— Больно, Элли, больно, — удивленно говорит он.

Его кровь черная и липкая на вид, она капает на камни, стекая между пальцев Стэна. Он прижимает ладонь к ноге, там большой укус, и теперь я знаю, что сделали бы с нами мокрицы, если бы подобрались близко.

— Не прикасайся к нему, — говорит Райан.

Он садится на корточки с одной стороны, и Рокси — с другой. Кристиан не реагирует, он продолжает макать камни. Они скоро закончатся.

— Уверен, это больно, — наконец произносит Райан.

Он просто смотрит, как кровь Стэна течет у него между пальцами. Большая капля образуется и падает на камни — и я вижу, что Двери резко загораются, так же как когда я роняю кровь. Только цвета темнее, и Дверь, которая светится для Стэна, — не та, которая светилась для меня. Она зеленая и влажная, и мне она не нравится. Райан ничего не замечает.

Он говорит:

— Мне так жаль, приятель.

Стэн издает нервный смешок:

— Конечно, дружок.

Райан пожимает плечами и смотрит на меня: — Мы не можем прикасаться к нему. Ты не можешь прикасаться к нему — у тебя открытая рана. Если хоть капля его крови попадет в тебя…

Райану не обязательно договаривать. Если хоть капля крови Стэна попадет в меня, мне крышка, верно? Я наверняка стану после этого оборотнем. И поскольку нет способа помочь Стэну, наверняка не найдется способа помочь мне.

— Стэн, — говорит Райан, — ты можешь двигаться?

— Я не уверен, могу ли я хотя бы дышать, — отвечает он, однако пытается встать на ноги, медленно скользя спиной по камням Двери.

Он делает глубокий вдох и выдох, и я чувствую исходящий от него запах смерти. Аромат лета угасает. Не знаю, сколько он еще продержится.

— Пойдемте, — понукает нас Рокси. — Нам предстоит долгий подъем.

Она прячет ножи в ножны и берет меня за руку. Быстрое пожатие — и внезапно я чувствую себя лучше. Рокси рядом и прикрывает мне спину. Должно быть, я все-таки нравлюсь ей хоть немножко, иначе она убила бы Стэна, когда у нее была такая возможность, во время сражения.

Райан делает движение головой в сторону Кристиана:

— Ты готов, Кристиан?

Впервые он обратился прямо к Кристиану, на моей памяти, за все время путешествия.

Кристиан просто клацает в ответ. Я смотрю на Рокси, и мы общаемся бровями. Я натренировалась в бровеговорении. Если Кристиан не умрет, нам придется убить его в конце; теперь он почти превратился в демона.

— Как аватар может превратиться в демона? — тихо спрашиваю я.

— Что такое хлопок одной ладонью? — отвечает она, и я морщусь:

— Я серьезно.

Райан аккуратно бинтует ногу Стэна банданой Кристиана. Полагаю, Кристиану она больше не нужна. Райан помогает Стэну встать и смотрит на нас:

— Вы все, возьмите каждый по камню. Пошли.

— Как, черт возьми, мы сможем подняться туда?

Я не захватила с собой спелеологическое снаряжение, да никто и не сказал мне перед началом похода, что оно может понадобиться.

— Взберемся, — отвечает Райан. — С помощью рук. — Он слегка улыбается мне.

Похоже, ему это нравится.

— В этом нет ничего веселого! — огрызаюсь я.

— Нет, но это интересно, — возражает он, и я хмурюсь:

— Сопляк.

— Стерва.

— Влюбленные пташки, — говорит Рокси, пытаясь сдержать смех.

Но безуспешно.

— Ладно, дайте я… — Я вздыхаю и закрываю глаза.

Здесь повсюду Двери, в большинстве случаев наверху, и, когда я сосредоточиваюсь на них, они все ярко вспыхивают и хотят поговорить со мной.

Элли!

Элли!

Элли!

Ближайшая мерцает синим, она огромная, в четыре или пять раз больше меня, высокая, широкая. Наверху.

Я указываю на нее и снова вздыхаю.

— Вверху, примерно в пятидесяти футах, — сообщаю я.

Кристиан издает какой-то невнятный звук.

Я поворачиваюсь к нему:

— Послушай, у тебя ведь есть руки. Вспомни, как ими пользоваться.

