Хоффа повернул голову в сторону Дорфмана, чтобы хорошо видеть его, — вдруг и вправду тот решил сам попытаться убить его. Он знал: если хочешь оставаться в живых, не доверяй никому, даже Дорфману, хотя тот и не посвящен в тайны профсоюза. Вообще-то он уважал Дорфмана, но в его уважении проскальзывала некоторая доля презрения. Дорфман приехал на встречу, прямо как итальянский мафиозо — в новом серебристо-голубом “кадиллаке”, украшенном сзади широкими выпуклыми хромированными полосками в форме плавников, как у космических кораблей в мультфильмах. Такие автомобили Хоффа часто дарил людям, оказавшим ему ценные услуги, но сам никогда не испытывал желания ездить на подобной машине. Люди вроде Дорфмана, говорил себе Хоффа, согласны даже, чтобы за ними следило ФБР, но ни за что не сядут в старую, побитую машину.

Хоффа покупал себе костюмы и короткие спортивные носки (его излюбленные), которые всегда имелись в свободной продаже в магазине Дж.-С.Пенни. Дорфман был одет в серый шелковый костюм, сшитый на заказ, в чистейшей белизны рубашку и серебряного цвета галстук. Дорфман носил узкие итальянские туфли из мягкий кожи и элегантную шляпу с лентой под цвет галстука. Он так давно имел дело с итальяшками, что и одеваться стал так же, как они. Некоторые из лидеров профсоюза водителей тоже начали одеваться а таком же стиле, и Хоффе это не нравилось.

Дорфман наклонился к нему. В нос Хоффе ударил запах его одеколона, и он поморщился. Ему больше нравился дух трудового пота.

— Я обо всем договорился, Джимми, — прошептал Дорфман, бросая взгляд в сторону водителя.

Хоффа кивнул.

— Иди прогуляйся, — приказал он водителю. — Далеко не отходи.

Водитель вышел. Дорфман сообщил Хоффе условия сделки, которые он обговорил с Дэйвидом Леманом в Ки-Бискейн. Хоффа слушал его с бесстрастным выражением лица, уставившись в лобовое стекло, по которому текли струйки дождя.

Когда Дорфман закончил свой рассказ, Хоффа поднял мясистую руку, чтобы тот помолчал, и стал размышлять, Он и не сомневался, что Кеннеди согласятся на сделку. Весь вопрос заключался только в том, как к ним подступиться. Они богаты, а богатые люди продажны и ленивы. Старик Кеннеди был самым алчным из капиталистов, а следовательно, с ним всегда можно договориться, как это и произошло в пятьдесят втором году, когда они заключили сделку по поводу Чикагской биржи. Что же касается Джека, то он всего лишь развратный бездельник и согласится на все, лишь бы завоевать хорошую репутацию. А его младший брат Бобби — болтливый никчемный студентишка. К черту их! Некоторое время Хоффа сидел молча. Он весь кипел от яростного презрения к богатеям. Он был такой же убежденный антикоммунист, как Эдгар Гувер, если еще не злее, но все-таки в одном русским надо отдать должное: они прогнали всех богатых паразитов и передали власть в руки рабочих.

Сделка с Кеннеди ему все больше нравилась. Мысль о том, что жирный Дэйв Бек будет сидеть в тюрьме в Атланте или в Льюисберге, согревала его сердце, но гораздо важнее было то, что у профсоюза водителей появятся связи в демократической партии. Это необходимо на тот случай, если демократическая партия победит на выборах в 1960 году. Профсоюз водителей был единственным из профсоюзов, который всегда поддерживал кандидатов от республиканской партии, что не сулило никаких неприятностей, пока кандидатом республиканцев был Эйзенхауэр, потому что Эйзенхауэр всегда побеждал на выборах. А вот Никсон, Стассен, Рокфеллер или кто-то другой могут потерпеть поражение в 1960 году, и тогда профсоюзу водителей останется разве что палец сосать. Небольшая подстраховка не помешает. Но в первую очередь нужно избавиться от Бека и его дружков, напомнил себе Хоффа. Следующей целью будет Джордж Мини.

Он кивнул Дорфману.

— Ты хорошо поработал, Ред.

— Спасибо, Джимми, — произнес Дорфман. По его тону можно было предположить, что он не нуждается в похвалах Хоффы.

По лицу Хоффы пробежала тень сомнения.

— Однако мне не нравится вся эта чушь по поводу того, что надо ехать в Вашингтон и отвечать там на вопросы Бобби. С этим я не согласен, Ред. Перебьются.

