкл сегодня работал. Позировала ему официантка из «Эйфелевой башни». Она ушла полчаса назад, чтобы не опоздать на смену.

Элизабет склонилась над мольбертом, и вьющаяся прядь языком пламени скользнула на плечо, скрытое уродливой накидкой. От холода девушка раскраснелась, но Майкл знал: обычно кожа у нее белая, когда устает — бледная, полупрозрачная, такую трудно писать, голубой узор вен на груди, в нежной плоти рук, на подъемах ступней, в мягкой складке паха.

Она подняла голову и перехватила взгляд Майкла.

— Твоя подруга очень хороша без одежды, — сказала Элизабет. (Это невинное замечание или она догадалась, что у него на уме?) Она отступила на пару шагов и снова взглянула на картину. — Лицо такое умиротворенное, будто она вообще ни о чем не думает.

— А по-моему, мы всегда думаем, даже когда сами того не замечаем.

— Нет, я не говорю, что она спит на ходу. Просто, в отличие от нас, она ни о чем не тревожится, потому что… потому что знает.

— Что она знает?

— Ну, трудно объяснить… Все, что мы забываем за суетой.

— Видимо, этот портрет лучше, чем я думал.

— Ты хороший художник. — Элизабет не сводила глаз с обнаженной девушки. — Она как живая.

— Она и впрямь живая, — подначил Майкл, но по озадаченному лицу Элизабет догадался, что его не поняли. — Художники используют свет, вернее, то, как он падает. — Он подошел к мольберту и показал на лицо модели. — Вот, смотри, на щеках, на верхней губе, на подбородке.

— Да, теперь вижу. — Элизабет подняла голову и вгляделась в его лицо. — Свет здесь и здесь. — Она едва не коснулась его щеки и подбородка.

16
{"b":"149645","o":1}