Я встретилась глазами с женщиной, сидевшей в соседней машине. Она улыбалась, глядя на мои белые одежды и букет. Конечно, любая в сорок лет была бы счастлива, умудрившись заполучить себе мужа. “Но ты — королева, — вдруг вспомнила я вчерашний разговор с Леоном. — Ты не можешь этого сделать!” А можно обманывать королеву? Можно за ее спиной встречаться с другой женщиной? Нет, если уж я королева, то докажу, что имею право распоряжаться своей жизнью с максимальной выгодой. “Королеве не нужно ничего доказывать!” Кто бы говорил…

— Гийом, а после венчания мы должны зарегистрироваться или что там дальше полагается делать?

— Да, и подписать брачный договор. Мой патрон, мэтр Накорню, ждет нас после церкви. Он очень обрадовался, когда я обратился к нему с просьбой составить проект брачного договора для прекрасной Катрин и меня. Он передавал вам наилучшие пожелания.

Я незаметно вздохнула и снова помечтала застрять в пробке. Но мы благополучно пробирались в потоке машин, наконец миновали сквер Сен-Пьер и подъехали к громаде собора. Я накинула на голову вуаль, Зигрено распахнул тяжелые двери.

Перед алтарем стояли священник и чей-то жених, а очередной папаша вел к ним по проходу свою спрятанную в кружева дочурку. Очереди дожидалась еще одна свадьба. Я уселась на ближайшей скамье, а Зигрено пошел сообщить местной “администрации” о нашем прибытии.

Он вернулся с тремя мужчинами и шепотом познакомил меня с ними, объяснив, что нам требуются два свидетеля и тот, кто поведет невесту к алтарю, я могу сама выбрать провожатого, а оставшиеся двое, соответственно, исполнят роли свидетелей.

— Доброе утро, мсье!

— Очень доброе, Франсуа! Как я рад вас видеть! — Леон не верил своим глазам. Возле решетки стоял верный Франсуа, а незнакомый полицейский отпирал замок.

— Вас опознал этот мсье, за вас и мсье Пешо он внес положенную сумму поручительства, вы оба свободны, — монотонно излагал служитель правопорядка, словно читая по бумажке. — Протяните руки, я сниму с вас наручники. Не забудьте забрать в камере хранения свои вещи, у нас тут не ломбард…

— Вчера, мсье, вечером мне позвонил мсье Белиньи и сообщил, что вы снова хотите взять меня на работу, — рассказывал Франсуа за кофе. — Я очень обрадовался, мне так нравится работать у вас, мсье. У вас отличные машины, я сразу узнал ваш “ферарри”, когда ехал мимо. Я решил, что вы остановились в этом мотеле, но портье сказал мне, что вы и мсье Пешо попали в полицию.

Папаша Пешо согласно кивнул, он явно испытывал расположение к обстоятельному вежливому Франсуа, который и к нему обращался “мсье”, но это звучало не обидно, как от Белых Перчаток, а очень симпатично и правильно, потому что папаша Пешо годился парню в дедушки.

— Сегодня рано утром я явился к своему бывшему хозяину и сразу же попросил расчет, потому что возвращаюсь к вам, мсье. Представляете, хозяин даже не накричал на меня, а сразу выдал мне жалование. И я смог заплатить в полиции за вас, мсье.

— Можно сказать, выкупил своего сеньора из плена! — Леон рассмеялся, смутив парня. — Если бы не вы, Франсуа, неизвестно, сколько нам пришлось бы проторчать здесь, а вы догадались позвонить Белиньи.

— Мсье Белиньи велел мне доложить ему, как только я вас встречу, потому что, когда я уезжал из Монтрей-Белле, он позвонил вам в Париж, а там никто не снимал трубку, и мсье Белиньи заволновался. Поэтому, когда я обнаружил ваш “ферарри” и узнал, что вы в участке, я сразу же позвонил мсье Белиньи.

— Тот связался с моим адвокатом, а адвокат в свою очередь разбудил шефа местной полиции. Идиотская история, а все потому, что я не слушался старших: мсье Пешо и мсье Белиньи!

