— Лучших — кого? — спросил Паппас.

— Узнаешь. Всему свое время.

Конечно, Уинклер наслаждался устроенным им шоу. Он показал Гарри, каким в наши дни стало оперативное подразделение британской разведки. Это вам не Джеймс Бонд в смокинге, попивающий мартини, или какой-нибудь другой разодетый олух, который катается на «астон-мартине» и говорит: «Извини, приятель», прежде чем застрелить противника из именного пистолета. Обычные правоверные арабы и пакистанцы, но готовые разорвать в клочки кого угодно ради ее величества королевы и Британии. Стреляющие во врагов, не вынимая из ушей наушников, в которых играет Боб Марли. Времена Си, Кью, мисс Манипенни и прочей выжившей из ума компании эпохи падения Империи закончились. Знаменем «Инкремента» были «Sex Pistols», Принц Насим Хамед [21]и Ханиф Курейши, [22]вместе взятые. Это была новая Британия, жаждущая мести.

Гарри на его «блэкберри» пришло сообщение с пометкой «срочно» от Марсии Хилл, заместителя, оставшейся в Вашингтоне. Она просила перезвонить сразу же, как появится возможность. Но Гарри решил проигнорировать ее. Не нужно никаких компьютерных записей насчет того, где он оказался в эти выходные. Что бы там ни было, оно подождет.

Ближе к вечеру воскресенья они прибыли еще в одно место. Третий член команды Эдриана ждал их в самом центре Лондона, на одной из тропинок, идущих по периметру Гайд-парка. Эдриан припарковал «ровер» со стороны Найтсбриджа, у казарм Королевской гвардии. Друзья вошли в парк через Ратлендские ворота. Солнце стояло высоко, и его лучи играли на чернильных водах Серпентина. Гарри и Эдриан остановились у широкой тропы, предназначенной для поездок верхом. Паппас огляделся. Здесь никого не было, кроме симпатичной женщины, сидящей верхом на поджаром гнедом жеребце. Она была больше похожа на богатую любительницу верховой езды, живущую в роскошной квартире где-нибудь на Слоун-сквер. Гарри снова посмотрел в другую сторону, ожидая увидеть там последнего члена команды Эдриана.

— Джеки, будь любезна, слезь со своей лошадки и поздоровайся, — обратился Эдриан к женщине на гнедом коне.

Та спешилась и сняла черное кепи. На плечи ей волной упали роскошные светлые волосы. В облегающих бриджах для верховой езды, высоких кожаных ботинках, с хлыстом в одной руке и поводьями в другой Джеки выглядела не просто симпатичной, а ошеломляюще красивой. Заткнув хлыст за пояс, она протянула руку Гарри.

— Уильям Феллоуз, — представился Паппас.

Лошадь попятилась, когда он двинулся в сторону наездницы, но женщина резко дернула поводья.

— Очень рада, — ответила она.

Гарри не мог оторвать от нее взгляд.

— Джеки — красотка, — сказал Эдриан, подходя к ним.

В ответ женщина улыбнулась, явно не обижаясь на то, как ее назвали.

— Сам понимаешь, такая красота — само по себе отличное прикрытие, — добавил Эдриан.

— Да ну? — спросил Гарри, глядя, как наездница похлопывает сложенным кнутом по бедру. — По мне, так Джеки слишком заметна.

— Именно, — согласился Уинклер, оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться, что их никто не слышит. — В этом-то и дело, друг мой. Представь себе. Прекрасная женщина европейской наружности, с немецким паспортом в кармане, приехала в Тегеран повидаться с иранцем, своим любовником. Бизнесмен время от времени приходит к ней в номер. Она посещает рестораны и вечеринки в северном Тегеране. Поздно встает, завтракает в постели. Возможно, даже катается на лошадях в Жокейском клубе с иранскими модниками. Разве можно придумать что-то более простое и очевидное? Весь набор стереотипов и предубеждений, сидящий в голове у среднестатистического идиота из Министерства разведки, которому поручили бы следить за ней.

— А также всех его страхов, — добавила Джеки. — Не забудьте об этом. За исключением того, что наблюдатели не поймут, что меня надо бояться, если я все сделаю правильно. Мне можно будет перемещаться по городу более или менее свободно, поскольку они будут считать, что точно знают, кто я такая и что я из себя представляю. Но ведь мужчинами так просто манипулировать.

— Завтра в десять в Брикстоне. Ребята тоже придут. Разработаем весь план операции, — сказал Эдриан.

