— Когда это случается, разве не происходит взрыв или еще что-то в таком духе? — Я никогда не была сильна в науке.

— В этом и смысл, детка. Взрыв. — Она неприлично смеется и подмигивает, беря свой велосипедный шлем с полки рядом с мойкой.

Ее подмигивание не похоже на нервный тик. Она машет на прощание, выходя из кухни.

Взрыв. Я бы хотела взорваться вместе с Райаном. Дон права: мы танцуем вокруг друг друга годами. Шесть лет. Но он отвергал меня оба раза. В первый раз я была пьяна, и ладно, это я могу понять. Мы были испачканы какой-то липкой гадостью и только что познакомились. Обстоятельства не благоприятствовали.

Я беру нож и начинаю крошить морковку и лук для тушеной говядины для охотников. Высыпая овощи в чугунок, я вспоминаю о втором разе. Я не часто о нем думаю; кому приятно мучить себя мыслями об ужасном отказе?

Мы были вдвоем в подвале; он охранял Дверь, а я делала инвентаризацию для Салли. Было так тихо; я просто слушала, как он дышит. Каждый его вдох волновал меня все больше и больше, поэтому я старалась не отводить взгляда от чертовых банок с черной фасолью и помидорами.

Потом он позвал меня: «Элли», и я обернулась, он стоял и казался таким… таким… таким погруженным в меня. Я сделала несколько шагов и обняла его.

«Боже мой, Райан», — сказала я и подняла голову.

И он поцеловал меня. О да, он поцеловал меня. Я никогда такого не испытывала. Словно в фильме, словно в романе. Казалось, мое тело в огне. Его горячие руки касались моей кожи. Он скользнул ладонями под мой топ, по спине и пояснице. Потом его пальцы нырнули в мои джинсы, и он так прижал меня к себе, что я выгнулась дугой.

Потом я застонала, и он отскочил от меня, словно я огонь, а он мотылек. Один миг мы смотрели друг на друга — длинный, нескончаемый миг.

«Нет, — произнес он с таким видом, словно я его ранила. — Нет».

И он отвернулся и ушел в противоположный конец подвала, опрокинув по пути стул. Он поднялся по лестнице, и я услышала, как он перепрыгнул через соль. Мне показалось, я слышу звук захлопнувшейся за ним задней двери.

Я просто стояла там, прижимая пальцы к губам.

Это был первый год, и в ту ночь я впервые чуть не погибла. Самьяза вышел из Двери, не прошло и пяти минут, и слава богу, Райан только поднялся наверх, но не ушел. Он был в кухне. Он примчался, когда я закричала. Он спас меня. Он оставил на мне шрам.

И больше он никогда не целовал меня.

— Элли.

Я оборачиваюсь. Я ждала Райана, но это снова была Дон.

— Элли, — говорит она, — извини, но… ты не могла бы выглянуть на улицу? Серьезно.

— Серьезно, Дон, иди домой.

Я занята, работаю своим отличным ножом. Ножом, потому что прямо сейчас я чувствую необходимость в удобном оружии (и можете ли вы сказать, что я провожу все время с охотником? Я правда сейчас подумала об «удобном оружии»? Не могу поверить в это) — и я делаю подготовительную работу, на случай если кто-то придет. Я совершенно уверена, что никого не будет, но мало ли, вдруг Райан и Нарния придумают, как созвать сюда охотников, а у меня будет готова еда. Райан берет пакеты с собой, и другие старшие охотники, заходящие сюда, тоже. Имею в виду, я могла бы просто повесить большую табличку с надписью: «Собрание переехало, отправляйтесь в ШОР[10]» на переднюю дверь, но это кажется немилосердным. Вы спасаете человечество, вы получаете хорошую еду. По-моему, честно.

Поскольку Двери появляются в многолюдных местах, где много шума и суматохи, интересно, есть ли Дверь в ШОР, куда мы со Стэном и Амандой частенько ходили в Лонг-Айленде. Иногда мы любили пойти слоняться в три часа ночи. До того как в Нью-Йорке запретили курить в общественных местах, мы могли всю ночь курить и пить водку из бутылок из-под воды. Конечно, мы никогда ничего не ели. Иногда могли взять на троих тарелку картошки фри. Чаще всего это была водка, иногда мы мешали ее с диетической кока-колой. Мы были омерзительны. Я была омерзительна. Странно, но я с трудом вспоминаю, какой я была тогда. Я помню отдельные моменты — драки на вечеринках, наркотики, алкоголь. Удивительно, как я не погибла, когда водила машину в пьяном виде, честное слово. Я образцовый представитель испорченной золотой молодежи — или была им. Стэн и Аманда остались такими же, как были, когда мы учились в колледже, но я совершенно изменилась.

