Фиона открыла дверь и выглянула наружу. Цветы упали на порог. Перед ней стоял муж и злобно на нее пялился, дождевые капли стекали у него по лицу.

— Попалась, сучка!

Кислый запах виски ударил ей в нос.

Фиона попыталась захлопнуть дверь, но он успел вставить в щель ботинок. Фиона повернулась и помчалась вверх по лестнице, слыша за своей спиной тяжелый топот шагов. Она влетела в ванную и задвинула медный болт. Окно было наполовину открыто, когда муж начал колотить в дверь. Встав на подоконник, Фиона дотянулась до мокрой водосточной трубы. Ее машина была припаркована прямо под окном, а ключи спрятаны в щели между кирпичами.

— Простите, но я уже объяснил вам, что мы расследуем убийство. — Рик повернулся к Джону и покачал головой, изображая изумление. — Совершенно верно, проводятся разыскные мероприятия… Хорошо, сходите поговорите с начальством. — Он прикрыл телефонную трубку рукой. — Невероятно. И это профессиональная ассоциация — Медицинский совет. Стоит на страже интересов пациентов, если верить их сайту. Похоже, их больше волнуют собственные интересы. — Он резко снял руку с трубки. — Да, очень срочно. Вопрос жизни и смерти. Может, вам напомнить клятву Гиппократа?.. Спасибо. Электронное письмо меня вполне устроит.

Минут через десять компьютер на столе у Рика пикнул — пришло сообщение. Он распечатал документы.

— Боже праведный! А на медной табличке у входа в Центр красоты было написано просто «доктор»…

— Что не так? — спросил Джон, наклоняясь вперед.

— Имон О’Коннор, доктор медицины, член Королевского хирургического колледжа. Хирург-стоматолог и челюстно-лицевой хирург.

Джону это ничего не говорило.

— И что?

Рик пробежал глазами лежащий сверху листок.

— Родился в Дублине, 5 августа 1948 года. Пять лет обучался в стоматологическом институте, потом работал хирургом-стоматологом в Лондоне. Поступил в аспирантуру в Королевском колледже. По окончании получил степень доктора медицинских наук со специализацией в зубной хирургии.

— Выходит, он дантист? — спросил Джон, сразу вспомнив про Тайлер Янг, у которой была удалена часть зубов.

— Погоди, это только начало. Потом он снова поступил в институт как студент. И, проучившись четыре года, получил диплом врача. Год работал интерном в больнице «Гайз» в Лондоне, из них шесть месяцев занимался общей хирургией и шесть — терапией.

— Общей хирургией?

— Тут еще много, — сказал Рик. — Шесть месяцев работал в отделении скорой помощи больницы Святого Фомы, шесть месяцев — в кардиологии, год обучался пластической хирургии в Лондоне. Сдал еще один экзамен, чтобы стать членом Королевского хирургического общества. Затем пять лет проработал в «Гайз». Получив там должность консультанта, начал специализироваться в черепно-лицевой хирургии.

Рик прочел следующий параграф молча, качая головой.

— В чем дело? — нетерпеливо теребил его Джон.

— Слушай. Тут написано, что во время работы консультантом он занимался реконструкцией лицевого скелета людей, получивших травмы. Среди его пациентов даже было несколько военных, раненных во время Фолклендского конфликта. Но основной сферой деятельности О’Коннора, в которой ему принадлежит несколько новых методик, было частичное удаление костей лицевого скелета. Это делается для того, чтобы предоставить нейрохирургам доступ к опухолям, расположенным у основания мозга.

Джон встал.

— Ты серьезно?

Он уже собрался подойти, чтобы взглянуть на документы, когда Рик толкнул ему бумаги через стол.

Джон снова сел и пролистал их, остановившись на последней странице.

— Тут сказано, что в 1989 году его вызвали в комиссию по профессиональной этике.

— Комиссия пришла к заключению, — Рик заглянул еще в один листок, — что О’Коннор не может быть практикующим врачом, поскольку у него выявили психическое заболевание на почве наркомании. В результате его ошибки пациент получил повреждение мозга.

— Что он принимал?

