— У вас тут медицинское учреждение или торговая фирма?

— Подумайте о моем предложении. — Она улыбнулась и протянула ему визитку.

Едва взглянув на карточку, Джон уронил ее обратно на стол.

— Нет, спасибо. Можете не беспокоиться, — сказал он и вышел.

Когда они шли обратно к Сент-Эннз-сквер, впереди слышались какие-то неразборчивые крики. Джон отыскал взглядом продавца «Манчестер ивнинг ньюс». На стойке с газетами был вывешен заголовок:

Колокола на ратуше начали свой медленный бой. Когда мелодия смолкла, раздался один глухой похоронный удар — значит, уже час дня. Джон переводил взгляд с уродливых горгулий на готических шпилях на людей, шедших рядом с ним в толпе. В который раз ему пришла в голову мысль, что, возможно, убийца сейчас где-то рядом.

— Может, перекусим? — предложил Рик. — А то у меня живот сводит от голода.

— Да, перекусить — это мысль, — кивнул Джон.

— У них отличные сандвичи, — заметил Рик, указывая на закусочную «Прет-а-манже».

Джон внутренне простонал при мысли о разных сортах хлеба и множестве невообразимых начинок. Он кивнул в сторону закусочной «Греггз» на другой стороне улице:

— Вон там делают прекрасные сандвичи с ветчиной.

Теперь Рик скривился:

— Да ну… Есть в таких местах…

Джон осуждающе посмотрел на него.

— А чем тебе не нравится? Люди не выделываются, а продают нормальную еду по нормальным ценам.

Рик заглянул внутрь и заметил двух рабочих со стройки, которые так и стояли в очереди, не сняв касок.

— Может, встретимся в машине?

— Деньги твои, тебе решать, — ответил Джон.

Рик двинулся через дорогу, а Джон отправился в «Греггз».

Он заказал два сандвича с ветчиной и коричневым соусом, чашку кофе и, расплатившись, вышел на улицу.

Рик уже сидел на скамеечке перед старинной церковью, наслаждаясь теплом солнечных лучей, пробившихся сквозь просвет в тучах.

Прикинув, что в ближайшее время им не грозит опасность промокнуть под весенним ливнем, Джон уселся рядом. Краем глаза он зацепил стеклянную витрину магазина «Маркс и Спенсер». Его построили на месте взрыва бомбы, заложенной боевиками ИРА в 1996 году.

Сразу вспомнились тот теракт и предыдущие годы. По правде говоря, тому, кто ищет спокойной жизни, вообще не стоит идти в копы. Сам Джон поступил на службу в 1991-м, когда ему стукнул двадцать один год. Не успел он опомниться, как его одели в полицейскую форму и отправили патрулировать улицы.

Тогда ночная жизнь била ключом, и во всем мире их город называли не иначе, как Безумный Манчестер. Но к концу восьмидесятых даже такие клубы, как легендарная «Асиенда», попали под контроль бандитских группировок из Читэм-Хилла и Солфорда. Это был просто кошмар для полицейских; без бронежилета на службу не выходили — за ночь случалось по нескольку выездов со стрельбой. Бандитам было наплевать, что в ходе разборок гибнет куча народу, и газеты стали называть Манчестер Городом пистолетов.

В то время многим коллегам Джона приходилось в свои выходные торчать в ночных клубах под видом обычных посетителей, вкалывая себе всякую дрянь, — полиции нужны были свидетельства, которые позволили бы позакрывать притоны. Даже теперь Джон радовался, что из-за его габаритов и еще из-за того, что каждую субботу он играл в регби за манчестерскую полицейскую команду, его освободили от этой обязанности.

Когда время Безумного Манчестера с шипением и свистом подошло к концу, город словно замер в поиске нового имиджа. Потом пошли слухи, что где-то в районе Кэнал-стрит появились клубы, куда безбоязненно могут ходить геи. В Энкоутсе открылся ночной клуб «Сэнкиз соуп», набрала известность группа «Оазис»… и вдруг оказалось, что Манчестер снова воспрянул духом.

Пятнадцатого июня раздался телефонный звонок. Бомба была заложена на одной из самых многолюдных торговых улиц, и часовой механизм выставлен на тот самый час, когда субботние толпы ринутся за покупками.

