Джедди пихает Венди кулаком в плечо, и мысли Венди возвращаются в гостиную.

— Я говорю, ты, по слухам, купила машину? Это она внизу стоит?

— «Форд-фокус».

— Это ее рекламируют эти вонючие извращенцы? Которые все в сером. Будто прямо из дурки. Выделываются, словно балерины с геморроем.

— Джеральдина, это люди с тонким вкусом. Творческие люди, — просвещает сестру Венди.

— Ой-ой-ой! Донна! Творческие они!

— Вы двое можете смеяться, если хотите, — говорит Венди, — только в этой машине применены такие передовые решения, что даже двигателя не слышно.

Донна прикладывает к уху руку, словно прислушивается к звуку мотора.

— Может, там и двигателя-то никакого нет. — Джедди глупо улыбается Донне.

Но Венди не такая дурочка. Она ведь учительница, не кто-нибудь там. А у учителей имеется полный набор соответствующих выражений. Они им нужны по работе.

— Совсем как у тебя, Джеральдина, — роняет Венди.

Джедди чувствует, что ее оскорбили, но не понимает, в чем суть. Такой умственный скачок ей недоступен. Ну или там умственный прыжок.

Только сейчас Венди замечает мраморный камин.

— О, вот это по-тря-сающе.

Она подходит поближе и проводит по камину пальцами. Слышно, как ногти скребут по мрамору. Ногти у Венди покрыты черным лаком. Во всем остальном она выглядит как учительница, но ногти — просто из ряда вон. У педагога не должно быть таких ногтей, а то детишки обкакаются со страху. Дети и вправду пугаются. Они даже прозвали ее Когтеточка. Сама-то Венди не знает, но ученики называют ее именно так. Как учительницу они ее любят, но у каждого учителя должно быть прозвище. И это прозвище должно быть уничижительным. Ну там, Джонни Гмык, Цап-Царапыч, Мисс Горилла. Венди достаточно положить свои длинные пальцы на чью-нибудь тетрадь, как ребенок уже трясется от страха. «Извините, мисс, мне нужно в туалет».

Венди нагибается и обозревает топку. У ее ног куча растерзанного шмотья и порванных фотографий.

— Здесь-то она и расчленила Стейси Грейси, — сообщает Донна.

Любопытство Венди растет как на дрожжах, и она начинает тщательно осматривать гостиную, желая узнать побольше насчет того, что было, что происходит и что еще случится. На глаза ей попадается новый ковер.

— Ага, и ковер тоже новый?

— Разумеется. Старый-то ей пришлось выкинуть, — говорит Донна.

Венди кивает в ответ и вспоминает, что матушка ей уже все рассказала.

— Ну да, мама говорила.

Джедди не очень радует, что Венди в таких отношениях с матушкой. Джедди ее ревнует с малых лет. Матушки — они всегда любят своих младших больше, чем старших. Это естественно. Венди и Донна ближе матушке, чем все остальные. Ну хорошо; у мам всегда особое отношение к нескольким первым детям. Вот наша матушка вовсе со мной сейчас не разговаривает. Когда я был совсем маленький, она разговаривала. Но с течением времени она говорила со мной все меньше и меньше, а теперь и вообще едва отзывается, будто меня никогда и не было. Однако я отвлекся. Речь-то не обо мне. Речь идет о том, что они все сделали со Стейси Грейси. Так вот, ревность Джедди вызвана тем, что она из середины. Она не получила ни той части материнской любви, которая отличает первых детей, ни той порции любви, которая припасена для самых младших. Их-то матушки всегда окружают заботой, для них младшие дети всегда остаются маленькими. Наша матушка до сих пор обращается с Донной и Венди так, будто они не вышли из дошкольного возраста.

— Опять вы двое чесали языками? Что это у вас с матушкой за секреты?

— Чесали языками? — спрашивает Венди. — Чесали? Гм. Мы просто беседовали. Мы не чешем языками, как ты выразилась.

Чтобы Джедди было обиднее, Венди произносит всю эту тираду, направляясь к лоджии. Каждый ее шаг все более принижает достоинство Джедди.

Джедди сверлит глазами спину Венди.

— Ой, простите! Я сегодня забыла свой словарь дома, — фыркает она.

