— Алекс, ты меня пугаешь.
Он встретился с ней взглядом.
— Послушай, я не виноват. Это все тестостерон, ядом меня ест… — С несчастным видом он зажал руку между коленей. — О Господи, чем скорей мы уедем в Голландию и там проведут завершающую операцию… А теперь, пожалуйста, выдвини ящик!
Донна сделала несколько осторожных шагов в комнату, испуганная резким тоном его приказаний. Такого никогда раньше не было. В начале их взаимоотношений она чувствовала себя неловко, не понимая, будут ли они развиваться в сторону секса. Затем в какой-то момент он мягко отверг ее неуверенные попытки к сближению, сказав, что она для него скорее друг, чем любовница.
Ясность даже обрадовала Донну — они останутся близкими людьми, и между ними не будет недоговоренности. Когда доверие между ними окрепло, Алекс поделился своей мечтой: стать не трансвеститом, как сейчас, а настоящей женщиной.
В первый момент это явилось для нее потрясением. Останется ли он с ней после смены пола? Но вскоре Донна поняла, что во многих отношениях она нужна ему больше, чем он ей. Алексу требовалась физическая поддержка после каждой очередной мучительной операции и эмоциональная поддержка в минуты, когда он терял веру в себя и впадал в отчаяние.
Стоимость операций, вот в чем была загвоздка. Он никогда много не зарабатывал, она тоже. Когда Алекс сообщил ей, что собирается зарабатывать, торгуя собственным телом, она пришла в ужас. Он сказал, что уже занимался этим раньше, лет в двадцать. На трансвеститов и транссексуалов до операции сейчас большой спрос. Зная, что его счастье зависит от смены пола, Донна в конце концов согласилась.
В первую ночь, когда Алекс отправился на панель, она страшно беспокоилась, не случится ли с ним что-нибудь дурное. Но на следующее утро он появился с полными карманами денег. Еще несколько ночей, и он заработал достаточно, чтобы расплатиться с доктором О’Коннором за имплантаты в щеках. И все пошло как по маслу. Алекс торговал собой, чтобы заплатить за следующую операцию, потом лежал в постели, пока не заживут раны, а Донна за ним ухаживала; потом он снова шел на панель, чтобы оплатить следующий визит к доктору О’Коннору…
Конечно, бывало, он злился, выведенный из себя уничижительными замечаниями клиентов или их отказом заплатить за услуги. Донна вдруг вспомнила ту ночь, когда Фионе показалось, что за стенкой кого-то убили.
— Алекс, ты помнишь, за день до последней операции у тебя был клиент? Ты привел его в мотель поздно ночью. Вы с ним пошли в девятый номер.
— Второй ящик снизу! — Крик внезапно сорвался на визг.
Донна вздрогнула, а потом быстрым шагом подошла к комоду. Сверху на нем стояла гипсовая голова, на которую был надет каштановый парик с красными прядями. Донна открыла ящик и уставилась на лежащую там груду банкнот.
— Откуда столько?
— Возьми двести фунтов и сходи к Анабелле в аптеку. Скажешь ей, что мне нужно на две недели андротона, по двести пятьдесят миллиграммов в день. И прогестерон, таблетки по пять миллиграммов, все, что у нее есть. Давай скорей!
Донна взяла из стопки четыре пятидесятифунтовые купюры и почти выбежала из комнаты.
Пациент снова откинулся на подушки, руки на одеяле, ладонями вверх. Через пару мгновений в комнату влетела малиновка. Птичка села на дальний конец кровати, посмотрела на него, подлетела поближе. Он безучастно смотрел на нее, пока она не опустилась ему на ладонь. И тут пальцы сжались в кулак, круша и сминая крошечный живой комочек.
Глава 30
— Что ты сделал?! — взорвался Маклогин.
Джон старался говорить спокойно.
— Сэр, он пытался бежать. У нас не было выбора.
Маклогин повернулся к Рику за подтверждением.
— Это правда, сэр. Он увидел, что я нашел фотографии, и кинулся к двери.
— И в этот момент инспектор Спайсер заблокировал его так, что, по словам задержанного, он получил вывих плеча.
— Нет у него никакого вывиха, поверьте, сэр. Если бы был, он бы орал гораздо громче, — ответил Джон.
