На миг я преисполняюсь ненавистью к ним.

О да, представляю, что ты чувствуешь, — говорит львица. — Но у тебя был опыт, когда любимые причиняли боль, не осознавая этого. Позже ты, может быть, захочешь вспомнить об этом.

И она уходит во мрак.

Дверь появляется на том месте, где исчезла львица, и монстр со щупальцами — Дверь-ищейка — ныряет в нее, увеличиваясь в размерах. Дверь на миг становится пурпурно-зеленой, словно синяк, и потом Дверь говорит:

Привет, Элли.

— Ага, — отвечаю я. — Я скучала по тебе. — И это правда.

Мы тоже по тебе скучали, — говорит она. — Что мы можем для тебя сделать?

Желания. У меня слишком много желаний. Но я думаю, что хуже уже быть не может. Поэтому я прошу:

— Отправь меня к Райану и Рокси. У нас полно дел. Было бы глупо, если бы мы стали помогать тебе уничтожить нас.

— На самом деле я не хочу уничтожать вас. — Я с некоторым удивлением осознаю, что это правда. Сегодня день переоценки ценностей. — Я просто хочу восстановить равновесие. Вы знаете, что все полетело вверх тормашками.

Мы понимаем, но…

— О, просто заткнитесь и делайте то, что я говорю. — Я говорю с Дверями так же раздраженно, как Райан со мной. Ха-ха.

Я вхожу в Дверь.

Время замедляется, пока я прохожу сквозь Дверь, и в какой-то миг я слышу, как львица говорит:

— «Междумирье» — это значит «место между мирами». В междумирье между Адом львицы — Адом правды, я полагаю, и разве это не Ад для многих людей? — и местом, которое пахнет ужасно похоже на дом, я чувствую Райана и Рокси, застывших на полушаге в Двери Калатурру-Кургарру. И там есть что-то еще. Существо, живущее в междумирье. Дверь-ищейка.

Она пахнет пурпуром. И одиночеством.

И затем этот мир заканчивается, и Райан — это Райан, Рокси — это Рокси, и я — это я.

Вот только, может быть, впервые в жизни я ощущаю себя цельной.

Когда я оборачиваюсь, первое, что я вижу, — как кто-то тащит вниз коробки Рокси с этикетками «Повидловый ароматизатор». В кинотеатре темно, на экране какой-то мультфильм, зверюшки в шляпах. Райан и Рокси прямо за моей спиной. Рядом с нами сидят люди, но они не вскакивают и не вопят — из ниоткуда появились странные люди, покрытые кровью, грязью и несущие с собой руку мумии.

— Странно, — шепчу я.

— Так вот что ты считаешь странным? — поддразнивает меня Рокси.

Она поправляет стетсон на голове. Райан делает то же самое. Я стягиваю темные очки с головы на нос.

— Похоже, мы дома, — говорит Райан.

— Что, если это очередное адское измерение? — сомневается Рокси.

— В адских измерениях нет Диснея, — возражаю я. — Пахнет слишком по-человечески.

Райан осматривается:

— И что теперь?

— Надо добраться до микроавтобуса, дорогуша, — отвечает Рокси.

— Звучит хорошо, — говорю я.

Мы выходим из кинозала в холл, где на нас подозрительно пялятся тинейджеры. Я вижу на стене платные телефоны-автоматы.

— Эй, ребята, дайте мне минутку.

Райан выглядит так, словно сейчас начнет возражать или спрашивать, зачем мне надо звонить именно сейчас, но вместо этого он указывает на руку, которую я держу.

— Может, сначала ты захочешь куда-то убрать это? — мягко говорит он.

Хм…

— Хорошая мысль.

Я сую ее в карман плаща — и, упс! слышится неловкий хруст. Надеюсь, эта штука прочнее, чем выглядит, потому что будет очень обидно, если придется опять проделать тот же самый путь, чтобы заполучить вторую руку мумии.

Я подбегаю к телефонам и набираю номер своей кредитки. Это обойдется мне в миллион долларов, хотя звонок местный, но наплевать. Особенно после тех особенных моментов в моей старой спальне, я хочу знать о своей жизни здесь, и немедленно. Иррационально? Вероятно. Но я чувствую необходимость. Это пахнет необходимостью.

Дон снимает трубку после третьего звонка.

— Закусочная «У Салли», — говорит она и, когда я говорю, что это Элли, вопит: — Боже мой, Элли! Тебя не было почти неделю! Где ты была? С Райаном?