Но Венди не обращает на нее никакого внимания. Даже Донна не смеется. Вообще-то Джедди и Донна всегда вместе. Они противницы Венди во многом. Но когда дело касается их отношений с матушкой, Донна и Венди заодно. Две самые младшие сестры. Джедди признает свое поражение ковырянием в носу и разглядыванием козявок.

Теперь Венди говорит, глядя в окно. Ее слова долетают до сестер подобно обрывкам тумана. Часть их остается на стекле в виде влажной дымки.

— Все придут? — спрашивает она.

— Все, до единой, — отвечает Донна.

В ее голосе Джедди чудится связующая их нить. Она кидает свои козявки в огонь и смотрит, как пламя поглощает их.

— Ты свой «форд-фокус» в кредит взяла? В долги, наверное, влезла, — спрашивает Джедди.

Венди не клюет. Джедди делает Донне знаки бровями. В ответ Донна тоже поднимает брови. Они снова вместе, и Джедди еще раз закидывает удочку:

— Пригони машину ко мне, чтобы я на нее посмотрела.

— Ненавижу эти квартиры, — говорит Венди. — Позвони, чтобы тебя впустили. Позвони, чтобы ты меня впустила. Нажми на кнопку, жди лифта. Нажми на кнопку, когда выходишь на этаже. Нажми на кнопку и жди ответа. К чему все это, когда все равно перешагиваешь через пьяниц и наркоманов, чтобы добраться до всех этих кнопок?

Венди в хорошей форме. Джедди обижается.

— Мы не можем позволить себе большую хорошую квартиру в центре Глазго.

— Вообще-то в Вест-Энде.

— Как говорит матушка, не забывай родное говно! — торжествует Джедди.

Джедди смотрит на Донну. Та отвечает улыбкой. Венди ждет, пока Джедди повернется к ней, и чеканит:

— Мама? Разве она так выражается?

— Ну да. Не забывай, кто тебе жопу вытирал, говорит матушка.

— Ты уверена, что это она так выражается?

— Сто процентов.

Донне все это надоело, и она испускает долгий вздох, означающий: прекратите наконец ругаться. Она не знает, кто возьмет верх. Только они здесь не просто так. Это вам не какие-то посиделки, так вашу разэтак.

— Эй вы, двое, хорош. Мы здесь ради Кэролайн.

— Ой, неужто твой транс миновал, Мортисия? [18]— говорит Джедди.

Даже Венди смеется этой шутке. Молодец, Джедди. Теперь уж никто не знает, кто возьмет верх. Им надо быть вместе, а они тянут каждая в свою сторону.

— Вы двое заботитесь только о себе.

Венди огладывается на Донну.

— Я знаю. Ты права, нам надо успокоиться. Это вечер Кэролайн, — говорит Венди.

Джедди поддается с большой неохотой. Она очень сердита, но вынуждена отступить.

— Ладно, ладно, только ты не очень-то воображай о себе, Гвендолина-Гдемоямашина!

Уж Джедди-то должна знать. Когда Венди в форме, с ней лучше не связываться. Не то нарвешься на достойный ответ.

— Нельзя вообразить о себе, Джедди, можно только вообразить себе. Что-то или кого-то.

Опля! А Донне понравилось? Ну да, она кричит что-то одобрительное и хлопает в ладоши. Джедди делает что-то такое со своим лицом, и оно сокращается до двух ушей и пары сверлящих глаз. Обида просто убивает ее. Размазывает по стенке.

Донна меж тем приносит Венди свои поздравления:

— Хорошо сказано, Венди. Подумать только, вообразить себе кого-то. Кого бы это?

Донна показывает Джедди язык и быстренько демонстрирует ей свой номер с глазами. Джедди в припадке ярости выбегает из комнаты, скрестив руки на груди. Мир с другой стороны декоративной арки представляется ей сейчас чем-то далеким, вроде Аляски. Там, на снежных просторах линолеума, ее ждет одиночество и спасение.

— Заварю-ка я еще чаю, — говорит Джедди и топает на кухню. Она чувствует, что сестры у нее за спиной еле сдерживают смех, но не оборачивается. Путь до Аляски неблизкий. Каждый шаг кажется бесконечным, когда ты унижена.

Когда Джедди добирается до кухни, Венди спрашивает, куда это запропала Кэролайн.

— Пошла за «Излишеством», — отвечает Донна.

— Пошла за водкой, — кричит Джедди с Аляски.

— Как у нее там с этим… наемным громилой? — осведомляется Венди, просматривая вопросы «Обычного преследования».