Или мне нравится думать, что я изменилась. Но я как будто… я как будто стала на самом деле живой, когда Дверь открылась и я встретила Райана. Как будто моя жизнь началась по-настоящему. Все воспоминания о последних нескольких годах резкие и подлинные — счастье ярче, боль ранит сильнее, и я уверена, что помню каждый раз, когда Райан улыбался.

Я не могу вспомнить, как выглядит моя мать, но я помню каждый раз, когда Райан мне улыбался.

— Элли, — голос Дон звучит обеспокоенно, — ты, наверное, подумаешь, что я идиотка, но мне правда не нравится то, что я вижу на улице. Пожалуйста, посмотри и скажи мне, что я спятила, ладно?

Я прикусываю губу. Дон никогда не боялась ехать на велосипеде через весь город. Она жительница Нью-Йорка до мозга костей. И услышать от нее такое?!

Я встревожена. Сегодня я была свидетельницей разнообразной активности демонов, и теперь я призадумалась, не привела ли я кого-нибудь за собой.

Я кладу нож, но, поразмыслив секунду, снова беру его. Он из высокоуглеродной стали — это сплав с железом, и он достаточно хорош, чтобы убить или серьезно повредить все, что угодно. Я жестом велю Дон держаться позади меня, потом крадусь к кабинкам у окон. Приоткрываю жалюзи и смотрю.

Сначала я ничего не вижу. Имею в виду, что за окном обычное движение, но никаких созданий ночи, болтающихся вокруг, понимаете? Все выглядит нормальным.

За одним исключением. На тротуаре большой зеленый лист. Дубовый.

Если вы никогда не бывали в районе Уильямсбурга в Бруклине, возможно, вы не понимаете, почему я так смотрю на лист. Видите ли, он предполагает наличие деревьев. А в Уильямсбурге нет деревьев.

«Откуда ты здесь?»

Словно услышав меня или от дуновения ветерка лист приподнимается в воздухе и возвращается обратно.

Мир содрогается. Действительно. Как картинка в Волшебном экране[11], только он не становится пустым, а возникает совсем новое изображение. Прямо передо мной стоит женщина, одетая в зеленое, и лист на длинном стебле у нее в руке. Она поворачивает руку, и лист начинает плавать в воздухе, привлекая внимание проходящего мимо подростка в больших солнечных очках. Он улыбается и протягивает руку к листу.

Он не замечает женщину. Или не может ее увидеть. И она улыбается так, что в дрожь бросает.

Я поднимаю жалюзи и стучу торцом ножа по стеклу.

— Эй! — кричу я. — Не ешь людей!

Существо в женском облике бросает на меня раздраженный взгляд. Оно начинает пятиться к переулку рядом с закусочной, заманивая мальчика с собой.

Не в первый раз я жалею, что Райан не идет в ногу со временем. Если бы он шел в ногу со временем, у него был бы чертов мобильник и можно было бы позвонить, чтобы он пришел и убил демона. Но у него нет мобильника, и он не может, и придется мне самой.

Дерьмо!

Ладно. Я осматриваюсь. Кетчуп. Я срываю крышку, выдавливаю содержимое на стол и отбрасываю бутылку. Пришло время рисовать пальцами! Два пересекающих друг друга треугольника на окне и точки по кругу, и я смотрю на женщину за окном сквозь Печать Соломона из кетчупа и думаю изо всех сил: «Пожалуйста, уходи!»

Понимаете, Райан никогда не говорил мне, как на самом деле надо использовать Печать.

Но, должно быть, я сделала верно, потому что женщина внезапно шипит и лист прячется в ее ладони. Она поворачивается и бежит — и тут я вижу, что у нее нет спины. Имею в виду, там ничего нет, кроме зазубренных краев. Она состоит из пустой древесины, потрескавшейся и сгнившей.