Как только Кэролайн вышла, Донна поднимается и проходит на кухню.

— Еще чаю? — спрашивает она.

Джедди кивает и закуривает. Донна опять ставит чайник, достает две чашки, а Джедди пытается с ней разговаривать, погрузившись в уют дивана и пламени, ласкающего ноги. Ей приходится почти кричать — ведь большая декоративная арка «Артекс» слышимости не улучшает, да еще и чайник, закипая, шумит вовсю. Прошлым вечером Донна была на потанцульках, и Джедди интересно, кто еще там был и, главное, кому удалось подцепить мужика.

— Была где вчера, Донна?

— У Гарфилда.

— Нормально?

— Ну. Только с бодуна сегодня.

Чайник кипит, и лицо Донны заволакивает пар.

— Эх, типа и славненько же было!

— Обалденно. Только… — Донна наполняет стакан холодной водой и выпивает в три глотка. Из стакана на нее пялятся водянистые глаза похмелья. — Ух! Вроде полегче. «Айрон Брю» и водка — плохая находка. Хуже некуда, ей-богу.

Джедди явно хочет что-то сказать, но не решается и усиленно курит. Ее взгляд сначала блуждает по комнате, потом останавливается на Донне. Потом Джедди отводит глаза и задумывается о чем-то. Потом опять смотрит на Донну. Наконец, уставившись на самую вершину декоративной арки, Джедди спрашивает:

— Закадрила кого?

Донна не отвечает, пытаясь припомнить вчерашний вечер. События дробятся, будто отражения в зеркальном шаре, память сохранила только какие-то кусочки — поворот головы, улыбку, красивый зад. Вроде женский. И мужики, мужики повсюду. М-да. Ах, трах-тарарах! Еще такси. Асфальт. Ботинки и крики. Кровь и чья-то расцарапанная физиономия.

— Донна, я спрашиваю, ты закадрила кого?

Донна рассматривает сломанный ноготь.

— Нет.

Джедди переходит к стадии два. Коломбо мог бы ею гордиться.

— А кому-нибудь удалось подцепить кого?

Донна не отвечает. Она и правда не помнит — ведь в голове у нее только фрагменты мозаики. Чтобы сложить картинку вчерашнего вечера, ей обычно требуется целый день. Да и то остаются порядочные пустые места. Она теперь просыпается по утрам с таким чувством, будто в венах у нее вместо крови патока. Что до прошлого вечера, то он тонет в угрызениях совести. В чувстве греха.

— Удалось кому-нибудь?

— Венди. Она кого-то подцепила, — говорит Донна.

— Угу. Угу. Да-да, — произносит Джедди.

Джедди стискивает губы и начинает думать про Венди и ее вчерашнего кавалера. Про Венди и ее светлые волосы, торчащие дыбом, словно шерсть у зверя, ее культурный голос и губы учительницы. Зараза Венди. Джедди следовало догадаться, что уж она-то найдет мужика.

— Я каждый день вижу эту Венди на главной улице.

Джедди гасит окурок с такой энергией, будто мстит. Ее окурки лежат в пепельнице, как тела убиенных в резне. Джедди закуривает следующую сигарету. Светотени от пламени зажигалки пробегают у нее по лицу и словно образуют другую кожу. Тайную кожу из пламени. Глаза стерты огнем. Похоже, жизнь ушла из ее тела и оно наполнилось чем-то другим. Чем-то нездоровым. Вакуумом обиды, который один неизменен и поглощает все остальное.

Джедди идет в атаку:

— Да, она каждый день проходит по главной улице и никогда не зайдет ко мне. Я ее уже сто раз видела. Такие волосы нельзя не заметить. Их видно издалека. Только две вещи всегда видно издалека: Великую стену Гонконга и торчащие волосы Венди.

Не обращая внимания на Джедди, Донна достает молоко из холодильника и разливает по чашкам. Стук ложечки — это ее единственный ответ. Язык тишины. Она не клюнула на наживку Джедди. И тут будто вспышка освещает ее память. Вот и еще картинка вчерашнего вечера. Довольно красочная.

Донна потрясена.

— Я побила того парня, — выпаливает Донна.

Джедди чуть не давится дымом своей сигареты, бог весть какой по счету.

— Что ты сделала с тем парнем?

Донна выходит из кухни и прислоняется к декоративной арке.