«Вспомни, как ими пользоваться», — приказываю я ему.

Райан задает темп, достаточно легкий для Стэна, но постоянный. Он болтает, думаю, для того, чтобы отвлечь меня, но через некоторое время я перестаю слушать, потому что это меня расстраивает, а когда я расстраиваюсь, то злюсь. Он читает лекцию на тему демонов, рассказывая об одном, называющемся друдж, — это зороастрийский демон лжи. Звучит не очень интересно. Бла-бла, он лжет и погружает все в хаос, и победить его можно только правдой. Какой прок в демоне, с которым нельзя сражаться?

Рокси карабкается рядом с Кристианом. Он щелкает, и она шипит, и я уверена, что это что-то означает, но у меня начинает болеть голова. Стэн просто идет на звук Голосов наших аватаров, он тише, чем обычно, и я слышу, как он втягивает воздух каждый раз, когда делает неверное движение.

Взбираться на горы — действительно тяжело, и чем дальше мы уходим от коричневой Двери, тем темнее становится в этом измерении и тем громче гудение.

Я прерываю Райана в тот момент, когда он рассказывает о ладжаблессе — Карибском демоне с коровьим копытом, завлекающем людей на их погибель.

— Что это за жужжание?

— Насекомые. — Райан говорит так, словно это не самая ужасная вещь на свете. — Ты не думала, почему тут нет света? Насекомые закрывают его.

— Ты врешь.

Я поскальзываюсь на камне, и мне приходится ухватиться покрепче. Мокрицы, насекомые, и меня уже чертовски тошнит от потусторонних миров в целом, о боже мой. Руки болят, и я уверена, что они скоро начнут кровоточить. Ну хоть туфли подходящие. С круглыми носками, достаточно прочными, чтобы легко втыкаться в мягкий камень, но подошвы поизносились от ходьбы и стали скользкими.

— Честно. Они не кусаются, ничего такого, просто они… существуют.

— Отлично, — бормочу я. — Мне намного лучше.

— Ты когда-нибудь слышала о двен? — спрашивает он.

— Не-а, это очередной карибский демон?

— Тринидадский. Когда умирает некрещеный ребенок, его ступни поворачиваются пятками вперед и он не может ходить.

Я не ребенок и не крещена. Моя семья так далека — была так далека — от религии, как только возможно.

— Что ж, полагаю, я влипла, — говорю я и цепляюсь за очередной выступ в скале, подтягиваюсь, цепляюсь за другой выступ, подтягиваюсь…

Никогда в жизни я так не радовалась при виде Двери. Мягкий синий свет действительно успокаивает. Временами, пока мы карабкались, не оставалось ничего, кроме мрака и жужжания, шипения и клацанья Рокси и Кристиана и шума отламывавшихся и падавших камней, но грохота от падения на землю не было.

Я падаю перед Дверью и перевожу дух. Все пахнет и чувствуется на вкус синим, ледяным, как мятная резинка или мятный чай. Нет, как зубная паста. Воздух напоминает зубную пасту, и, вместо того чтобы стать более разреженным на такой высоте, он, наоборот, более плотный. Дверь расположена на утесе, над той глубокой расщелиной. Наши светящиеся камни начинают угасать, но света от Двери достаточно.

— Мой живот, — ною я.

Вы когда-нибудь пытались втащить себя куда-нибудь? Я только что пользовалась мышцами, о которых даже не знала, что они существуют.

— На самом деле не больно, — говорит мне Райан. Он помогает Рокси перетащить Стэна через край. — Все это не существует. Вот почему ты не голодна.

— Да, но почему тогда Стэн ранен? А аватар Кристиана…

— Потому что они демоны, — шипит Рокси. — Они существуют тут на самом деле. Мы — нет.

— Но это, похоже, существует. — Я показываю на ссадину на своей руке. — И посмотри! — Я вытягиваю руки ладонями вверх. — И если Стэн — мистер Существующий, как он смог забраться на скалу с распоротой ногой?

— Он сделал это, потому что должен был. Пределы выносливости человека ли, демона ли, — кого угодно… — Райан делает паузу. — Ты понятия не имеешь, на что на самом деле способна, Элли. Никто из нас не знает.

— Я способна рассердиться, — ворчу я, укладываясь спиной на скалу.