Пусть она повернет ситуацию по-своему, это не повредит.

— Да, Райан увез меня ненадолго.

Я позволяю силе мира Асмодея излиться из моего голоса, чтобы он звучал соблазнительно. Уверена, в моем голосе также звучит усталость. И я умираю с голоду. Интересно, смогу я уговорить Рокси и Райана съесть пиццу, перед тем как отправиться дальше?

— Ты понятия не имеешь, — продолжает Дон, — какое дерьмо творится в городе, Элли. Это просто кошмар какой-то, клянусь тебе! Бандиты дерутся или что-то в этом духе, не знаю. Я заставила всех сидеть в закусочной, представляешь? По радио говорят, что мэр собирается применить чрезвычайные полномочия и объявить военное положение. И рассказывают, что на улицах творится что-то ужасное — бешеные собаки и — я не шучу — ходячие деревья. И…

Я перебиваю ее:

— От Аманды есть вести?

— Ничего. Но… телефон звонит постоянно, но, когда я беру трубку, там просто кто-то плачет. Может быть, это… — Она сильно расстроена.

— Дон, я скоро вернусь. На самом деле, думаю, мы будем очень скоро, потому что нам надо кое-что взять. Ладно? Но прямо сейчас я должна бежать.

Она оживляется в достаточной мере, чтобы спросить, целует ли Райан мне шею, и я хихикаю.

— Пока нет, — отвечаю я и вешаю трубку.

Я прислоняюсь к телефону. Черт возьми, Аманда, где ты?

Я не звоню ей. На секунду я забыла, что больше не в Аду, и я просто тянусь к ней. И — Иисусе, это работает. Вот она, маленький огонек, и я иду…

И впечатываюсь в твердую каменную стену. Ой!

Я открываю глаза, задыхаясь. Секунду холл кинотеатра плывет передо мной. Я выпрямляюсь и, спотыкаясь, возвращаюсь к Райану и Рокси.

— Что? — спрашивает Райан, прикасаясь к моему локтю, поддерживая меня.

Я качаю головой. Ему не надо знать, что я пыталась воспользоваться своими адскими способностями в реальном мире. Я ограничиваюсь информацией:

— На улицах опасно, — говорю я. — Надо ехать осторожно.

На самом деле мы довольно легко смешиваемся с обитателями Шипшед-Бей — они все носят диковинную одежду и наслаждаются теплым весенним днем, сидя на улицах и потягивая капучино в ожидании начала фильмов, вот только мой единственный оставшийся в живых лучший друг неизвестно где, а моего погибшего лучшего друга оплакивают в Аду те самые чудовища, которые его погубили.

У этих людей нет чувства перспективы. Когда мы выходим на парковку кинотеатра, на капоте микроавтобуса Рокси сидит Нарния. Она выглядит чертовски злой, и я готова сцепиться с ней. Только дайте повод. Я убила ту гигантскую мокрицу и прошла через Ад правды, так что могу управиться с одной надоедливой ведьмой-экстрасенсом.

— Вы опоздали, — говорит она, протягивая сумку.

Райан достает оттуда рогалики. Может быть, она доживет до следующего дня. Может быть.

— Я оставлю тебя в живых, если здесь есть булочка со сливочным сыром, помидорами и луком, — говорю я ей.

Она презрительно фыркает в мой адрес. Сегодня она одета в Баленсиагу — аккуратный коричневый костюм с изысканным рисунком в сине-кремовую клеточку — и в коричневые кожаные сапоги до коленей. Интересно, это кожа ламии или она носит коровью кожу, как остальные?

— Здесь разные рогалики, — отвечает она, и Райан подает мне булочку, завернутую в бумагу.

Я сдираю обертку. Ничто не сравнится с нью-йоркскими рогаликами, ничто, даже самый лучший органический шоколад не сравнится с рогаликом из Нью-Йорка. А рогалик со сливочным сыром, помидорами и луком? Это райское наслаждение. Которое мы заслуживаем.

Рокси получает рогалик с сыром и впивается в него, а булочка Райана странного цвета. Я наклоняюсь над его рукой и обнюхиваю ее.

— Крем с лесными орехами и изюмом? — спрашиваю я, подняв брови.

Это так… по-девичьи.

— С кленовым сиропом, — уточняет он и откусывает большой кусок.

Мое сердце ёкает. Я знаю Райана шесть лет, и все это время я не знала, что он любит девчачьи начинки. Я все время покупала ему обычные рогалики.