— Он был вполне ничего. Бац — и я двинула ему прямо в челюсть. Хороший апперкот. По-моему, я ему челюсть сломала.

— Кто это был?

— Ты его не знаешь. Доктор он.

— Ну ты даешь! Ты отмахала доктора?

— Он еще учится на доктора.

Джедди качает головой. Она не может поверить сразу в три вещи. Первое: Донна вырубила доктора. Второе: Донна смогла подцепить доктора. Третье: у Донны на крючке был доктор и она все просрала.

— Он теперь может прописать что-нибудь от головы сам себе, — говорит Джедди.

— Ш-ш-ш! Не надо про голову.

Может показаться, что Донну заставляет так говорить ее собственное тяжкое похмелье. Вовсе нет. Ничего подобного. Джедди смеется и поводит плечами. Донна подхватывает ее смех. Обе они прыскают и фыркают. В их смехе есть что-то непростое, заговорщическое. И на этом фоне (а быть может, прячась за всем этим) Джедди гнет свою линию:

— Значит, ты была у Гарфилда? А Джон Ферри был?

Донна перестает смеяться.

— Ты знаешь, был.

— Венди трепалась с ним?

Вот Венди и снова на языке. Донна парирует:

— Не знаю. Наверное. Я была не в себе.

Джедди закуривает еще сигарету и раздумывает, как бы продолжить тему. Донна сама ломает голову, что бы такое сказать. Ага, вот. Камин. Он прямо напротив них, и про него как-то забыли. Штука для куда более шикарного помещения. Не место ему в трущобах.

— Камин — это вещь, — говорит Донна.

— Теперь он мне как-то не очень, — возражает Джедди.

— Шикарная штука, ты что.

— Не для этой квартиры, однако. Он чересчур… большой.

— Она же собирается все тут переделать.

Джедди глядит на обои. На желтоватый глянец плинтуса. На надпись «Артекс» на дурацкой арке. Когда Бобби эту арку монтировал, он точно был пьян или смотрел футбол с участием «Селтика». Это самая поганая «Артекс»-арка в мире. Вся какая-то неструганая. Упадешь, всю рожу обдерешь — прямо рельефная карта Гималаев. Это будет на пользу Кэролайн — все переделать. Не то чтобы переделка была так уж необходима — просто это поможет разделить разум и эмоции и наложит на квартиру новый отпечаток. Отпечаток лично Кэролайн. Отпечаток одинокой женщины — не супружеской пары и уж точно не мужчины. Отпечаток мужчины. А это еще что за херня? Ах да. «Олд Спайс». Замечательный лосьон после бритья. Просто отпад.

Донна прерывает поток сознания Джедди.

— Что ты на это?

— Если голова у тебя занята, это хорошо, по-моему.

Донна швыряет пару трусов в огонь. Джедди прикуривает очередную сигарету от предыдущей.

— Согласись, для сжигания ненужных предметов он в самый раз.

Джедди внезапно вспоминает, с какой целью они пришли:

— Кстати, где все-таки голова Стейси Грейси?

Джедди встает, принимается за осмотр квартиры и первым делом открывает шкаф в гостиной. Никакой головы там нет, зато имеется коробка с игрой «Обычное преследование». [15]

— Тут только «Обычное преследование».

— Она в холодильнике, голова-то, — подсказывает Донна.

Джедди проходит через арку на кухню, по пути вручив Донне коробку с игрой. Донна открывает коробку, вытаскивает поле для игры и начинает раскладывать. Джедди приоткрывает холодильник на дюйм и заглядывает внутрь. В голубом свете видны только молочные продукты и лежалое мясо.

— Здесь? За мясом и всей этой требухой?

Джедди приоткрывает дверь холодильника чуть шире. Молоко, кока-кола и «Айрон Брю». Сыр — «две упаковки по цене одной», — канадский выдержанный чеддер. Банки соуса к макаронам, которые никогда не найдут применения. На задней стенке холодильника замерзшие капли подобны разрозненным слезинкам. Словно кто-то оплакивал пролитое молоко. Больше ничего. Джедди роется в холодильнике. Головы нет.

— Нет ее здесь.

Донна даже и не смотрит в ее сторону. По звуку переставляемых бутылок она уже поняла, что Джедди на ложном пути.

— Посмотри в морозилке. Немного повыше.

— Ах да, конечно. Это которая всегда вся белая от инея.