— Диаморфин. — Рик присвистнул. — Доктор стал наркоманом. Правда, при смягчающих обстоятельствах. Он попал в автокатастрофу и повредил колено, в результате у него возникла потребность в обезболивающих препаратах, которая впоследствии переросла в зависимость.

Джон щёлкнул пальцами.

— Вот почему такие следы! А тогда он даже не встал из-за стола. Мы не видели, как он передвигается.

Рик водил пальцем по странице.

— Ему запретили заниматься врачебной деятельностью. Правда, спустя три года О’Коннор получил разрешение вернуться к практике, но при одном условии.

— Хочешь, угадаю? — спросил Джон, роняя листок на стол. — Ему не разрешено проводить хирургические операции.

— Именно, — ответил Рик. — В 1994 году он переехал в Манчестер и открыл Центр красоты.

Они припарковались в переулке рядом с Центром красоты. Джон заглянул во двор здания.

— «Рейнджровер» на месте. Значит, хозяин здесь. — Он посмотрел на небо, затянутое тяжелыми тучами. — С Ирландского моря натянуло. Теперь надолго зарядит.

Быстрым шагом напарники прошли к входной двери казавшегося черным здания и позвонили. Подождав пару минут, Джон шагнул назад под ливень и поднял голову. Доктор О’Коннор отпрянул было от окна, но их глаза встретились.

Джон ткнул пальцем себе в грудь, потом указал наверх. Через пару секунд замок в двери щелкнул.

Полицейские быстро поднялись по ступеням — Джон старался оставить доктору как можно меньше времени на раздумья. Когда вошли в комнату, О’Коннор сидел за письменным столом и счищал шкурку с очередного мандарина.

— Джентльмены, вы застали меня в дверях. Я собирался уходить.

Они пожали доктору руку и сели. Джон бросил взгляд на Рика, предлагая ему начать беседу.

— Мы вас не задержим, — сказал Рик.

— Я слушаю. — Доктор улыбнулся и откинулся на спинку кресла; кожаное сиденье слегка скрипнуло. — Выяснилось что-нибудь про Гордона Дина?

— Нет пока. — Рик достал из кармана пиджака фотографию Тайлер Янг и положил на стол перед собой.

Джон следил за реакцией О’Коннора. Тот взглянул на фото, отложил недочищенный мандарин в сторону и указательным пальцем повернул фотографию так, чтобы она легла параллельно кромке стола. Как обычно, лицо его было непроницаемо. Он вопросительно приподнял брови.

— Вы узнаете эту женщину? — спросил Рик.

— Нет.

— Вы с ней не разговаривали?

— Как я могу помнить это? Мне многие звонят. Может, я и говорил с ней, понятия не имея, как она выглядит. А к чему все это?

— У нее в дневнике нашли запись, что она обсуждала с вами установку губных имплантатов. Потом вы предложили сделать операцию по увеличению объема груди. По очень привлекательной цене.

О’Коннор сцепил пальцы над фотографией, оценивая улыбающееся лицо у себя под рукой.

— Нет, этого не может быть. По двум причинам. Во-первых, я не провожу хирургических операций, во-вторых, ей явно меньше двадцати пяти, а согласно правилам Центра красоты, мы не оказываем услуг пациентам младше этого возраста. — Он пододвинул им лежащую на столе брошюру. — Вот тут, на второй странице, все четко прописано.

Джон встал и подошел к книжным полкам у доктора за спиной. О’Коннор нехотя развернулся в кресле.

Не обращая внимания на глянцевый буклет, Рик кивнул в сторону фотографии:

— Тайлер Янг была найдена мертвой. У нее сняли кожу на лице и передней части туловища, удалили грудные железы, а также некоторые мышцы. Вы когда-нибудь разговаривали с Кэрол Миллер или Анжелой Роуландс? Их тела также были найдены со снятой кожей.

О’Коннор снова повернулся к Рику. И по-прежнему у него на лице ничего нельзя было прочесть.

— Разумеется, нет.

Заговорил Джон:

— Интересная у вас библиотека, доктор. Скажите, вы занимаетесь только косметическими процедурами?

— Я предпочитаю называть это эстетической медициной.

— Тогда зачем вам эта книга?

Он не произнес вслух название «Анатомии» Грея и не взял книгу с полки, стараясь вынудить доктора подняться со стула.