— Как же быть? Если ты не можешь быть хорошим солдатом, уйдешь в отставку? — шепотом спросила она.

— Нет, вряд ли. Это лишь все усугубит.

— Тогда что же?

— Пока не знаю.

Андреа нахмурилась. Фрагменты головоломки в ее сознании сложились в рисунок.

— Ты не можешь пойти против системы. Тебя уничтожат.

Гарри кивнул. Это не было предметом для дальнейшего обсуждения, даже с ней. В особенности с ней. Если все повернется совсем плохо, когда-нибудь к ней могут прийти и начать задавать вопросы.

— Я постараюсь не делать ничего плохого и избегать очевидных глупостей. Поверь мне.

В ответ Андреа лишь закатила глаза.

На ночь они сняли номер в отеле и занялись любовью. У них этого не было уже много месяцев. А на следующий день, ближе к вечеру, Гарри снова отправился в Лондон, ни слова не сказав коллегам из Управления.

Большой Лондон

Воскресным утром Эдриан Уинклер встречал Паппаса в аэропорту Хитроу. Гарри предварительно отправил ему письмо на тарабарском языке со своего личного электронного почтового ящика. «Это будет последней каплей». И цифры, время его прилета в Лондон. На этот раз Гарри впервые за долгое время крепко спал в течение всего перелета. В зале прилета на третьем терминале его встретил Эдриан, держащий в руках табличку «Мистер Феллоуз». Увидев ее, Гарри сначала рассмеялся, но потом понял, что это не шутка. Теперь это его оперативный псевдоним. Он стал агентом Эдриана.

Их поджидала машина, «ровер» последней модели, но не слишком роскошный. Эдриан тоже оделся просто, в джинсы и старый свитер. Движение по трассе М-4 в сторону Лондона в это воскресное утро было не слишком интенсивным. Эдриан спросил, не хочет ли Гарри поспать с дороги, но тот отказался, объяснив, что ему надо вернуться в Вашингтон в течение сорока восьми часов и дорога́ каждая минута. Они остановились у небольшого отеля в западной части Лондона, неподалеку от путепровода Хаммерсмит. Эдриан подождал в машине, пока Гарри не зарегистрировался и не переоделся в номере в джинсы и черную кожаную куртку. Они стали похожи на двух бизнесменов, отправившихся по делу, не то что совершенно незаконному, но и не слишком респектабельному.

Урча мотором, «ровер» въехал в Нисден, пригород Лондона, у самой Северной окружной. Трудно было найти более безликий район во всем Большом Лондоне. Дома, частные и муниципальные, построили здесь для рабочих много лет назад, теперь эти кварталы населяли исключительно иммигранты, в основном пакистанцы и индусы. Они проехали через рынок и очутились в Доллис-Хилл, районе, застроенном частными домами. Эдриан остановил машину у ворот гаража, выходящих на улицу. Они были открыты, внутри какой-то пакистанец возился с мотоциклом — мощной, ярко раскрашенной машиной с хромированными глушителями. Из стоящей рядом магнитолы доносились звуки бхангры, современного североиндийского стиля.

Припарковавшись, Эдриан вышел наружу.

— Эй, приятель, — позвал он.

Пакистанец вышел из полутьмы гаража и помахал рукой. Потом приглушил музыку, но ее экзотический ритм все равно был слышен на улице. Кожа мужчины была темно-коричневой, цвета табачного листа. Комбинезон скрадывал фигуру, но по манере движения было нетрудно догадаться, что это человек сильный и мускулистый. Мешковатая одежда не могла скрыть мощную шею и широкие плечи.

Эдриан протянул руку, и они обменялись рукопожатием, затем стукнулись кулаками.

— Что такое, друг мой? — спросил пакистанец.

— Хаким, хочу познакомить тебя с моим товарищем, — ответил Эдриан. — Его зовут Билл Феллоуз. Он работает вместе со мной в том небольшом дельце, о котором мы с тобой говорили.

— Брат мой, — сказал пакистанец, уважительно кланяясь.

Паппас оглядел невысокого, но крепкого телосложения мужчину. Гарри был выше его почти на голову, но сомневался, что победил бы его, доведись им драться.

— Как твоя тачка? — спросил Эдриан.

— Просто класс, приятель, — ответил Хаким. — Позавчера разогнался до ста сорока миль.

— Надеюсь, не на трассе.

— Нет. Поехал в Креденхилл. Показал мальчикам из Херефорда, как надо ездить.