Собрав волосы, Джеки снова надела кепи. Лошадь отвернула голову в сторону и принялась щипать травку. Поставив левую ногу в стремя, женщина в одно движение вскочила в седло. Сквозь эластичную ткань брюк явственно проступали ее мягкие и гладкие ягодицы. Устроившись в седле, она тронула поводья, и конь двинулся шагом.

— Ну и ну! — только и сказал Гарри.

— Ага, — со вздохом ответил Эдриан. — Ягодка. Но храбра, как лев. Даже жаль посылать ее на эту операцию. Дело опасное. А она будет командиром, и если что-то пойдет не так, окажется под ударом. Мне было нелегко решиться на это.

Эдриан покачал головой и опустил взгляд. Он выглядел расстроенным.

Гарри осенило. Он хотел выкинуть свою догадку из головы, но не мог.

— Вы не… — начал он.

— Не — что?

— Ты не… у тебя с ней роман?

— В смысле, спал ли я с ней? Ты это хочешь спросить, Гарри?

— Ну да. Наверное, это.

— Вот что я тебе скажу, мальчик Гарри. Как я уже говорил тебе за ужином на прошлой неделе, жизнь — сложная штука. Всякое бывает. Дерьмо случается, как говорите вы, американцы. Если оно случилось — оно случилось. Тут не Штаты, Гарри. Мы не болеем вашей политкорректностью и прочим бредом, друг мой. Не заводим себе правил типа не тыкать личным пером в чернильницу на работе. Здесь, в Британии, правило «ничего не вижу, ничего не слышу» соблюдается всегда, по крайней мере для гетеросексуалов. Понимаешь, к чему я?

— Ага, конечно, — ответил Паппас. — Как бы то ни было, я просто не хочу, чтобы это осложняло проведение нашей операции, вот и все.

— Моей операции, — уточнил Эдриан. — Такого не будет.

Когда они сели в машину, Гарри еще некоторое время молчал. Он хотел, чтобы между ним и его старым другом все пришло в норму после беспорядка, внесенного появлением ослепительно красивой женщины и разговорами о «другой жизни», частью которой она, очевидно, являлась. Это вообще не его дело, за исключением того, что Эдриан дорог ему как человек, и, сколь ни высок его профессионализм, сейчас Уинклер явно запутался. Гарри подумал о Сьюзан, жене Эдриана. Он считал их идеальной парой. Сьюзан всегда была яркой, остроумной, язвительной, если потребуется. Подруга навсегда. Но некоторым такая судьба кажется слишком легкой. Они не могут просто жить счастливо, начинают искать опасностей и приключений. Например, любовниц на грани безумия, которые заманивают тебя в паутину и высасывают досуха, вне зависимости от того, что поначалу заставило тебя рискнуть своим счастьем. Эдриан был не столько героем-любовником, сколько ловцом острых ощущений.

Вскоре напряжение спало, и они принялись говорить об операции. Гарри попросил остановить машину у бара, торгующего навынос, и вернулся к «роверу» с несколькими бутылками пива. В кабине можно было обсуждать любые секреты. Друзья обговорили, что нужно Гарри для работы с иранским агентом и что предстоит доставить Эдриану и его команде. Сначала Паппас делал пометки в блокноте, но потом задумался, следует ли ему возвращаться в Штаты с такими записями. Вот улики, обличающие его должностные преступления. Наверное, в этом плане он тоже ловец острых ощущений: устал от своего пожизненного контракта с Центральным ресторанным университетом и решил попробовать что-нибудь более острое.

— Можешь послать меня к черту, но я спрошу тебя, — сказал Паппас. — Кто они, эти твои люди? В смысле, чьи они? «Инкремент» — реально существующая организация или просто яркое название?

— С точки зрения профессиональной подготовки они спецназовцы. Офицеры спецназа ВВС, или Специальной авиационной службы, нашей глубокоуважаемой САС. Еще пара человек флотских, из спецназа ВМС. Нам предоставляют их для отдельных операций. Они делают вещи, незаконные с точки зрения правил, которые установлены для Секретной разведывательной службы, что бы под этим ни подразумевалось. А потом возвращаются к своей обычной службе. Но суть в том, что настоящий спецназовец — человек особого сорта, и ему не нравится просто тянуть лямку. Ему хочется вечно играть в Джеймса Бонда. Поэтому как мне тебе ответить, существует ли «Инкремент»? И да и нет, вот и все, что я могу сказать.