Дорфман откашлялся.

— Это одно из основных условий сделки, Джимми. Леман был категоричен в этом вопросе. Это всего лишь спектакль, Джимми, чтобы Бобби выглядел героем, но ты должен быть там. Вопросы ты получишь заранее, и у тебя будет много времени, чтобы посидеть с адвокатами и подготовиться как следует… Тут нечего бояться, поверь мне. Зато они избавят нас от этого жирного индюка Бека.

Хоффа передернул массивными плечами. Дорфман, конечно, прав, но он почему-то испытывал тревогу. Внутреннее чутье подсказывало ему, что, возможно, он делает ошибку. С другой стороны, он давал Кеннеди потрясающий шанс, да и Старик был в долгу перед ним. Может быть, он слишком осторожничает…

“А, черт, — сказал он себе. — Кто не рискует, тот не побеждает!”

— Так и быть, Ред, — вымолвил он наконец. — Передай им, что мы согласны. Все вопросы должны быть согласованы со мной и Эдвардом Беннеттом Уильямсом, и чтобы без сюрпризов. Головой отвечаешь.

— В этом вся суть сделки, Джимми. С обеих сторон никаких сюрпризов. — Он помедлил. — Разумеется, ты должен постараться, чтобы все выглядело чин чином.

— Что это значит?

— Ну, ты должен изобразить уважение к сенатской комиссии, Джимми.

— Уважение?

— Ну да, знаешь, как перед судом присяжных. — Он хотел сказать “как перед комиссией по условному освобождению” (именно так выразился Леман), но решил, что у Хоффы вряд ли хватит чувства юмора, чтобы оценить эту шутку. — Ты должен вести себя… как бы это сказать… — он искал нужное слово, — почтительно .

Хоффа сердито взглянул на него.

— Ты что, хочешь, чтобы я жрал говно на виду у всех, прямо перед этими чертовыми телевизионными камерами?

— Жрать говно, ну что ты, Джимми! Просто будь вежливым, прояви уважение, речь только об этом… — Дорфман обливался потом, который, смешиваясь с запахом одеколона, волнами окутывал салон автомобиля. Он снял шляпу — такую же, как у Фрэнка Синатры — и стал обмахиваться ею, как веером. — Ты придешь туда, ответишь на вопросы — будешь вести себя с высоким чувством ответственности, а то в газетах пишут, что ты безответственный деятель. Только веди себя вежливо с этими чертовыми сенаторами. Разве это так уж сложно?

— Ну, хорошо, хорошо, — недовольно уступил Хоффа. — Я только хочу сказать, что все должно идти по плану.

Дорфман поднял вверх руки. Сбои возможны всегда, но это дело, на его взгляд, было надежным, поскольку в успехе заинтересованы обе стороны. Алчность и тщеславие, как правило, хорошие помощники, а в этом деле присутствует и то и другое. Влажными от пота руками он вытащил еще одну сигарету и закурил. Теперь, когда Хоффа, хотя и не очень охотно, но все же согласился, он хотел поскорее убраться отсюда.

— Знаешь, с кем сейчас кантуется Джек Кеннеди? — спросил он, меняя тему разговора. — Знакомый моего знакомого из Лос-Анджелеса говорит, что с Мэрилин Монро.

— Не врешь? Кто это говорит? — Голос Хоффы звучал безразлично; ему это было неинтересно. Когда заходил разговор о сексе, в нем оживал пуританин. Он всегда испытывал неловкость, когда в его присутствии смаковали грязные истории. Он также не любил сплетен про сексуальные связи известных ему людей, но, если считал, что такая информация может ему пригодиться для шантажа, он слушал внимательно, хотя и без удовольствия. По мнению Дорфмана, Хоффа был единственным человеком, который, приезжая в Лас-Вегас, умудрялся ни с кем не переспать.

Дорфман промурлыкал несколько тактов песни из репертуара популярного американского певца, подражая его пропитому и прокуренному голосу. Даже Хоффа, у которого не было слуха, понял, о ком идет речь.

— Что ж, — сказал он, — если это он сообщил тебе эту новость, он, наверное, знает, что говорит.

— Будь уверен, он знает. Может, приставить к ним нескольких ребят? Пусть заснимут Джека Кеннеди и Мэрилин вместе?

Хоффа пощелкал костяшками пальцев; он всегда так делал, когда размышлял о чем-то.