— Хаким привык гонять на мотоциклах, — сказал Эдриан. — Он вообще много к чему привычен. Хорошее прикрытие? — добавил он, ткнув Хакима кулаком в мощный бицепс, и тот тут же ушел в боксерскую стойку и начал раскачиваться из стороны в сторону.

— Боксом занимался? — спросил Гарри.

— До сих пор занимаюсь, — ответил Хаким. — Любительским, приятель. Не профессиональным.

И рассмеялся. Пакистанец явно был профессионалом. Профессиональным убийцей. Уинклер взял его за предплечье и подтянул к себе.

— Значит, так, парень. Завтра встречаемся, мы, мистер Феллоуз и остальная команда. В том же месте, где в последний раз, в Брикстоне. Не забыл?

— Как можно? Извини, что того пришлось уложить.

— Мы не виноваты, — сказал Эдриан. — Просто не повезло.

Хаким подмигнул британскому разведчику.

— Значит, все круто? — спросил Уинклер.

— Круче всех, сэр. Но вы еще не видели моего мотошоу. Хотите поглядеть, как ваш парень жжет резину?

— Еще бы, приятель. Только не забудь потом все убрать.

Хаким вернулся в гараж, выкатил огромный мотоцикл наружу и завел его. Гарри чуть не подпрыгнул от оглушительного рева мотора. Пакистанец надел шлем с красным полумесяцем и надписью «Воины Аллаха» и запрыгнул в седло.

— Удиви меня, — сказал Эдриан.

Пакистанец улыбнулся. Выехав на середину дороги, он дождался, пока проедет встречная машина, и рванул с места. Сто километров в час за первые пару-тройку секунд, еще через столько же — уже сто шестьдесят. Должно быть, соседи сейчас выглядывают из окон и думают: «Что за бешеный псих этот Хаким».

Развернувшись в конце дороги, у выезда на трассу А-406, пакистанец медленно подъехал обратно к гаражу, где стояли Эдриан и Гарри.

— Не бери меня на слабо, приятель. Ты же знаешь, что я всегда сделаю это. Я же опасный парень, — сказал Хаким.

— Да. Помню, — ответил Эдриан. — Увидимся завтра, в Брикстоне.

Следующим пунктом их маршрута стал Баркинг, на окраине Ист-Энда, к северу от очистных сооружений. Еще один мрачный рабочий район. Друзья подъехали к спортивным площадкам у Лонгбриджа. Там их ждал еще один мускулистый молодой мужчина, по внешности — араб, со светло-коричневой, как бумажный пакет, кожей. В честь воскресенья этот джентльмен тоже решил позаниматься спортом в компании друзей. Лежа на старой скамейке, обивка которой протерлась до дерева, он выжимал штангу. Когда приехали Эдриан и Гарри, он, извинившись перед приятелями, подошел к гостям. Юноши подались назад, увидев чужаков. Черные и коричневые лица, полускрытые капюшонами. Судя по всему, они просто молились на араба, он был, что называется, местным героем.

— Приветствую, Марван, — сказал Эдриан, и они пожали друг другу руки точно так же, как совсем недавно с пакистанцем. — Познакомься, Билл Феллоуз, мой друг и товарищ по работе.

— Аллах ятик аль аффи, — ответил араб.

Эти слова были хорошо знакомы Гарри. «Да наградит тебя Бог добрым здоровьем». Его рукопожатие было крепким, как клещи.

— Сколько сейчас выжимаешь? — спросил Уинклер.

— Три согни фунтов, — ответил Марван. — Под настроение и триста пятьдесят.

— Тогда хватит разгоняться. Ты и так… слишком заметен. Там, куда ты отправишься, тебе надо будет выглядеть как гастарбайтер.

— Усек, — ответил Марван. — У меня есть подходящий балахон. Тогда меня никто не вычислит. Без вариантов.

Эдриан снова принялся объяснять ситуацию. Группа встречается завтра утром в Брикстоне. Затем они расходятся, улаживают все дела, не относящиеся к операции, и ждут команды. Марван широко улыбнулся. Он пока не знал, чем придется заниматься и куда он отправится, но это не важно. Главное — быть в деле.

— Он йеменец, — сказал Эдриан, когда друзья сели в машину. — Но может сымитировать практически любой диалект арабского. Иракский, ливанский, даже марокканский, хотя и с трудом. Потрясающе одарен в плане языков и весьма силен физически. Такого хорошо иметь рядом в трудную минуту. Он один из лучших, скажу я тебе.