Джон, одетый в полицейскую форму, бежал по Маркет-стрит, одной рукой придерживая на голове шлем, а другой делая людям на улице знаки, чтобы они не приближались к Арндейлу. Разведка пребывала в растерянности и не имела ни малейшего представления, когда может сработать бомба. Если Джону когда-нибудь и приходилось так потеть, то только играя в регби.

За час они расчистили место вокруг большого белого автофургона. Джон стоял в заграждении в дальнем конце Маркет-стрит, когда произошел взрыв. Он в жизни не слышал ничего подобного. Земля содрогнулась от грохота. Затем обрушилась лавина стекла. В радиусе четырехсот метров все было засыпано осколками. Каким-то чудом никто серьезно не пострадал, однако весь центр города был разрушен.

Инспектор снова взглянул на сверкающее стеклянными витринами здание. Еще один пример того, как меняется Манчестер, который когда-то был первым индустриальным городом мира.

Джон с аппетитом уплетал огромный сандвич, когда его взгляд упал на Рика, отхлебывавшего какое-то питье из смешной маленькой бутылочки.

— Что у тебя там?

— Коктейль из мякоти бананов и манго.

Джон покачал головой. Ему сразу вспомнилась Элис, которая обожала перетирать вполне пригодные к употреблению фрукты и овощи в кашу.

— Надо будет познакомить тебя с моей половиной.

До следующего адреса в списке было рукой подать — дом на Рочдейл-роуд, темный и внушительный. Они припарковались на заднем дворе рядом с новеньким «рейнджровером».

— Да, видно, хозяева не бедствуют.

Напарники снова вышли на улицу. В шум проносящихся мимо машин вплетались резкие металлические звуки. Рик указал на множество строительных кранов, высившихся над соседними крышами словно часовые.

— Похоже, тут строят что-то грандиозное.

— Мы же в Энкоутсе, — заметил Рик. — Район получил от Евросоюза кучу денег на модернизацию. Скоро здесь все поменяется.

Он сверился сначала с распечаткой, а затем с медной табличкой на двери.

— Вот. «Центр красоты доктора О’Коннора».

Джон недоверчиво осмотрел облицовку вокруг дверного проема. Из-за выхлопных газов камень стал почти черным.

Рику пришлось позвонить дважды, прежде чем интерком донес ответ:

— Кто там?

Легкий ирландский акцент, голос непринужденный и приветливый.

Джон даже удивился: по сравнению с казенным блеском, которым встретило их предыдущее заведение, приветствие прозвучало почти по-дружески.

— Сержант Сэвилл и инспектор Спайсер, полиция Манчестера.

Раздался глухой стук: на другом конце уронили трубку.

— Черт! Прошу прощения, поднимайтесь.

Они переглянулись. Послышался щелчок, и дверь пропустила их в неярко освещенный холл. В воздухе чувствовался запах сырости, и Джон опустил глаза на темно-красный ковер у себя под ногами. Все двери на первом этаже были заделаны: скорее всего за ними располагались офисы компаний, расположенных в соседних домах. Единственный возможный путь — вверх по лестнице. Они поднимались неслышно — ковер глушил звуки. На стенах висели фотографии женских лиц с подписями: коллаген, рестилайн, хилаформ, лазерная шлифовка, разглаживание морщин, лазерное омоложение.

Джон с понимающим видом кивнул Рику.

— Только нехирургические манипуляции.

Наверху оказался короткий коридор с двумя дверьми. Одна — с табличкой «Процедурная» — была закрыта, другая открыта.

— Прошу вас, проходите, — пригласил тот же голос.

Кабинет, в котором очутились напарники, скорее походил на приемную адвоката. В углу стоял огромный письменный стол мореного дуба, а за ним висели полки, сплошь заставленные книгами. Дневной свет, пробившийся сквозь оконное стекло, сразу же тонул в деревянных настенных панелях и красном ковре.

За столом сидел представительный мужчина и вытирал трубку интеркома тряпочкой для очков.

— Скользкая, гадина. Надеюсь, вас не оглушило. Располагайтесь.