— Вашу мать! — Маклогин посмотрел на прозрачный пластиковый пакет и коллекцию фотографий внутри. — Что, черт побери, это такое?
Рик сделал шаг вперед.
— Работы немецкого анатома Гюнтера фон Хагенса, который изобрел метод «пластификации». Суть в том, что он берет трупы людей, завещавших свои тела на медицинские исследования, обнажает мышцы и внутренние органы, сохраняет их в таком виде с помощью синтетических резиновых полимеров и устраивает выставки.
Маклогин покачал головой.
— Да, я помню, его по телевизору показывали. Я посмотрел пару минут и переключил на другую программу.
Он взглянул на фотографию: мужчина держал на вытянутой руке свою кожу, и она свисала складками, как одеяло. Другой мужчина, с баскетбольным мячом в руке, как бы готовился к броску; все его мускулы были напряжены, рот открыт в попытке набрать в грудь побольше воздуха.
— Неужели эти ужасы выставляли напоказ?
— С выставкой «Миры тела» Гюнтер фон Хагенс путешествует по разным странам. В начале этого года был в Лондоне, эти фотографии оттуда. Их еще можно купить в Интернете, на его сайте.
Маклогин отложил фотографии.
— Так, значит, Пит Грей там был. Ладно, допросите его, а я посмотрю.
Джон и Рик сели напротив Грея. Тот молчал — двухкассетный магнитофон крутился вхолостую.
— Странное хобби — коллекционировать фотографии мертвых тел и копаться в атласах по анатомии. Почему вы сразу не сказали? — спросил Джон.
Грей пожал плечами:
— Вы считаете меня моральным уродом.
«Это точно», — подумал Джон.
— Если бы я учился на врача, вы бы на меня так не смотрели. Наоборот, уважали бы за стремление узнать, как устроено тело человека.
— Но вы же не студент.
— Да какая разница? Почему знания анатомии должны быть доступны только медикам? Почему Королевский медицинский колледж не разрешает простым людям вроде меня присутствовать при вскрытиях? Мы все имеем право знать, что у нас внутри.
— Зачем?
— Потому что это интересно. Мне по крайней мере. Но если я не медик, то, с вашей точки зрения, я чудовище. Если вам это что-то прояснит, могу сказать, что я мечтал стать хирургом.
— Мечтали стать хирургом? А почему? Вы родственник тому Грею, который написал учебник анатомии?
— Нет.
— Ваш отец был хирургом?
— Нет, он был печатником.
— Может, тогда дядя? Родственник? Друг? С чего вам вдруг вздумалось стать хирургом?
— Просто захотел, и все, как Леонардо да Винчи. А его все считают гением.
«Мания величия, — подумал Джон. — Явный псих».
Он положил пластиковую папку с фотографиями экспонатов на стол.
— Эти фотографии вы храните у себя дома. Чем вас привлекают изображения трупов со снятой кожей?
— На них видно устройство человеческого тела во всем его великолепии.
— А трупы Анжелы Роуландс, Кэрол Миллер и Тайлер Янг тоже показывают устройство человеческого тела во всем его великолепии?
Грей возмутился:
— Какое это имеет отношение ко мне? Тот, кто это сделал, болен на всю голову.
— А здоровый человек станет покупать фотографии трупов со снятой кожей? — Джон поднял папку с фотографиями и дал ей громко шлепнуться на стол.
— Так что ж вы не допрашиваете всех, кто сходил на эту выставку? Нас было больше восьми тысяч человек.
Он явно разговорился. Похоже, хорошо подготовился. Пора бы его встряхнуть.
— А где вы познакомились с Анжелой Роуландс?
Грей вздрогнул:
— Что вы хотите этим сказать?
— Я хочу знать, где вы познакомились с Анжелой Роуландс. Что тут непонятного?
— А мы были знакомы?
Джон подался вперед. Следующий вопрос выдаст его Маклогину с головой. Но ему уже было наплевать. Еще чуть-чуть, и он расколет эту мразь, что сидит напротив.
— А как так вышло, что в ней нашли вашу сперму?
— Откуда вам… — Он не договорил.
— У нас есть ваши данные! — рявкнул Джон. Помня, что Маклогин слушает, он понизил тон. — Вас ведь привлекали за избиение жены, а потом еще двух женщин. Уже забыли?