Он выжидающе поглядел на Карима.

Так вот в чем дело. Сожаление дяди Дараба по поводу Хусейна — вопрос бизнеса. В действительности его беспокоит то, что он потерял влиятельного помощника, занимающего высокий пост в Корпусе стражей исламской революции.

— Хотел бы я помочь, но ведь, сам знаешь, я на научной работе, — ответил Карим. — Я далек от политики.

— Я бы никогда не стал просить о таком, дорогой. Никогда. Но в бизнесе все не так-то просто. Слишком много людей протягивают руки. Тем не менее пока у нас все в порядке. Открываем новый офис, в Бандар-Аббасе. Слышал об этом? Что бы сказал твой отец, будь он жив? Мальчишка Дараб, младший брат — с новым домом и тремя филиалами. Думаю, согласился бы, что я достиг успеха. Мог бы гордиться мной, упокой Аллах его душу.

— Уверен, отец был бы очень рад, — ответил Карим.

Хотя, по правде говоря, отец до самой своей смерти презирал новых властителей Ирана, необразованных и вульгарных, таких же как дорогой дядюшка Дараб.

Насрин накрыла роскошный стол. Каким-то непостижимым образом за те двадцать-тридцать минут, которые прошли между отправкой эсэмэс и приходом Карима, она ухитрилась приготовить чело-кебаб из бараньего фарша, огромное блюдо риса, исходящее паром, поджарить цыплят с гранатовым соусом фесенджун, грецкими орехами и кардамоном и долму-бадемджун из баклажанов, фаршированных мясом и изюмом. Карим давно не ел так вкусно и, доев, сразу же попросил десерт. Насрин очень обрадовалась и принесла домашних сластей, а также, в знак почтения к дорогому гостю, мороженого «Баскин-Роббинс», но у Карима не осталось сил на него.

После того как они попили кофе, Карим сказал, что готов пойти и поиграть с детьми за компьютером. У Дараба их было двое, Али, которому исполнилось двенадцать, и Азади, шести лет. У дяди Дараба был подключен спутниковый Интернет с очень хорошей скоростью доступа. Карим отлично знал это, поскольку сам настраивал его. Сев за компьютер с Али и Азади, он немного поиграл с ними, зайдя на один из детских порталов Ирана, но дети довольно быстро устали и улеглись в комнате прямо на полу. Насрин занялась мытьем посуды, а Дараб в прихожей разговаривал по телефону.

Времени у Карима было немного. Тетя и дядя скоро придут, чтобы укладывать детей спать. Он подумал насчет того, чтобы проверить почтовый ящик [email protected], но решил, что это слишком опасно. Это та карта, с которой он начал партию. Потом они перешли на другой сервер. Найдя в настройках адрес аккаунта на gmail, он нажал кнопку входа, а когда перед ним появилось окно авторизации, набрал имя пользователя и пароль, чтобы открыть почтовый ящик iranmetalworks, созданный им еще летом.

Сердце билось как бешеное. «Страх — твой друг, — напомнил он себе. — Живи внутри его, перебирайся через него, будто через стену». Почтовый ящик на gmail должен быть безопасен. Почему бы и нет? Миллионы иранцев заводят бесплатные почтовые ящики на Yahoo, Gmail и MSN. Власти просто не в состоянии следить за ними и, насколько Кариму было известно, даже не пытаются. И все равно он задержал палец над клавишей ввода, прежде чем проникнуть в мир тайн. Небольшая задержка. Сигнал проделал свой путь по проводам, оптическим волокнам и радиоканалам, этим нервам Всемирной сети. Вечером в пятницу системы были загружены и работали не слишком быстро. Люди пришли домой, принялись проверять электронную почту, играть с детьми на специальных порталах, загружать музыку, смотреть порносайты. Прошло, наверное, больше минуты. У Карима на лбу выступил пот. И тут на экране появилось новое изображение, интерфейс работы с персональным почтовым ящиком. Молодой ученый вошел в раздел неотправленных сообщений. Вот оно.

