В Анксуре [956]мирном твоем, Фронтин [957], на морском побережье, В Байах [958], которые к нам ближе, — в дому у реки, В роще, где даже и в зной, когда солнце в созвездии Рака, Нет надоедных цикад, и у озер ключевых Мог на досуге с тобой я верно служить Пиэридам, Ныне же я изнурен Римом огромным вконец. Есть ли здесь день хоть один мой собственный? Мечемся в море Города мы, и в труде тщетном теряется жизнь На содержанье клочка бесплодной земли подгородной И городского жилья рядом с тобою, Квирин [959]. Но ведь не в том лишь любовь, чтобы денно и нощно пороги Нам обивать у друзей — это не дело певца. Службою Музам клянусь я священной и всеми богами: Хоть нерадив я к тебе, все же тебя я люблю. «Спит в преждевременной здесь могиле Эротия-крошка…» Перевод Ф. Петровского
Спит в преждевременной здесь могиле Эротия-крошка, Что на шестой лишь зиме сгублена злою судьбой. Кто бы ты ни был моей наследник скромной усадьбы, Ты ежегодно свершай маленькой тени обряд: Да нерушим будет дом и твои домочадцы здоровы И да печален тебе будет лишь камень ее. «Странно, Авит, для тебя…» Перевод Ф. Петровского Странно, Авит [960], для тебя, что, до старости живши в латинском Городе, все говорю я о далеких краях. Тянет меня на Таг [961]златоносный, к родному Салону [962]И вспоминаю в полях сельских обильный наш дом. Та по душе мне страна, где при скромном достатке богатым Делаюсь я, где запас скудный балует меня. Землю содержим мы здесь, там земля нас содержит; тут скупо Тлеет очаг, и горит пламенем жарким он там; Дорого здесь голодать, и рынок тебя разоряет, Там же богатством полей собственных полнится стол; За лето сносишь ты здесь четыре тоги и больше, Там я четыре ношу осени тогу одну. Вот и ухаживай ты за царями, когда не приносит Дружба того, что тебе край наш приносит, Авит. «Флаву нашему спутницей будь, книжка…» Перевод Ф. Петровского Флаву нашему спутницей будь, книжка, В долгом плаванье, но благоприятном, И легко уходи с попутным ветром К Терракона [963]испанского твердыням. На колесах ты там поедешь быстро И Салон твой и Бильбилы [964]высоты, Пять упряжек сменив, увидеть сможешь. Спросишь, что поручаю я? Немногих, Но старинных друзей моих, которых Тридцать зим и четыре я не видел, Тотчас, прямо с дороги ты приветствуй И еще поторапливай ты Флава, Чтоб приятное он и поудобней Подыскал мне жилье недорогое, Где бы мог твой отец отдаться лени. Вот и все. Капитан зовет уж грубый И бранит задержавшихся, а ветер Выход в море открыл. Прощай же, книжка: Ожидать одного корабль не станет. «Благой Венеры берег золотой, Байи…» Перевод Ф. Петровского Благой Венеры берег золотой, Байи, О Байи, вы природы гордой дар милый! Пусть тысячью стихов хвалил бы я Байи, Достойно, Флакк, не восхвалить бы мне Байи. Но Марциал мой мне дороже, чем Байи. Об них обоих было бы мечтать дерзко. Но если боги в дар дадут мне все это, То что за счастье: Марциал мой и Байи! «Ты теперь, Ювенал…» [965] Перевод Ф. Петровского Ты теперь, Ювенал, быть может, бродишь Беспокойно по всей Субуре [966]шумной, Иль владычной Дианы холм [967]ты топчешь: Понукает тебя к порогам знати Потогонная тога, и томишься Ты, всходя на Большой и Малый Целий [968]. Я ж опять, декабрей проживши много, Принят сельскою Бильбилой родною, Что горда своим золотом и сталью. Здесь беспечно живем в трудах приятных Мы в Ботерде, в Платее [969]— кельтиберских То названия грубые местечек. Сном глубоким и крепким сплю я, часто Даже в третьем часу не пробуждаясь: Отсыпаюсь я всласть теперь за время, Что все тридцать годов недосыпал я. Тоги нет и в помине; надеваю Что попало, с поломанных взяв кресел. Я встаю — уж очаг горит приветно Кучей дров, в дубняке соседнем взятых. Все уставила ключница горшками. Тут как тут и охотник. Ты такого Сам не прочь бы иметь в укромной роще. Оделяет рабов моих приказчик Безбородый — он все остричься просит. Так и жить я хочу и так скончаться. «Рощица эта, ключи…» Перевод Ф. Петровского Рощица эта, ключи, и сплетенного сень винограда, И орошающий все ток проведенной воды, Луг мой и розовый сад, как в Пестуме [970], дважды цветущем, Зелень, какую мороз и в январе не побьет, И водоем, где угорь у нас прирученный ныряет, И голубятня под цвет жителей белых ее — Это дары госпожи: вернувшись чрез семь пятилетий, Сделан Марцеллою [971]я был этой дачи царьком. Если бы отчие мне уступала сады Навсикая [972], Я б Алкиною сказал: «Предпочитаю свои». вернуться Анксур— приморский город в Лациуме. вернуться Фронтин— Секст Юлий Фронтин, современник Марциала, автор сочинения, посвященного водопроводному делу. вернуться Квирин— 1) древнее итальянское божество, храм которого находился на одном из семи римских холмов — Квиринале; 2) прозвище Ромула после смерти. вернуться Авит— Луций Стертиний Авит, поэт и друг Марциала, консул 92 года. вернуться Терракон— город в Испании (ныне Таррагона). вернуться Бильбила— город в Испании на реке Салоне, родина Марциала. вернуться Эпиграмма обращена к Дециму Юнию Ювеналу, поэту-сатирику, современнику Марциала, оставшемуся в Риме. вернуться Субура— шумная рыночная улица в Риме; имела дурную славу. вернуться Дианы холм— Авентин, один из семи римских холмов с храмом Дианы. вернуться Целий— холм в юго-восточной части Рима. вернуться Ботерда, Платея— местечки в Центральной (Кельтиберской) Испании. вернуться Пестум— город в Лукании (Южная Италия), знаменитый своими цветниками и двукратным цветением роз. вернуться Марцелла— богатая испанка, подарившая Марциалу, по возвращении его в Испанию, поместье. вернуться Навсикая— дочь царя феаков Алкиноя. О нем см. прим. 926. |