— Да, — серьезно заметил “мсье Пешо”, — если мсье маркиз и дальше собирается ехать в таком же виде, то я отказываюсь…

— Придется, — развел руками Леон, — костюмы вместе с саквояжем бесследно исчезли, а мне сейчас совершенно некогда заниматься розысками, ни тем более покупать новые. Главное, что не пострадал и не пропал меч! “Ферарри” мы попросим поставить на стоянку мотеля, а Франсуа отвезет нас к Катрин на “линкольне”. Папаша Пешо, ты даже не представляешь, что хранится в недрах этого железного динозавра!

Наконец кюре благословил жениха и его невесту в кружевах, и новоиспеченная парочка в толпе родных и близких под звуки органа покинула высокие своды Сакре-Кёр. Перед нами оставалась еще одна пара. Но вокруг кюре образовалось какое-то движение, расстроенный жених и его дружки что-то объясняли святому отцу, бурно жестикулируя.

— Невеста опаздывает, гостей — полцеркви, с самого ранья ждут, — сообщил нам “прокатный” отец. — Должно быть, в пробке застряла.

Вместо меня, подумала я. И в подтверждение моих мыслей кюре сделал Зигрено знак глазами.

— Ты выглядишь потрясающе, — шепнул мне Зигрено и поспешил к священнику.

Они пошептались, Зигрено что-то достал из кармана, показал кюре, тот закивал, и “прокатный” родитель-профессионал предложил мне руку.

Но это свойское обращение “ты”, впервые прозвучавшее из уст Зигрено, просто ошеломило меня. “Ты выглядишь потрясающе”. “Ты”. Все. Я поправила волосы, вуаль, подала руку “отцу” и пошла с ним к алтарю, заставляя себя думать только об огоньках свечей или, в крайнем случае, о цветных фигурах в тусклых из-за непогоды витражах.

Таинственная церемония тянулась бесконечно долго. Почему у предыдущей пары все произошло так быстро? Потому, что у них все по-настоящему. А ты лжешь. Ты лжешь всем и даже себе. Мне хотелось пить, было душно в вуали, жарко в меховом жилете и очень стыдно. Я не могла поднять глаз, мне казалось, что все картины, и статуи, и даже чужие свадебные гости кричат мне: “Ты лжешь! Здесь церковь, здесь нельзя лгать!” А что, если извиниться и убежать? — подумала я. Это же будет честно… Я не смогу ответить священнику “да”, но ведь в таких случаях не говорят “нет”… От ласковой интонации кюре, от вида маленького служки, который держал на подушечке наши обручальные кольца, чувство стыда росло во мне с потрясающей скоростью. Надо извиниться и уйти, да, это будет честно…

Тут священник спросил Зигрено, согласен ли тот взять меня в жены и про горе и радости, “пока смерть не разлучит вас”.

— Да, — неожиданно громко произнес мой жених.

Я даже вздрогнула. Все равно, я должна ответить “нет”, приказала я себе, но кюре не спешил задавать мне вопрос, а Зигрено сказал:

— В знак своей любви и искренности чувств я дарю моей будущей супруге вот это.

Он достал из кармана и вложил “это” в мою ладонь. Я почувствовала в своей руке что-то металлическое, непроизвольно дернулась, и на каменные плиты пола со звоном упал маленький медный рыцарь на коне.

— Мой шестой вассал! — Я благодарно взглянула на Гийома.

И кюре начал задавать мне этот мучительный вопрос.

Консьержка проводила изумленным взглядом странного неопрятного мужчину, одетого как актер, с длинным, явно бутафорским мечом в руках. Он взбежал по лестнице, а через какое-то время вернулся и нетерпеливо спросил:

— Катрин Бриссон живет на третьем этаже?

— Да.

— Где она? Ее нет дома!

— Мсье, вы что, из полиции? Почему я должна докладывать вам, где мадемуазель Бриссон?

— Я ее жених!

— Какая прелесть! — Консьержка всплеснула ручками и, переплетя пальцы, прижала их к груди. — Что-то раньше я вас не видела, мсье. Не морочьте мне голову, мадемуазель Бриссон — не та девушка, чтобы водиться со всякими пьющими актеришками!

Леон скрипнул зубами, глубоко вздохнул и спросил:

— А вы не знаете, мадам, где она?

— Знаю. Она только что уехала венчаться со своим настоящим женихом. — Всего доброго, мсье. — Консьержка грузно поднялась, прошла к двери парадного, открыла ее и повторила: — Всего доброго.