Дважды прочтя текст, Карим удалил его. Его охватил восторг. Словно некий источник энергии, находящийся далеко-далеко, наполнил его силой. Закрыв страницу с почтовым ящиком, он набрал адрес популярного в стране сайта, принадлежащего консервативной газете «Кайхан», чтобы замести следы. Молодой ученый принялся читать статью о махдизме. [23]Спустя пару минут в комнату вошла Насрин, напевая колыбельную на фарси. Выключив компьютер, Карим помог тете уложить детей в постели.

Дядя Дараб предложил Кариму подбросить его в Юсеф-Абад на машине и слегка обиделся, когда племянник ответил отказом. Извиняясь, молодой ученый объяснил, что после такого плотного и вкусного ужина ему надо пройтись пешком. Насрин такой подход понравился, и она расцеловала его на прощание.

Карим Молави покидал дом в Садегиех в полнейшем изумлении. Где-то на противоположном конце пруда, в который он кинул камешек, есть некая сила, могущественная и милосердная. Там услышали его мольбу, его поняли. Там найдут способ вытащить его отсюда, несмотря на то что у него нет паспорта, он не может путешествовать так, как обычные люди, и, возможно, за ним следят. Его друзья столь могущественны. Ему просто нужно остаться там, где он есть, и к нему придут. А пока надо избегать слежки. Беречься микробов. Выжить.

Он прошел несколько километров вдоль края парка Пардизан. На некоторых аллеях и аттракционах еще горели фонари. Они мерцали, приглашая, обещая успокоение. Расходились немногочисленные отдыхающие. Этим осенним вечером даже длинная игла телевышки в парке Наср, которая, как считал Карим, изуродовала всю перспективу в Тегеране, выглядела какой-то безобидной. Чувство одиночества оставило его. За ним придут, чтобы забрать отсюда.

Остановив такси, молодой ученый сказал водителю, что ему нужно в Юсеф-Абад, домой. Когда они свернули со скоростной трассы «Курдистан», водитель заблудился, и Кариму пришлось показывать ему дорогу, каждый поворот, пока они не очутились на улице Яздани. Из осторожности Карим вышел за квартал от дома и отправился пешком, все так же пребывая в восторженном состоянии, но затем напомнил себе, что теперь надо проявлять особенную осторожность. Самое опасное впереди. «Нафазат аз яех гарм дармияд», — повторил он про себя персидскую поговорку. «Ты дышишь тем, что тебе дорого». Другими словами, не надо излишнего оптимизма. Скоро он опять почувствует пронизывающий холод. Надо ждать. За ним придут. Закрыв дверь на ключ, он некоторое время сидел на диване, не зажигая свет.

Вашингтон

Для тех, кто знал о нависшей угрозе конфликта с Ираном, Вашингтон теперь выглядел так же, как в марте две тысячи третьего, в тот месяц, когда Америка вторглась в Ирак. В этом городе никто не хотел иметь репутацию человека, узнающего все в последнюю очередь, поэтому многие люди, и в правительстве, и вне его, внезапно поверили в то, что США собираются напасть на Исламскую республику. Кивки, подмигивания, фразы, сообщения по каналам связи. На брифингах в Белом доме, Пентагоне и госдепартаменте раз за разом задавали вопросы насчет возможности ударов по ядерным объектам Ирана. Официальные лица отказывались от комментариев, но ведь когда-нибудь им придется заговорить? Журналисты приставали с расспросами к представителям правительства, требуя четкого ответа, нет ли тут какого-то секретного плана. Получив категорический отказ, они сделали вывод, что чиновники скрывают что-то серьезное. Аналитики принялись выпускать доклад за докладом, беря в помощники ищеек из числа отставных военных, которые делились своими предположениями насчет того, какие цели надо атаковать в Иране, если дойдет до этого.

Дело было не в том, нанесут ли США удар по Ирану, а в том, когда это произойдет. Ведущие новостные корпорации начали задавать вопросы Пентагону насчет освещения предстоящих событий в прессе. В некоторых газетах даже появились различные мнения по поводу того, можно ли будет репортерам отправиться вместе с солдатами. О начале военной операции пока объявлено не было. Более того, сама возможность ее открыто не обсуждалась, она не была одобрена руководством. Но на странном плавучем острове, каковой представляла собой столица страны, эта кампания приобрела статус фактической. Вашингтон сам себя уговаривал начать войну.